Феликс Неизвестный - Закатиглазка [СИ]

— Что это? — спросила Принцесса, не отрываясь от окна.

— Первая точка наших агитгастролей, — Старший Брат, уткнулся в стекло рядом с сестрой — промышленный титан, город Нище — Обобранск.

— Никогда бы не догадалась, что это город.

— Город как город, — пожал плечами Старший Брат — вот следующий, Великие Руины, тот похуже, инфраструктура послабее будет.

Поезд остановился перед небольшой площадью, изрытой трещинами и колдобинами. На площади их, уже ждали народные массы, серые и угрюмые, они не издавали ни звука, словно онемев.

Расталкивая толпу, к поезду катились, как гигантские пушечные ядра, двое толстяков, с блестящими лысинами и в костюмах Бриони. В руке у каждого толстяка было по хлысту для лошадиной езды, ими они усердно охаживали по спинам почтенного собрания, принуждая расступиться.

Запыханные, в испарине, толстяки добрались до агитвагона и тот, что был побольше, сопя и кряхтя полез на подножку, а второй обоими руками подталкивал его под безразмерный зад. Насилу взобравшись, первый толстяк, стал помогать залезть второму, затаскивая его за шиворот.

Наконец, оба благополучно забрались в вагон, но истратив все силы на погрузку, и не имея сил подняться стояли на четвереньках, вывалив языки.

— Ну — с, и с чем пожаловали? — Старший Брат подошёл к толстякам и наклонившись погладил одного из них по складчатому затылку.

— Я есть мэрин города, — просвистел больший толстяк.

— А я есть ихний заместитель, — промакивая лоб платочком, прибавил второй.

Братья, втроём, поставили на ноги мэра с его заместителем.

— Его величество известили нас о вашем прибытии, — зам принялся тщательно обтирать влажные щёки своего начальника — мы согнали массы и готовы к агитанции.

— Так начнём же! — Старший брат взялся открывать окна в вагоне, а двое других, опрометью кинулись в хозяйственный вагон, и вернулись, таща по полу, большой широкий ящик, заполненный пачками, расфасованной в целлофановые пачки, гречневой круппы.

— Давайте дружно! — призвал всех Старший Брат — Раздаём гречу народу!

Кобольд взял один пакет, влез на кушетку возле окна.

— Получайте свою гречу! — крикнул он и швырнул пакетом в толпу, точно попав в голову какому-то пенсионеру, и сбив его с ног.

— Что ты делаешь?! Так нельзя поступать! — возмутился Младший Брат — Не бросай в людей пакеты с гречей!

— Вот именно! — поддержал Старший Брат — Если мы будем в них бросать по целому пакету, то никакой гречи не напасёмся! Нужно вскрывать пакет и бросать пригоршнями. Вот так! — он запустил ладонь в пакет, зачерпнул пятернёй крупу, и как сеятель, обдал ею народ.

Все взялись за пакеты с гречей и агитация закипела.

— Приходите на наши выборы! — кричали братья.

Народ перед поездом, словно вырвали из забытья, он бесновался и бурлил, как штормовое море, тысячи рук ловили гречневые ядрышки на лету, те кому повезло иметь шляпу, подставляли её изнанкой под гречневый дождь, собирая богатый урожай, но тут же руки соседей ныряли в шляпы счастливцев, выбирая улов.

Весь экипаж агитвагона усердно трудился, только Принцессе гречневая агитация давалась не полностью, она добросовестно набирала щедрую жменю крупы, размахивалась и, отправляла её себе в рот, тоже происходило и со следующей, и следующей. Вычистив пакет, она принялась агитировать из пакета стоявшего рядом Зайца, но, увы, пронести гречу мимо рта, ей так и не удалось, сказывалось врождённое государственное мышление.

А народ, ошалев от оказываемых ему щедрот, стал напирать, и вот массы, уже, плотно обступили вагон, протягивая вверх свои жадные руки, а те кому посчастливилось оказаться в первых рядах, начали лезть в окна.

Но мэр и его заместитель, тут же присекли это безобразие. Они принялись нещадно стегать хлыстами хлынувшую через окна толпу.

— А ну сдать назад! — кричал мэр орудуя хлыстом — Отступись, сукины дети!

И сукины дети отступились.

— Вы тоже данную фармакологию пользуете, — заметил Старший Брат, указав на хлыст в руке мэра.

— Только ею и живы, — мэр ласково погладил хлыст — забастовки, демонстрации, акции протеста, всё ею вылечили!

Мэр и его заместитель раскланялись, перецеловали руки всем братьям и Закатиглазке, просили после выборов о них забыть, и никаих раследований не вести. В дорогу главы муниципалитета преподнесли агитаторам ящик забитый банками с чёрной икрой. На том и распрощались.

Остаток дня путники провели за поеданием икры с шампанским. Одна Закатиглазка, оказалась достаточно умна и не пила шампанского, дабы газы не занимали места, которое можно выделить под икру, и, оттого, смогла единолично съесть пол ящика. Братья, наоборот, в этом деле сильно уступили сестре, съев по икринке он, принялись отчаянно отплёвываться, а что бы отбить противный привкус сделали по глотку шампанского, сразу опьянели и стали распевать срамные частушки, квартет им составил Кобольд, выпивший, с разрешения Деда, три бутылки шампанского, и решивший продемонстрировать вокальные способности.

Спать разошлись аж около полуночи, но из купе близнецов, ещё, долго доносилось их нескладное пение.

Было четыре часа утра, когда Принцесса растолкала спящего Зайца, так же она попыталась растолкать и Кобольда, но это оказалось тщетно, Гном, несвязно выругался, срыгнул, и перевернулся на другой бок.

— В чём дело? — недовольно поинтересовался Заяц.

Но Принцесса прижала указательный палец к губам давая знак молчать.

— Тихо, — прошептала она — сейчас вы станете у купе моих братьев и будете караулить, что бы ни один из них не вышел, а, если, выйдет подадите сигнал.

Я тем временем займусь сейфом.

— Ты хочешь обокрасть своих братцев? — так же шёпотом затараторил Заяц.

— Вас что-то смущает? — не поняла Принцесса.

— Нет, — кратко ответил Заяц — а какой сигнал мне подать, в случае шухера?

— Песенку запойте, это, заодно, и братцев отвлечёт и меня предупредит.

— А какую песенку?

— Да хоть «Боже царя храни», — Закатиглазка бесшумно открыла дверь купе.

— Не, такое поют, только, недобитые буржуи из прошлых, — не согласился с репертуаром Заяц — а я из современных.

— Хорошо, пойте, что сейчас современная элита любит, — Принцесса выглянула в коридор, пытаясь хоть что-то разглядеть в предрассветных сумерках.

— «Хоп, мусарок» — предложил Заяц.

— На ваш вкус, — согласилась Закатиглазка и жестом пригласила косого следовать за собой.

Они на цыпочках прокрались по коридору, Заяц остался дежурить напротив двери в купе близнецов, а Принцесса прошмыгнула в общий вагон.

Закатиглазка наощупь отыскала сейф, и ей показалось, что она почвствовала кожей, как, от ударов колёсных пар, внутри сейфа, в горшочке, мелодично позвякивают золотые монеты, будто зовя её.