Феликс Неизвестный - Закатиглазка [СИ]

А меж тем поезд всё мчался вперёд, стремясь изо всех сил к ждущим его в необозримом далеке составам, доверху гружённым бесценной гречей.

Издавая пронзительный свист, паровоз выбрасывал из себя клубы пара, снопы искр вылетали из под колёсных пар. Раннее солнце нестерпимо опаляло окрестности, приобрёвшие более живописный, сельский вид.

Пошли бескрайние сельскохозяйственные поля и луга поросшие густыми травами, встречались и просторные водоёмы, с серебрившейся от солнечных бликов водой, и изо всех этих красот, словно грибы после хорошего дождя, произротали предупредительные знаки, с надписями сделанными большими красными буквами: «Частная собственность», «Выкупленно. Вход воспрещён!», «Несанкционированный отлов рыбы и купание строжайше запрещено!», «Не приближаться, убью!», и, просто — «Моё!».

— Запрещено, запрещено, запрещено. — только и успевала вслух читать Закатиглазка — такое впечатление, что если бы можно было запретить дышать, то и это бы запретили.

— А кто сказал, что нельзя? — удивился сидевший рядом с сестрой на спинке дивана Старший Брат — Сейчас, знаешь ли, стали давать больше власти на места, мол им же лучше видно как свой край обустраивать. И в одном городе N, ввиду того что всё было распродано задолго до выхода указа о местном самоуправлении, выдумали изумительный коммерческий ход, на городском совете приняли резолюцию о приватизации воздушных масс города и района.

— И это называется коммерческий ход? — Закатиглазка чуть не поперхнулась икрой, которую она вышкребала из полупустой консервной банки — Больше похоже на махинацию.

— Вот, совсем, ты сестрица, в бизнесе не разбираешься, — Старший Брат похлопал Принцессу по спине — ты так в махинации зачислишь и продажу мароженого, крупы, муки и макарон расфасованных в пачки по девятьсот, восемьсот и семьсот пятьдесят грамм, но по цене килограмма, или ряженку и кефир, разлитые в четырёхсот граммовые пакеты, но по цене поллитра. Что это по-твоему?

— Обман, — не задумываясь брякнула Принцесса.

— Ничего подобного, — Старший Брат тряхнул золотыми локонами — теперь это называется гениальным коммерческим ходом. А управленцы города N воплотили, ещё, более гениальный замысел и выставили воздушное пространство на торги, был объявлен тендер, всё честь по чести, заявились фирмы, которые предложили наиболее выгодную цену, правда, злые языки утверждали, что фирмы эти принадлежали родным и близким руководителей города, и были основаны специально, под скупку воздуха, но сделка состоялась, в бюджет города поступили деньги, которые в последствии были удачно распиленны, всё теми же руководителями, а возхдух, благополучно, перешёл в частные руки, которые будут его холить и лелеять.

— Так и что же? — не поняла Принцесса — Они запретили людям дышать?

— Нет, конечно! — возмутился Старший Брат — В высоко цивилизованной стране живём, всё — таки, и не может тут быть подобного варварства, что бы людям дышать запретить, просто так. Нет, сделали всё по закону, хочешь дышать — плати, вступили, так сказать, в товаро — рыночные отношения.

— Ха! — вырвалось у Закатиглазки — А если платить не чем?

— Ну, дорогая сестрица, если у тебя денег не окажется, тебе же в булочной хлебушка не отпустят, вот и с воздухом то же. Так образовался в городе N воздушный рынок, каждый гражданин стал волен выбирать от какой компании получать воздух, не то что раньше, все одним дышали. Не обошлось, правда, и без неприятностей, нужно знать наше население, хоть и хорошие люди, но все сплошь воры и жулики. Стали иметь место случаи несанкционированного забора воздушных масс и злостной неуплаты. Тогда на заседании городского совета было постановлено таким нарушителям ставить пломбы.

— На что ставить? — Принцесса взглянула на брата, и подумала, о том какой же он дурак.

— Ясно на что, на точки соединения дыхательного аппарата с воздушными массами.

— Рот и нос, — догадалась Закатиглазка — и как же их опломбировать?

— Очень просто, — обяснил Старший Брат — расплавили свинец и залили неплатильщикам в соединительные точки. И как, только, на городской площади, опломбировали первых трёх, остальные сами, на добровольной основе, взялись погашать задолженность. Вот такой бизнес — проект. Можешь и супругу своему посоветовать, пусть перенимает передовые технологии.

— Не переймёт, — покачала головой Принцесса — он, всё — таки, тиран и деспот, а не безумец.

Тем временем пейзаж за окнами сменился, из сельских красот поезд, словно ворвался, на гигантский стол для игры в рулетку. По обе стороны железнодорожной линии раскинулись зелёные просторы, усеяные, как фишками в козино, насколько мог видеть глаз, свежими пенёчками.

— Надо же, какие трудолюбивые люди есть в нашем государстве! — поразился увиденному Старший Брат — А, ведь, ещё, в начале этого лета, мы с братцами в этот лесок по грибки ходили.

— Да, мы тогда полное лукошко мухоморов собрали, — подтвердил Средний Брат, ради зрелища бросивший бильярдную партию.

— Точно-точно, — прозвенел тоненьким голоском Младший Брат — а из этих грибков мы супчик для Дедушки сварили.

Пенёчная панорама тянулась около часа, а по её окончании поезд приветствовала надпись «Добро пожаловать в Великие Руины!», но сначала руины показались не такими, уж, и великими, на зелёных холмиках высились трёхэтажные особнячки, обнесённые каменными заборами, между ними извивалась лентой автомобильная дорога, довольно хорошего качества.

— Нестандартный городок, — оценила вид Принцесса.

— Подожди, — успокоил её Старший Брат — это выселки, для достойных жителей города, дальше нормальная архитектура пойдёт.

И архитектура пошла.

Безоблачное голубое небо стало серым, с хмурыми тучами, изготовившимися обдать ливнем прохожих. Окружающий пейзаж лишился красок, и предстал в чёрно — белом цвете.

Кособокие дома, с трещинами от фундамента до чердака, тёмные лужи в глубоких ямах, буйный ветер гоняет целлофановые пакеты, вырванные из мусорных куч, являющихся украшением каждого двора.

Весело несёт свои воды, ручей из нечистот, бьющий из — под лопнувшего асфальта.

И вот вокзал. На этот раз пирон огорожен заградительными щитами, возле которых дежурят люди в космических скафандрах и с дубинами на перевес, дальше, за щитами стоит толпа, лица людей бесцветны и унылы.

Два колобка-толстяка в костюмах от Бриони, с пыхтеньем — кряхтеньем влезли в агит вагон.

— Я есть мэрин города, — стоя на четвереньках, пропыхтел больший толстяк.

— А я есть ихний заместитель, — меньший толстяк помог своему шефу встать на ноги.

Закатиглазка схватила Старшего Брата за руку, и прошептала ему на ухо: