Мария Сакрытина - Никаких принцев!

— Отпустить, ваше высочество?

— Нет. Чего уж, неси. А! Постой-ка! Ах ты преда-а-а-а-тель!

У Габриэля делается такое лицо, что меня просто безумно тянет смеяться: такое чувство, что он хочет улыбнуться, но все равно пытается остаться серьезным.

— Ваше высочество, вы очаровательны.

— Да-а-а, я така-а-ая… В смысле, ах ты преда!..

— Вас спасает высший демон, — все-таки улыбается Габриэль, поднимая меня все выше и выше к облакам, — который до этого поклялся вашей сестре в верности, и все, что вы можете по этому поводу сказать…

— Я много чего могу сказать! Сейчас я тебе все скажу!..

Габриэль смеется. Громко, долго и заливисто. Кажется, впервые на моей памяти.

Может, у него истерика?

Нет, серьезно, он не останавливается.

Так что, когда мы приземляемся куда-то на утес (вид, кстати, открывается красивый: утро, солнышко, облака золотистые — и море трав внизу колышется…), я выворачиваюсь, встаю на ноги и влепляю Габриэлю пощечину.

Смех резко стихает.

А я — тоже резко — вспоминаю, что Габриэль ведь высший демон и его тут все боятся.

И на пощечину он может обидеться…

М-да, нехорошо получилось.

Я заглядываю в потемневшие глаза Габриэля и совершенно по-идиотски улыбаюсь.

— Это я любя.

Габриэль вздергивает бровь.

— А если я любя сейчас сдачи дам?

Все еще улыбаясь, я подставляю щеку.

— Давай.

Но вместо пощечины он очень аккуратно, кончиками пальцев касается моей щеки.

— Ты удивительная, Виола. — Я хмурюсь, и он добавляет: — И очень красивая.

— Демоны любят лягушек? — усмехаюсь я. — Жареных, печеных, в кляре?

— Живых, — улыбается Габриэль. — Таких, как ты, только живых. Ты ведь ничего о нас не знаешь, Виола? Совсем ничего. Это в тебе и очаровательно. И еще ты совсем меня не боишься. Такая маленькая, такая глупенькая, хрупкая — и такая смелая.

— Потому что глупая, — смеюсь я. — Габриэль, раз уж мы так друг друга ценим… У меня там Дамиан с монстрами сражается. Ты не мог бы…

— И такой… человек, — вздыхает Габриэль. — Дамиан очень скоро будет здесь.

И действительно, секунды не проходит, как из ниоткуда передо мной возникает всклокоченный Дамиан с подбитым глазом и в тлеющей одежде. Видит меня — выдыхает, потом видит Габриэля — вздрагивает. И становится так, чтобы закрыть меня от… хм, ну да, демона. Он же демон, Габриэль.

— Молодежь, — вздыхает Габриэль, отмахиваясь от золотой плети, — нервные, лишь бы подраться!..

— Не трогай Виолу! — кричит в ответ Дамиан.

— Да он меня и не трогает. — Я хлопаю Дамиана по плечам, сбиваю на нем маленькие огоньки, которые он, похоже, даже не замечал. — Ты не волнуйся, Габриэль на самом деле за нас. Да?

— Виола, — шипит Дамиан, — он высший демон!

— А я большая зеленая лягушка. И что?

— Успокойся, демонолог, — вставляет Габриэль. — Принцесса права: я помогаю.

Дамиан непонимающе смотрит на него, а я вспоминаю:

— Роз! Габриэль, раз уж ты тут самый крутой, ты не мог бы…

— Нет.

— Виола, помолчи, ты что!..

— Да ладно тебе, Дамиан, Габриэль — наш друг. — Я стараюсь забыть, как бесстрастно этот «друг» стоял за спиной королевы и заколдовал Дамиана, а потом и меня. — Ну а Роз — моя сестра, и очень нужно, чтобы…

— Нет, Виола, — тихо, но решительно отзывается Габриэль. — Тебя я клялся защищать, и эту клятву я исполню. Но из-за твоей сестры я здесь.

— Но…

Габриэль уходит от спора. В прямом смысле: он тает в золотистом рассветном тумане, и мы с Дамианом остаемся на утесе одни.

— Он клялся тебе? — изумленно выдыхает Дамиан.

— Наверное. — Здесь, на утесе, так тихо и спокойно, что на меня наваливается дикая усталость. Всю ночь не спала… Да и день до этого у меня выдался насыщенный… А еще я ничего не ела… — Не помню. Кажется, да.

— Ты действительно из другого мира, — качает головой Дамиан. — И правда не понимаешь, что значит клятва высшего демона?

Плевать мне сейчас на эту клятву и всех демонов разом! Дамиан понимает это — наверное, на лице у меня написано, — потому что отворачивается и бросает через плечо:

— Идем, Виола. Мы почти у самой границы Сиерны. Порталы я сегодня больше ставить не смогу, придется идти пешком.

Я молча иду за ним. А что еще остается?

Мы спускаемся с утеса и вступаем в то самое разнотравье, что я видела сверху — луга, мирные, стрекочущие, пряно пахнущие, разноцветные луга. Странно представить, что каких-то пару часов назад я видела изможденную сестру, мертвого Ромиона и даже готовилась умереть сама.

Дамиан молча идет впереди — довольно быстро. Я, спотыкаясь, ковыляю за ним. Трава, трава, зацепившийся за складки моих шаровар чертополох, прыгающий от нас прочь кузнечик, снова трава, до колен трава, ромашки и колокольчики…

Я оседаю в них, а перед глазами бегают мушки и расцветают алые цветы… Трава скрывает меня — высокая, от нее до ярко-голубого неба, кажется, только руку протяни…

— Виола? — зовет меня откуда-то Дамиан. — Виола!

Глаза слипаются… Даже нет сил ответить…

Но Дамиан и так меня находит, обнимает за плечи, заставляя сесть.

— Виола, отдыхать не время. Нужно уходить отсюда, и немедленно! Ну же, давай…

— Не могу, — шепчу я. — Иди сам, я не встану. Правда. Дай мне хоть минутку поспать…

— Виола! Ты всю эту кашу заварила, я же не оставляю тебя одну ее расхлебывать!

— Я? — От обиды у меня даже силы появляются. — Я?! А ваша чокнутая мачеха? Она тут ни при чем?! Но ей ты это, конечно, в лицо не скажешь — а вдруг она обидится?!

Дамиан смотрит на меня в ответ, бледный, с запавшими глазами. Я вспоминаю, как он, мертвый, лежал рядом с братом. Как сестра, сломленная, склонялась над ледышками…

— Виола? Ну… что ты… Ну прости, я только хотел тебя расшевелить. Виола, не плачь, прошу тебя!

Я утыкаюсь Дамиану лицом в грудь — от него убойно пахнет гарью — и рыдаю не то от усталости, не то от бессилия, не то от всего разом.

— Он-на ее теп-перь у-убьет? М-м-мою сестру-у-у у-убьет?

— Настоящую Розалинду? Да нет, конечно, ей нужна твоя сестра, королева не захочет бросаться в битву с гоблинами и Креманией. Чш-ш-ш, Виола, пожалуйста, успокойся. Соберись. Нам надо выбраться отсюда. — Дамиан тянет меня вверх за руку, я кое-как встаю. И иду дальше, держась за него.

— Д-думаешь? А если у-убьет? К-к-как Ромиона?

— Мы подумаем об этом потом, — откликается Дамиан. — Когда ты будешь в безопасности.

Я успокаиваюсь — долго плакать сил нет. И тащусь за Дамианом, обуза, глупая лягушка, которая только и умеет, что жаловаться да просить помощи! Еще и неблагодарная.

— Спасибо, — вытирая щеки, говорю я Дамиану. — Спасибо, что не оставил меня там, в башне с зеркалом. И что терпел меня все это время. Я несносная глупая лягушка…

Дамиан поворачивается ко мне и устало улыбается.