Мария Сакрытина - Никаких принцев!

Я сажусь на пол — ноги не держат. Все это абсурд, чепуха, этого просто не может быть. Это не со мной…

— Это вы. Это правда вы… Вы Роз для этого…

— Да, милая. Если ты о том, что я внушила твоей сестре пожаловаться тебе и открыла для нее портал, — да, это я. Ты сама пришла в наш мир, охотно согласилась сделать все так, как я запланировала. Отвлекла и наследника, и настоящего жениха твоей сестры. Тобой даже управлять не пришлось.

— Они вас убьют, — тихо говорю я. — Император гоблинов и отец Роз. Вам с ними воевать.

— О, они ничего не сделают, пока твоя сестра у меня. А потом… потом уже будет поздно. Ты знаешь, Виола, ты ведь мне приносишь удачу. Твоя сестра чудом привязала к себе высшего демона — представь, приняла его за духа. Этот Габриэль попался, как мальчишка. И он, конечно же, с удовольствием помог организовать все это, чтобы освободиться от креманской принцессы. Тебя. Твоей сестры. Я пообещала ему убить вас обеих. А он же тут как бы дух, — королева улыбается. — Твоя сестра брала с него клятву как с духа. А дух не может помешать злой королеве-ведьме. Так что, как видишь, в любой клятве найдется лазейка… Ох, ну ладно, хватит об этом. Подойди-ка сюда.

— Но убивать-то зачем? — выдыхаю я. — Я поняла, Габриэлю… это нужно. Но вам?

Королева подводит меня к зеркалу.

— Вообще-то незачем. Но ты красива. Я ненавижу красавиц. Я бы вас просто так убивала, но могу использовать, чтобы сделать мою красоту еще ярче.

— Зачем?!

Королева становится рядом со мной, и я вижу в зеркале рядом с отражением красавицы Барби… уродливую, горбатую ведьму. Она действительно мерзкая: длинный нос в бородавках, глаза-щелки, серая прыщавая кожа, редкие волосы… Горб.

— Я знаю, что такое быть некрасивой, как видишь, не понаслышке, — улыбается рядом со мной красивая милая королева. И ее отражение-горбунья улыбается тоже.

— Я тоже, — добавляю я. — И если вы думаете, что красота стоит чьей-то смерти…

— Красота — это тщеславие, моя милая. Я добыла ее, я научилась ею пользоваться. Вместе с ней я получила власть над мужчинами. Ты полагаешь, это не стоит чьей-то смерти? — Она поворачивает меня за подбородок к себе. — Я думала, ты уродлива всегда, а не только днем. Пока не увидела тебя на балу. Жаль, не будь ты красавицей по ночам, я бы пальцем тебя не тронула. Даже отдала бы тебе этого мальчишку Дамиана, если он так тебе нравится. Ты бы сделала все, что мне нужно, и я бы предложила тебе стать моей ученицей. Но, — она вздыхает, — ты к тому же глуповата…

Я мотаю головой. И замираю перед зеркалом, скованная.

— Твоя красота и жизнь, — продолжает королева, — будут моими. Через зеркало. К рассвету все будет кончено. Ты станешь очень старой — лягушки столько не живут. — Она запускает пальцы в мои волосы, словно приценивается. — Хороши… Что ж, спокойной ночи, милая фея. Жаль, что так получилось. Мне действительно жаль. Я хотела убить сегодня только Ромиона.

Я смотрю на себя в зеркало, не в силах пошевелиться, и вижу, как горбунья-королева ковыляет к волшебной схеме-порталу.

— Но так ведь не должно быть… Где же добро?! Все не может закончиться именно так!

Королева оборачивается ко мне, прежде чем исчезнуть в портале.

— Может. И закончится. Потому что я так хочу. А я умнее, сильнее и, — она улыбается мне, — красивее вас, добрых.

Осколок зеркала… Осколок зеркала троллей попал Каю в глаз, но, когда мальчик увидел Герду, он заплакал, и осколок вытек вместе со слезой…

Я закрываю глаза и кусаю губу почти до крови. Боль позволяет сосредоточиться. Ладонь ногтями я уже исцарапала. Наверное, тоже до крови.

Нужно было заставить Розалинду плакать. Нужно было, чтобы она рыдала. Почему, почему я не додумалась до этого тогда, когда королева так удачно показывала мне Роз?! Сестру наверняка заколдовали этим, как его… троллячьим зеркалом — как в «Снежной королеве». Вот и собирает слово «вечность». Не дай бог соберет — останется с королевой навсегда?

А теперь уже поздно, я застряла тут, перед другим волшебным зеркалом (у королевы просто пунктик на зеркалах!), и вроде как должна медленно стариться. Наверное, очень медленно, потому что никаких изменений в отражении я пока не вижу. Но еще не вечер, да? В смысле не утро. Я по-прежнему прекрасна, по-прежнему молода… Скована каким-то заклинанием и даже пошевелиться не могу!

Сколько времени прошло? Ну королева, хоть бы часы мне оставила! На худой конец, песочные. Я что, должна стоять тут навытяжку и ждать невесть сколько? Не-е-ет, я хочу умереть в комфортных условиях! Хотя бы с часами. Ну уж точно не парализованная. Ай, нос чешется… Сейчас чихну… И даже пальцем не пошевелить.

Нет, я протестую! Запихнули меня в какую-то пыльную каморку, двигаться нельзя, ничего нельзя — жди себе, Виола, смерти. Да щас! Ну-ка, а если пальцем… Так, палец на руке не работает. А на ноге? Черт, теперь еще и под коленкой чешется. А королева тут давно насекомых травила? Может, меня уже блохи атакуют?

Ну что такое — никаких условий для комфортной смерти! Если действительно умру (так, кажется, палец на ноге все-таки шевелится), то королева обзаведется личным привидением. Я буду выть ей каждую ночь про права человека, Гринпис и ювенальную юрисдикцию. И никакая магия ее величеству не поможет — это я обещаю!

Ну вот, руки немеют. Это от натуги? Или это я уже старею? Ничего, сейчас я пальчиком-то пошевелю…

О, еще и перед глазами вспышка. Чудесно, то есть я ослепну перед смертью? Ну королева, ну стер… Эй, а это еще что? Оно мне чудится или… Дамиан? Но Дамиан же лежит, заколдованный, вместе с Ромионом!

Голову повернуть не получается, поэтому я смотрю в зеркало, где отражение Дамиана бесшумно перелезает через подоконник, ступает на пол, подняв облако пыли, и начинает обходить меня по широкой дуге, зачем-то внимательно рассматривая пол.

Я пытаюсь открыть рот, поинтересоваться, что он делает — но моргание, похоже, мой предел. Шевелиться я все еще не могу.

Дамиан тем временем вынимает откуда-то из кармана уголек, наклоняется и что-то рисует. Это что-то таинственно мерцает синим, а потом исчезает.

Ничего больше не происходит, только Дамиан кивает чему-то своему и подходит ближе. Я изумленно гляжу, как его отражение около моего замирает, протягивает руку… Ай!

Дамиан возвращается обратно к тому месту, где рисовал мерцающий знак. Сжимает в руке волос, который только что у меня вырвал (между прочим, мог бы аккуратнее!) и что-то шепчет. Снова наклоняется, опять что-то рисует…

И снова шагает ко мне, легко (как и раньше) подхватывает меня на руки и относит к окну. А тем временем вторая я (ничем не отличающаяся от настоящей) стоит, замерев, у зеркала.