Мария Сакрытина - Никаких принцев!

Мне заранее очень жаль Дамиана.

— А потом, — продолжает папа, — ты останешься дома и поступишь в Бауманку.

— Почему? — изумляюсь я.

— Потому что я там учился. И потому, что там мальчики хорошие, серьезные. И выбор больше. А тебе теперь хоть в парандже ходи.

— Ну, пап, если ты хочешь найти мне жениха, то это вряд ли будет сложно — вон сколько у тебя друзей с сыновьями, — саркастично усмехаюсь я, а папа хмыкает.

— Нет уж. Этим… я своего жабенка не отдам. Ты найдешь себе в Бауманке милого скромного парня с отличной зачеткой…

— Папа! Я люблю Дамиана!

— Ну-ну. И этого, второго, ты, похоже, тоже любишь.

— Люблю… Но он гад!

— А ты вся в отца! Тебе рассказать, как я ослом был? Во всех смыслах.

— Да ты уже рассказывал… Но пап! Я не могу не выйти замуж за Ромиона, он тогда королем не станет и…

— А вот это уже его проблемы. Ты. Остаешься. Дома. И у тебя год, чтобы исправить тройку по математике и поступить в Бауманку, дочь.

— Или что? — мрачно интересуюсь я.

Папа задумывается, потом ловит мой взгляд и морщится.

— Не беспокойся, я придумаю тебе санкции. Чуть-чуть отдохну и придумаю.

— Ну-ну. — Потому что на самом деле вряд ли он сможет придумать что-то, чем мог бы на меня действительно надавить. Хотя…

— Будешь ездить со мной на охоту, то есть на дачу к…

— Па-а-ап, а женихов от меня ты метлой отгонять станешь? — усмехаюсь я.

— Твой язычок с этим сам неплохо справится, — неуверенно говорит папа, но уже мгновение спустя снова ловит мой взгляд и категорично объявляет: — Но в тот мир ты больше ни ногой!

— Пап, но так ведь нельзя, я же обещала…

— Вот-вот, ты бы без папиного догляда даже замуж вышла! А кто свадьбу оплачивает?

— Ромион, конечно, — отвечаю я. И да, похоже, для папы это аргумент. Но не слишком сильный.

— Нет. Я с тобой пойти не могу, а одна ты опять что-нибудь натворишь. Так что никаких принцев, никаких свадеб — остаток лета ты сидишь дома и думаешь о будущем.

— Па-а-ап!

— Что «пап»? Хватит, дочка, выросла. А теперь иди и запрись в своей комнате. Ты наказана.

— Папа!

— Вперед.

— Папа, так нельзя. Я обещала. И я взрослая, в конце концов! Дай мне самой разобраться!

— Никаких «самой». Папа знает лучше. — И он принимается сосредоточенно искать в холодильнике новый лимон.

— Вот поэтому я от тебя и ушла, — произносит сладкий, нежнейший голос у меня за спиной.

Я оборачиваюсь.

— Мама?

— Г-глория? — голос папы непривычно дрожит.

Мама — золотоволосая красавица, легкая и тоненькая (меньше ростом и тоньше даже меня сейчас) в сверкающем розовом платье, похожем на перевернутый цветок, на лепестках которого дрожат росинки (в общем, стопроцентная фея), — обращает взгляд фиалковых глаза на папу и очаровательно улыбается. Каждое ее слово — точно нежнейшая, тягучая паста (в моем случае — малиновая, потому что я люблю малиновую пасту).

— Влад. Здравствуй.

Не знаю, как мама, такая вот хрупкая и волшебная, когда-то могла жить с папой в его студенческом общежитии целый год. Представляете фею у плиты? На общей кухне? Мечта порноролика…

— Виола, дорогая, — голос мамы журчит, точно ручей в жаркий день, — иди в свою комнату. Нам с папой нужно поговорить.

— Угу. — Судя по папиному лицу, способность здраво воспринимать и анализировать информацию вернется к нему еще не скоро. — А может, я лучше тут останусь? Так сказать, на всякий случай. Ну мало ли, вы забудете, о чем хотели поговорить…

— Виола, иди и запрись в своей комнате! — А вот когда мама повышает голос, он напоминает жужжание разъяренных пчел. Жутковато.

— Ладно, иду-иду.

Закрывшись — как, хм, и приказывали — в своей комнате, я падаю на кровать и думаю, что надо бы постараться уснуть. С Ромиона станется организовать свадьбу завтра, а я не выспавшаяся… Нет, на лице, наверное, не скажется, но вот вести себя невпопад буду еще сильнее, чем обычно.

Но сон не идет, сколько я ни ворочаюсь с бока на бок и ни считаю овечек. Они все рано или поздно превращаются в Ромионов и Дамианов. А когда к ним присоединяется еще и Габриэль, я сажусь на кровати, открываю глаза и начинаю усиленно прислушиваться к тому, что творится на кухне. Но и здесь мне успех не сопутствует.

— Ви? — зовет сестра, когда запах роз ее портала распространяется по всей комнате, а золотая воронка исчезает в сумраке.

— Роз! — Я бросаюсь к ней. Обнимашки! — Ты что, ты же еще не отдохнула, вон какая худющая, а у меня даже шоколада нет!

— Я подумала, что твой отец не позволит тебе вернуться к нам, — Роз оглядывается на дверь. — Но, похоже… Наша мама здесь?

— Ага. Не знаешь, что ей нужно? Это Ромион успел с ней познакомиться?

— А, твой сиернский жених, — Розалинда прижимает ладони к моим щекам и поворачивает мое лицо к свету, льющемуся из окна. — Значит, правда… Я встретила твоего рыцаря. Дамиана, правильно?

— Встретила? — хмыкаю я. Зная Роз, она свалилась ему на голову с допросом а-ля «кошелек или жизнь».

Роз пропускает это мимо ушей.

— Он выглядел просто непозволительно счастливым и влюбленным… Хотя так и не смог внятно сказать мне, что он с тобой сделал и почему оставил одну. Очень робкий юноша.

— Да, это точно был Дамиан.

Роз отпускает мое лицо и с удобством вытягивается на кровати.

— Ты его любишь?

— Роз, давай не будем, а? Я сейчас только что все отцу рассказывала…

— Сестренка, ты же у меня новичок в том, что касается любви, — усмехается Роз. — Ты умудрилась получить поцелуй настоящей любви от одного, а стать невестой другого. Я здесь, чтобы помочь тебе разобраться. Выкладывай.

— Роз, ну давай потом? Ты устала… И кстати, тебя Ульрик не ждет?

Сестра улыбается. Потом ловит мой взгляд и вздыхает.

— Вы познакомились, да? Он рассказал. Да, да, Ви, я тоже нашла свою настоящую любовь. И да, он гоблин, и не нужно надо мной из-за этого издеваться!

— Даже не думала, — усмехаюсь я.

Сестра с сомнением смотрит на меня, потом тоже смеется. И неожиданно говорит:

— Прости меня.

— За что?

— Ви, из-за меня ты во все это вляпалась. И, наверное, если бы не ты, я бы до сих пор возилась с этими проклятыми льдинками. До конца жизни теперь возненавижу лед, даже фруктовый, даже мороженое… Ты знаешь, я же попалась в ловушку этой чокнутой королевы, как какая-то глупая… феечка! Представляешь, я возвращалась с девичника, собиралась к тебе заскочить. Точнее, размышляла, куда сначала лучше: к папе — спросить, одумался ли он, или к тебе — обрадовать, что мой жених гоблин. А тут старушка ко мне подходит: «Помоги, милая, речку перейти, а то я по мостику одна идти боюсь».

— А потом она в благодарность дала тебе яблоко?

— Откуда ты знаешь? Ну да, дала. Оно такое спелое было, ароматное, а у меня… Я выпила до этого… Хорошо… Что, Ви? Это же девичник!