Нина Цуканова - Цирк уродцев

– Помогите!

На дорогу выскочил мальчик и что есть мочи бросился к нам. Он остановился шагах в десяти, тяжело дыша и подозрительно на нас косясь.

– Не бойся, – как можно дружелюбнее сказал я.

– Вы с мистиком? – деловито осведомился он.

– Да, да! – я присел на корточки и поманил малыша к себе.

– Тогда ладно, – сказал он, неуверенно приближаясь, но вдруг резко метнулся в сторону: – Моя бабушка!

– Стой! – подорвался я, но малыш уже соскочил с дороги и раздвинул лопухи.

Мы потрясенно притихли.

– Она ее не ела, – помолчав, сказал мальчик: – Только кровь выпила, – мы потрясенно на нетронутое тело с аккуратными бескровными следами зубов чуть выше левой ключицы: – Она как будто спит.

Малыш поднялся на дорогу. Я чуть приобнял его за плечо. Но мальчик отстранился.

– Нельзя доверять незнакомым людям, – с умным видом пояснил он. Я им уже восхищаюсь!

– Мы же с мистиком, – напомнил ему я.

– Вы как? Все в порядке? – деловито осведомился знакомый голос.

Мальчонка просиял и рванулся было навстречу…

Инга истерически заорала, вскинув руки. Габи сдавленно охнула, зажала рот руками и спешно отвернулась.

– Ох ты ж ё! – вскрикнул я, торопливо закрывая мальчику глаза рукой…

***

– Я в порядке.

Чувствовал я себя нормально, отмечая лишь незначительные повреждения и снижение работоспособности процентов на двадцать – заметно, но не фатально. Добить тварь и притащить трофейную голову меня хватит.

Но у спутников были такие лица, словно меня расчленили и разбросали по дороге, а потроха развесили по деревьям…

– Я в порядке, – с нажимом повторил я, пытаясь развязать сумку. Пожалуй, хватит одного креста: – Я добью пересмешницу и приду.

Я накинул на шею увесистую серебряную цепочку и рванулся было к лесу, но тут Лукас сцапал меня за локоть:

– Ты уверен?!

Я, подумав, опустил глаза на рану. Ой.

– Ну, ладно, – нервно усмехнулся я, аккуратно опускаясь на землю и усаживаясь по-турецки. Вот только бы сейчас неожиданно из транса не выйти…

Мне явно не стоит добивать тварь: пусть "объект" поживет еще пару-тройку часов, ну или хотя бы помрет не от моей руки. Как только я ее прикончу и выйду из транса – а резкий непроизвольный выход из транса неизбежен при собственноручном умерщвлении объекта, это непреложный закон транса – откроется старательно сдерживаемое Теневой Сущностью кровотечение, и зрелище будет просто жесть: – Как-нибудь в другой раз, может быть…

"Ну, в другой раз, так в другой раз", – "ответила" Теневая Сущность, безаппеляционно меня вырубая.

+++ (ночь на вторник)

– Чертовы мистики! Мракобесы! Дети Сатаны! Одержимые! – рычала торговка, яростно подстегивая лошадь.

– Инга, успокойся уже, – вздохнул я: – Это предрассудки. Мистики – обычные, нормальные люди…

– Нормальные? Люди?! – воскликнула та: – То с дурными глазами на людей бросаются, то убиваются к чертовой матери и говорят, всё в порядке!

… По тракту цивилизованных городов не предвиделось до самой Тиссы (а ее таковой тем более не назовешь), и то, это, в лучшем случае, дней пять. Поэтому пришлось резко свернуть к Лье. До него, правда, тоже было не близко – три дня…

Ну, зато мальчонку заодно подвезем. У него там, вроде, какая-то родня живет.

Его, кстати, зовут Вайс, и сейчас он мирно посапывает, положив голову мне на колени.

… Мне пришлось немного помародерствовать у опрокинутого возка, чтобы соорудить лежанку и некое подобие навеса.

Габи сидела рядом с Лоренцем, напряженно прислушиваясь к его дыханию. Что примечательно, он даже не терял сознания, а просто спал. И горячки у него не было.

– Не переживай, Инга, – я положил руку ей на плечо; она едва слышно всхлипнула: – Может еще и обойдется.

*** (вторник, вечер)

Чертова Теневая Сущность! Сначала едва не угробила меня под видом: "Пустяки, царапина", а теперь свалила с ног леший знает на сколько!

Вот зараза: даже головой едва повернешь…

– Ты как? – моментально подскочив, шепотом поинтересовалась Габи.

– Дай попить… Умираю от жажды, – голос звучал так, словно я реально умирал.

– Нельзя.

– Почему? – простонал я. Во рту стоял гадостный привкус крови; горло пересохло…

– Инга запретила.

А-а, вот она, оказывается главная причина…

– Я один глоточек… Она ничего не заметит.

Габи замялась, покосилась из-под навеса на торговку и воровато залезла в сумку…

– Держи, – девица откупорила бутылочку и протянула мне.

Я опрокинул бутыль и сделал пару жадных глотков. Святые небеса! Какое блаженство!

– Габи! – яростно заорала Инга.

Я торопливо, едва не захлебнувшись, опустошил бутылочку, откинул ее в сторону и ушел от проблем, отвернувшись и закрывшись с головой одеялом.

Извини, Габи. Кажется, тебе теперь влетит.

+++

– Что ты наделала, Габи! Нельзя давать пить раненым!

– Он сказал: чуть-чуть! – отчаянно взвыла Габи.

– Да нисколько нельзя! Ты что, не понимаешь? Если внутренние органы повреждены, желудок, кишки всякие, куда, думаешь, вода попадет?! – Инга металась вдоль повозки туда-сюда: – И тогда всё – пиши пропало!

– Инга, успокойся! – я аккуратно присел на задок повозки: – Ничего ведь не случилось.

– Но могло! – воскликнула торговка.

– Могло, – согласился я.

Я коснулся тыльной стороной ладони лба Лоренца. Нашел пульс на запястье. Жара не было; пульс был в норме. Дыхание ровное, спокойное:

– Он же мистик. Ему, в конце концов, виднее, что ему нужно.

Я осторожно, чтобы не шатать повозку, соскочил на землю. Инга, слегка успокоившись, заглянула под навес.

– Может, сменить повязку, а?

Я поморщился и покачал головой:

– Я бы не трогал. Зачем лишний раз тревожить рану, если все хорошо? Может, мы залезем, и хуже станет.

– И то правда, – вздохнула торговка.

*** (четверг, утро)

Я, кажется, наконец начал оживать.

За то время, что я пролежал пластом, единственным моим проявлением признаков жизни был момент, когда я подло подставил Габи.

Я долго гипнотизировал импровизированный навес, потом заглянула Инга.

– Доброе утро! – весело сказала она, забираясь в повозку.

– Угу, – отозвался я.

Торговка уселась рядом, залезла в сумку, служившую аптечкой, и достала оттуда бинты.

– Сколько прошло времени с охоты? – я старался говорить как можно бодрее, но к такому голосу больше подходило: "Подойдите ко мне, дети мои, я дам вам свой последний совет…"

– Третьи сутки пошли, – вздохнула она, аккуратно снимая старую повязку.

– Дай хоть гляну, – я насколько мог приподнял голову, Инга придержала меня за плечи.

Торговка освободила рану от повязки и я смог на нее посмотреть.