Ольга Пашнина - Ученье – свет, неученье – смерть! [litres]

Раздосадованная Офелия опустилась на ступеньки.

– Немедленно в дом!

Укладываясь снова в постель, попросила Макса:

– Запри, пожалуйста, все двери. Если мы потеряем ребенка, нас не зарегистрируют на свадьбе.

Утром цирк продолжился. Я встала пораньше, но пока собиралась, проверяла все заметки и папки, репетировала в сотый раз речь и укладывала волосы, не успела сделать приличный завтрак, поэтому Фели с Максом получили по тарелке овсянки. Ничего, если с дипломом выгорит, меня обещали отвести поужинать в «Перун», а если я его снова завалю, то напьюсь в каком-нибудь ночном клубе и буду тренироваться танцевать в бикини вокруг косы.

– Я не буду это есть, – скривилась сестра. – Такое ощущение, что это уже употребляли.

– Если это ели, значит, и ты не отравишься. Но можешь не есть, я не мама, кормить с ложечки не стану.

Она так премерзко ковырялась в тарелке, что я была в шаге от того, чтобы накормить сестру с тарелочки, ровным слоем размазав еду по ее лицу. Авось и в рот что-нибудь попадет. Тут в дверях появился Макс, мигом подняв градус накала.

– А что у нас на завтрак?

– Дрянь!

– Офелия! – привычным преподавательским голосом рыкнул Смерть. – Вон из-за стола! Чтобы до ужина тебя на кухне не было!

Ей только того и надо было. Не сомневаюсь, что от бабушки Фелька притащила годовой запас шоколадок и прочей гадости. Музам часто дарят кофе, конфеты и ликеры. Вот будет номер, если мы вернемся с защиты, а Фелька надралась «Бейлизом».

– Такое ощущение, что это или тест на прочность, или месть от Мельпомены. Я прямо почувствовал, что мы женаты двадцать лет и у нас дочь-подросток.

Да! Прекрасно! Для полного сходства с моей семейкой мне осталось только интрижку на стороне закрутить. Да и папочка хорош. Кризис среднего возраста у бессмертного всадника, бугагашеньки. Смертный психолог за такого клиента душу бы продал.

– Что это с ней? – спросил Макс. – Даже не стрельнула в меня глазками. Можно перестать подпирать дверь стулом, когда принимаю душ?

– Психует. Папа назначил Сандре свидание.

– Тебя это не волнует?

– Я, к счастью, живу отдельно. Естественно, Фели нервничает, ей с рыжей стервой еще пару лет точно жить. Ты можешь поговорить с отцом и намекнуть ему, что я, конечно, все понимаю, но ровесница дочери – это перебор?

– Попробую. Хотя и думаю, что это совершенно не мое дело.

– Тогда я каждый раз при встрече буду кидаться Сандре на шею с воплем «Мамочка!».

– Думаешь, у бессмертных бывают инфаркты?

У меня точно будет, если я еще хоть раз просмотрю план лекции.

– Готова к трем шагам до свободы? – спросил Макс, когда мы выходили из дома.

Готова ли я? Давайте посмотрим.

Мысль, которая мучила меня на процессе против Хелен: почему я здесь?

Для Макса это важно, Хелен – часть его жизни, но мое присутствие явно привносило в общую атмосферу некоторую напряженность. Это даже Фемида чувствовала, что уж говорить об остальных. И Хелен то и дело оборачивалась, чтобы в очередной раз попытаться прожечь во мне дырку взглядом.

– Хелен Рид, вы обвиняетесь в измене и предательстве во время битвы у Тартара и в нарушении конвенции «О равновесии между смертным и бессмертным миром». Вам есть что сказать по этому поводу?

– Да, ваша честь. – Хелен поднялась. – Я хочу сказать, что честно и добросовестно отработала назначенное мне наказание. Однако…

Театральная пауза…

– Я не жалею о своем решении. Возможно, оно было неправильное или даже жестокое, но в тот момент я не могла поступить иначе. Находясь под серьезным психологическим давлением, я использовала единственно возможный выход.

Макс предупреждающе и успокаивающе сжал мою руку, чтобы я не бросилась на эту гадину и не укусила ее за какое-нибудь очень чувствительное место.

– В связи с этим я хочу ходатайствовать об избавлении меня от бессмертия.

Воцарилась тишина. Большинство присутствующих на процессе открыли рты.

– Верните меня к смертным. Мне не нужен ваш мир, он не для меня.

– Но это невозможно, – мягко покачала головой Фемида. – Мир смертных для вашей души закрыт.

– Тогда к Аиду. Если мне дорога только в его царство, я согласна. Я не хочу быть бессмертной.

Она оглянулась и с тоской посмотрела на Макса.

– И не буду. Чего бы мне это ни стоило.

Смерть вдруг поднялся, и у меня упало сердце. Я не хотела, чтобы он уговаривал ее остаться. Не хотела, чтобы решал проблемы Хелен. Я все еще чувствовала себя неуверенно, хоть и гнала противные мысли прочь.

Но Макс, к моему удивлению, не вмешался в процесс. Протянул мне руку, и мы вместе вышли из зала.

– Как это понимать? – спросила я.

– У тебя скоро лекция. Надо развесить плакаты.

– Но Хелен…

Мы остановились в коридоре Дома Правосудия.

– Я просто хотел убедиться, что решение по ней будет справедливым.

– Теперь ее отправят к Аиду. Тебе ее не жалко?

– Она сама так решила. К тому же, – меня обняли, – Аид умеет развлекаться. А теперь идем и получим наконец твой диплом, потому что лично я не намерен жениться на необразованной девушке.

– Вот как! – Я расхохоталась. – А если он снова куда-нибудь сбежит?

– Милая, ну куда может сбежать целый класс первокурсников на зачетной неделе?

Я выгравирую эти слова в камне, потому что через час, сидя перед пустой аудиторией, Макс выглядел обескураженным.

– Я не понимаю…

– А я понимаю. В расписании сессии нет моей пары. Ее не поставили. Ни время. Ни аудиторию. Даже намека на эту пару нет.

– Джульетта, я не знаю, что сказать.

Смерть сокрушенно покачал головой, не то проклиная всех, кто был причастен к косяку с расписанием, не то жалея, что связался с такой катастрофой, как я.

– Ладно, у нас же есть Гермес. Мы всех вызовем в течение получаса. А небольшую задержку комиссии компенсируем кофе-брейком.

Ладно папа, ладно Танатос и другие преподы из академии. Они уже имели счастье наблюдать за цирком под названием «Защита Джульетты Мор», но после битвы у Тартара (вот ведь приклеилось название) на меня приехали посмотреть даже из отдаленных мест.

Пока ждали студентов, какой-то темнокожий парень с косой, обмотанной соломой, все никак не мог от меня отвязаться:

– Мое имя в переводе означает самую большую птицу.

Вот почему мужики, когда хотят пофлиртовать с девчонкой, непременно намекают на что-нибудь большое?

– Страуса? – елейным голосом поинтересовался невесть откуда взявшийся Макс. – Лети давай, птиц. Там вон бутерброды дают.

– Страусы не летают, – взыграли во мне школьные познания в биологии.

– Это смотря как сильно пнуть.

Наконец все худо-бедно собрались и расселись. Мой диплом спасло то, что после обеда у этих же групп был назначен зачет, так что никто не умотал в смертный мир с родителями или к бабушке в деревню. Сонные и недовольные, студенты одним глазом пытались смотреть на меня, а вторым косили в поисках источника аппетитных запахов кофе и булочек.