Д.Ч. - Наследник господина К.: OPUS DOCTRINI

Ш: Расслабься. Второй звонок обычно бывает куда мощнее. И страшнее. И гораздо позже. Так что не бзззззди.

Голоса смолкли, и я слышал, как двое посетителей библиотеки сидели и что-то пили алкогольное. Наконец голос шефа попросил Романо прибрать и самому убираться из этого помещения. Хлопнула дверь библиотеки. Послышался звон бокалов. Сдержанные проклятия на незнакомом мне языке. И … тишина.

Я осторожно выглянул и пробрался тихо-тихо к третьему отделению. Там уже никого не было. Только яблоко на столике…

Я взял его. Повертел в руках. Посмотрел на него и так, и сяк. Улыбнулся. И… откусил половину.

16 июня 2009 года

Вчера я не знал, как описать тот «букет» чувств, который меня охватил после подслушанного разговора нашего начальника и его подручного. Что они там несли про мёртвые души, про превращения и прочий средневековый бред? Я так и не понял ни-че-го! Вот просто абсолютно! И на кой им наша кровь потребовалась?

Утро в офисе началось спокойно. У кофемашины, которую держат для всех, я столкнулся с Романо. Он стоял и ждал, когда закипит чайник, чтобы сделать себе чашку крепчайшего чая. Кстати, он заваривает не пакетики. Он заваривает настоящую заварку. Такую крепкую, чтоб потом от горечи все лицо скукоживается в подобие кулачка, а во рту все вяжет, как после смеси черноплодки и незрелой хурмы. Скулы сводит в ленту Мёбиуса. Я просто попробовал вчера его чаёк. Непередаваемые ощущения.

Так вот, мы стоим у кофемашины. Он заваривает себе свой гиперчай, я жду, когда машина сделает мне крепкий кофе в чашке объемом 326 мл. Пока мой напиток струйкой течет в чашку, я иду к «сахарнице» и беру три пакетика, ложечку, кусочек лимона и веточку мяты. Ой, представляю какую мину бы скривил очередной иксперд, увидев ингредиенты для моего кофе. А мне ТАК нравится. Романо значит можно пить чай, после которого тебя можно спокойно упаковывать в компактную коробочку, потому как сам так скукожишься. А мне мой кофе, который, к слову, много вкуснее этого чая – это слова шефа, мне, значит, нельзя. Ибо mauvais-tone. А вот фиг вам. Я свободный человек в свободной стране. Что хочу, то и ворочу.

И тут он мне как бы, между прочим, говорит: «У тебя хороший прикус». Я поперхнулся лимоном, который жевал с сахаром. Лимонный сок через нос потёк наружу. Твою ж дивизию! Гад! Значит он понял, что я там был во время их беседы.

Я чихаю, я вытираю текущие потоком сопли и слезы, я кашляю, а в глазах у меня мелькают разноцветные искры. Окончательно севшим, дико хриплым голосом я спрашиваю этого невозможного субъекта: «С чего ты взял?»

«Да, наблюдал, как ты морковку ел», – ответил он, ухмыляясь, – «и яблочком закусывал…»

Меня прошиб липкий холодный пот. «Всё!» – подумал я, – «Теперь я снова безработный…»

«Ты чего побледнел? Тебе нехорошо? Ну-ка присядь… Дыши глубже. Чего испугался? Думал я тебя выгонять буду? Расслабь крестец. Пока шеф мне не скажет, я никого пальцем тронуть не смею. Так что, твоя выходка с яблочком вчера завершилась просто ржанием начальства. Константин Петрович оценил шутку».

Дышать, как мне тогда показалось, стало легче, но вот состояние мокрости не прошло. Меня можно было выжимать.

«Сейчас попей кофейку, кстати, добавь масло бергамота, оригинальное сочетание, а после мы едем в один из медцентров. Патрон желает посмотреть на вас в работе. Сегодня будут только манипуляции над трупами».

«Ась», – не понял я.

«Двась», – в тон мне ответил Романо, – «Что слышал, то и будет. Пей кофе, и галопом к шефу в кабинет. Там ждать его и выполнять все приказы. Скажет сидеть на лапках, как пёсики – выполнять. Сидеть, облизываться, и, вывалив наружу язык, радостно лаять, приветствуя начальство».

Возразить что-либо я не смог. Да и что тут возразить? Теперь я подневольный человек. Хочешь-не хочешь, а обязан выполнять.

Ладно. Беру кофе. Добавляю все ингредиенты, размешиваю сахар (хотя тут лучше использовать мёд) и иду к кабинету шефа. Аккуратно дергаю дверь и натыкаюсь на её абсолютную запертость.

Сажусь на стульчик у кабинета шефа, отпиваю приличный глоток, откидываюсь к стенке и закрываю глаза. Развлекаюсь тем, что смотрю на разноцветные круги, которые появились, как только я закрыл глаза. Внезапно я услышал голоса. Вначале я посчитал, что я того… ку-ку, типа. Крыша, в смысле, поползла набекрень. Тотальный сдвиг по фазе. А вот и нет. Я начал слышать голоса шефа и Романо. А потом я их УВИДЕЛ.

Они сидели у шефа в кабинете, и мирно беседовали. Стоп! Я не понял, а как этот крендель Романо оказался там ранее меня? Я же уходил с миникухни – он там торчал, ждал, когда чай заварится. Нет, я видимо точно поплыл головой.

А тем временем они беседовали о нас. Точнее о визите в один из медицинских центров. Тот, что на Парнасе. Мне в качестве задания определили работу со свежепреставившимся мужиком, а Илье – удаление нарыва. Но прежде надо взять кровь нашу для анализов. Да далась им наша кровь! Что они её, пить что ли будут? Но таким объемом в треть пипетки хрен напьешься.

В общем необычное ощущение: тебя там нет, а ты все видишь и все слышишь. Я вроде как хожу вокруг нашего руководства и смотрю на них. Слушаю. И понимаю, что мало того, что я их вижу и слышу, но я ещё и всё запоминаю. Моментально. Я могу повторить каждую фразу, каждое слово, произнесенные Константином Петровичем или Романо. И вот тут я ловлю на себе взгляд шефа. Взгляд не сконцентрированный, рассеянный, но шеф пытается сфокусировать зрение и поймать меня в поле своего зрения. И тогда я счел разумным открыть глаза, отключиться от присутствия и покинуть кабинет руководства. И вовремя.

Кабинет открылся. Навстречу мне вышел Романо и пригласил меня к шефу. Шеф коротко сказал: «Для устранения сомнений в твоем здоровье ты обязан сдать кровь на экспертизу. Это не обсуждается».

Нет, я, конечно, могу воспротивиться, потому как это незаконно. Но, впрочем, приказы начальства, а особенно этого, обсуждать не стоит. Подозреваю, что такая строптивость может вылезти боком. Главное, чтоб не трогали по рабочим моментам.

«Ну, и что стоим как столп? У тебя тринадцать минут. Кофе-чай – кисель, погрузка в микрик и нах медцентр на митрофаньевском. Ферштейн?»

«Jawohl, mein Führer! [2] Так точно, мой фюрер! (нем.) »– рявкнул я, щелкая каблуками, и удерживая себя от выкидывания вперед правой руки в нацистском приветствии.

«Романо», – тихо, то ли шипя от злости, то ли давясь смехом, произнес шеф, – «прошу тебя напомнить мне, чтоб я всю неделю показывал этому молодчику в качестве образовательной программы фильм «Обыкновенный фашизм». А то распустились ту…»

Финал этой зажигательной речи я не услышал, ибо вымелся подобру – поздорову, во избежание очередной нахлобучки.