Кирилл Баранов - Птица огня

Два переплетенных в объятиях тела перекувыркнулись через перила и шлепнулись в грязь со второго этажа. Музыкант застонал, но скорее не от самого удара, а от того, что и несмотря на падение, девушка не выпустила из рук его несчастные волосы. Она сопела, что-то там дергала и царапала, хоть и сама-то вряд ли понимала – что. В отчаянии музыкант сперва попытался ухватить ее за руки, но сделал этим еще больнее. Тогда он вцепился в короткие темные волосы девушки и стал вазюкать ее голову по земле туда-сюда. Разбойница завопила от негодования, попробовала вырваться, вскочила на ноги – и все это не расцепляя рук, продолжая попытки свернуть музыканту шею или сорвать скальп. Он тоже привстал на колени, потом на ноги. Дергая в исступлении друг друга за волосы, они завертелись на месте в каком-то варварском танце, наматывая неровные круги, и вдруг натолкнулись на торчащий посреди двора колодец…

Летели не долго, никто и вскрикнуть не успел.

Рухнув в воду, музыкант угодил лицом девушке ровно между ног, чему был весьма доволен. Впрочем, не успел он выпрямится в тесном, темном и скользком пространстве, как зажатая со всех сторон разбойница возмущенно взвизгнула и умудрилась пнуть его коленями в грудь. Отлетать было уже некуда, поэтому музыкант только глубже впечатался в вязкую глиняную стену колодца, деревянный ящик на его спине печально затрещал, что-то хрустнуло.

– Убери от меня…

Она не договорила, дернулась, но в узком пространстве не смогла замахнуться ногой, а руки были неудобно зажаты у стен. Поняв тщетность попыток расправиться с врагом на дне колодца, девушка уставилась на него злющим взглядом и дышала так тяжело, будто не находила воздуха. Разодранная красная ленточка с цветком упала с ее головы.

Не убирая предусмотрительно выставленных перед лицом рук, музыкант посмотрел вверх. Они пролетели метров семь, не меньше, а прохладная вода лишь кое-как покрывала бедра. Наверху светило солнце, но лучей его хватало только на то, чтобы освещать ободок колодца и чуть скошенный ворот.

– Должно же у тебя быть хоть что-нибудь, – не унималась девушка, но говорила теперь без уверенности, с робкими просительными нотками. – Хоть штаны отдай!

– Ты их уже порвала!

– Зашью!

– Да ты их чуть ли не пополам разорвала!

– На тряпки пойдут!

– Могу носок отдать.

– Один?

– Второго нет.

– Еще что?

– Пламенное сердце.

– Себе оставь.

– Ну вот, – обиделся музыкант. – Все отказываются. Конечно, сердце не носок…

– Еще что?

– Где-то кабачок был, но ты его, наверное, раздавила.

– Еще!

– Девушка, я же музыкант, мне кроме овощей никто ничего не доверяет!.. Недавно, конечно, сундук золота обещали, но…

– Сундук?! – девушка оживилась.

– Золото, драгоценности…

– Украшения?

– И украшения.

– Давай сундук!

– Ну не с собой же он у меня!

– А где?

– Надо забрать.

– У кого?

– У ханараджи. Сильно нужен? Через неделю принесу. Нет, через две… Три.

– Ага, ну да.

– Далеко идти.

– Куда?

– В Хандым, куда же еще?

– Пошли, быстро!

– Как?! Вместе?!

– Думаешь, я самая дурная? Буду сидеть и ждать?

– Так ведь сундук же не за просто так дадут, сначала нужно дел наделать…

– Наделывай!

– Пойду и наделаю.

– Пойдем!

– Девушка, там же три недели туда и три недели обратно!

– И что?

– А я человек нервный, дурной, к компаниям не привыкший. Меня от людей тоска давит! Мне их душить хочется, поэтому я один обычно хожу.

– Все равно. Мне тоже душить хочется. И я быстрее.

– Да и мне же не за просто так сундук обещали, а за какое-то чудище! Это опасно!

– Я за сундук с золотом из этого чудища котлету сварю.

– Ну…

– А если не получу своего сундука – то и из тебя.

– Кто ж такую гадость есть будет?..

– Курам брошу. В любом случае, один ты не пойдешь. Где мне потом мой сундук искать, когда ты сбежишь?

Сардан задумался.

– Я еще по ночам целоваться лезу, – сказал он вдруг.

– А я могу с закрытыми глазами кинжалом в сердце попасть.

Музыкант вздрогнул и чуть отстранился.

– Ну! – поторопила девушка.

– Ты знаешь дорогу до замка Сыреш? – кисло спросил Сардан.

– Я здесь все тропинки знаю! – девушка показала пальцем в небо. – Там, наверху.

Сардан вздохнул.

– Ладно, – сказал он. – Если получится – сундук твой. Мне он все равно без надобности.

Пламя ярости в глазах девушки заменил блеск золота.

– Ладно, – сощурившись сказала она и с подозрением посмотрела на Сардана, – а если не получится, и мне не дадут моего сундука – я тебе все поотрываю.

– Нет, давай, пожалуйста, этот пункт вычеркнем. Обойдемся в качестве штрафа штанами.

Девушка долго-долго сверлила Сардана взглядом, затем зачерпнула ладошкой немного воды и умылась.

– Договорились, – сказала она. – Поотрываю, а потом заберу штаны.

Сардан неловко улыбнулся.

Девушка опять зачерпнула было воды, но остановилась, посмотрела настороженно на эту странную улыбку, потом на воду, медленно просачивающуюся сквозь пальцы, потом опять на музыканта. Тот, избегая ее взгляда, заулыбался и уставился в кружок неба наверху.

Девушка вскочила, выбросила воду из ладони и стала быстро-быстро тереть пальцами о штанину, мигом спохватилась и вытерла руку досуха о волосы музыканта. Ее звали Ашаяти.

Вскоре после полудня они заглянули в крошечную лавку артели музыкантов, спрятавшуюся в тени высоченного даришанского храма. Сардан заменил сломанные инструменты, побитые баночки с мазями, одежду, одеяла, добавил скромный комплект походной утвари (тарелка, миниатюрная сковородка, складывающаяся кружка и пара приборов), которой, впрочем, никогда не пользовался, взял в набор футляр с ратирангом, потому что посчитал, что он может пригодится в новом деле, оставил большой и тяжелый гаюдун, в надобности которого на этот раз не был уверен, и написал короткий путаный отчет о последних событиях, читая который, управляющий местным филиалом артели хватался за голову от бесчисленности грамматических ошибок. Затем все же посидели полчаса на постоялом дворе, съели яичницу с салом, в которой Сардан не смог найти ни одного яйца, а Ашаяти закатила скандал из-за вонючего пива. Выйдя наружу, музыкант внезапно обнаружил в себе желание «заглянуть к девочкам», но резкий удар в пах оказался весомым доводом против этого незапланированного похода. Ашаяти заскочила на минуту в свою бывшую комнату – пришлось лезть через второй этаж, потому что вокруг кабака по-прежнему наматывал круги взбешенный хозяин, чинивший окна. Она выбралась на крышу с крошечным свертком личных вещей, луком и колчаном, перескочила на другой дом и сиганула вниз. Получилось вроде бы и ловко, но, прыгая, она подвернула ногу и на землю рухнула как сбитая птица.