Ирина Зволинская - Звонок

Все то время, пока она стояла в очереди на кассе, ей казалось, что мужчина смотрит на неё раздевающим взглядом. Она нервно теребила коробку со свежими эклерами и от страха уронила на пол кредитку, которую папа как истинный джентльмен ей сразу же подал:

– Вы представляете, мисс Уитлок, что я почувствовала?! – жаловалась она. – Этот маньяк хотел меня изнасиловать прямо там, на глазах у всех! – расплатившись, она примчалась к нашему дому.

Мисс Энн была за рулем, поэтому немного опередила папу и, признав во мне родственную душу, принялась рассказывать о своих злоключениях.

– Ужас! – посочувствовала ей я, – бедняжка! – взяла из её дрожащих рук коробку с эклерами и усадила за стол.

«Странный какой-то маньяк» – думала я при взгляде на мисс Энн. Это была болезненно худенькая женщина непонятного возраста, от двадцати пяти до сорока, точнее не определить. Мешало и странное серое платье, и розовая вязаная хламида, и зализанные в куцый хвостик светло-серые волосы, и огромные очки, которые закрывали пол лица.

– Мисс Джинджер! – вдруг вздрогнула она, – это он! – испуганный агент побежала закрывать на замок дверь. Прямо перед папиным носом.

– Уходите немедленно! – срывалась она на фальцет. – Или я вызову полицию!

Камера показала ничего не понимающего папу, тот растерянно хлопал глазами у закрытой двери.

– Мисс Энн, успокойтесь, – оттащила я её от входа, – это мой папа! – тут до неё стало медленно доходить, кого она не пускает на порог.

Она вся покраснела и зашмыгала носом. Папа, которого я всё-таки впустила домой, с удивлением смотрел на незнакомую женщину, в которой узнал неловкую покупательницу из очереди.

– Папа, это мисс Стюарт, – представила я её, – мисс Стюарт, это Шон Уитлок, – немая сцена.

– А я конфет купил, – сообщил отец и расплылся в улыбке, – вы какие любите? – он продемонстрировал расстроенной мисс Энн огромный мешок.

Я, уже не сдерживаясь, захохотала.

Мы вошли в дом. Внутри пахло красками и клубничным чаем.

Я поняла, почему папа в таком виде, он не успел привести себя в порядок, потому что прибирался.

Недописанные картины, кисти, краски и мольберты были свалены в одну кучу в углу гостиной.

– Наш род, – гордо рассказывал папа, – происходит еще от самого Уильяма Уитлока, – он подвел Кларксона к картинам с изображением наших славных предков, – он был одним из тех, кто стоял у истоков Империи и был правой рукой Реймонда Великого! – тут папа увидел, что из брюк у него торчит рубашка и заправил её.

Незаметненько так заправил.

Каждый из гостей внимательно проследил за этим движением глазами.

Да Кларксон мне еще приплатит, лишь бы оказаться от нашей семейки подальше!

– А вот здесь ей шесть, – папа демонстрировал смиренному Кларксону семейный архив.

У жениха было лицо святого мученика.

Конкретно на этой фото я, совершенно счастливая, держала на раскрытой ладони два выпавших фронтальных зуба. Случилось это под рождество, и я с восторгом ждала подарок еще и от зубной феи.

Фея подарила мне боксерскую грушу. Папа мечтал о мальчике.

– А вот здесь она на выпускном, – захотелось залезть под стол.

В ту пору я и правда напоминала пончик.

– Всё это подождет, – папа так же резко вырвал рамку с фотографиями из рук Габи, как до этого радостно всучил, – расскажите о себе? – и он, оперевшись на руку, приготовился слушать.

– Мистер Уитлок,– попытался встать из-за стола Кларксон.

– Шон, – поправил его отец и усадил обратно.

– Шон, – согласился жених, – дело в том, что всё произошедшее, не более чем недоразумение. Мисс Уитлок вовсе не горит желанием выйти за меня замуж, как и я жениться на ней.

Папа покраснел.

– Это правда, дочка? – строго спросил он.

– Правда, – подтвердила я.

– А это не так и важно, – он как-то вдруг весь успокоился, – Император не меняет своих решений, тем более, произнесенных публично, – и он довольный подлил Кларксону чая.

– Стерпится – слюбится, – согласилась я, и Луи подавился конфетой.

– Жить будете у нас, – папа уже все продумал, – второй этаж свободен, а мастерскую я перенесу, там сделаем детскую, – он блаженно прикрыл глаза, – мы с детьми будем играть футбол, ходить в кино, и на охоту, и на рыбалку, – с каждым словом мистер Уитлок становился всё счастливее и счастливее.

По мере того, как папа перечислял, что именно он будет делать вместе с внуками, а внуков, судя по всему, будет не менее шести и все, как на подбор, мальчишки, лицо моего жениха вытягивалось и цветом почти сравнилось с белоснежной скатертью.

– И род Уитлоков снова обретет былую мощь! – патетически закончил папа свою речь.

Он настолько увлекся этой мыслью, что уже, кажется, начал примерять мужские имена к нашей фамилии. То, что я вроде как девушка, и мои дети, если таковые когда-либо появятся, будут носить фамилию отца, он как-то упустил из виду.

Я посмотрела на репортера, по-моему, он проникся.

В карих глазах стоял откровенный ужас перед будущим.

В этот миг я поняла, что не всё потеряно, и я таки верну свои деньги, вероятно, даже с процентами.

– Мисс Уитлок, – встал Кларксон из-за стола, – мистер Уит…

Папа угрожающе нахмурился.

– Шон,– поправился репортер, – нам пора. Завтра я заеду за мисс, будьте готовы к восьми часам, – он дождался моего согласия и, не оборачиваясь, пошел к выходу. Луи следом за ним, операторы и ассистенты доедали конфеты и влюблено смотрели на папу.

– Лесли! Джеймс! Патрик! – крикнул Звезда, а синеволосый взялся за дверную ручку.

В тот миг, когда мистер Луи потянул дверь, раздалась игривая трель звонка.

На пороге, улыбаясь, стояла мисс Энн Стюарт, в руках у неё были пирожные.

– Мисс Джинджер, дорогая, я увидела репортаж и прилетела к вам! – скороговоркой проговорила она и тут увидела Луи. – Боже мой, – прижала она пирожные к груди, – какой мужчина! – глаза её закатились, и она вместе с пирожными упала стилисту на руки.

– Сумасшедший дом! – выругался Кларксон и выбежал на улицу.

Луи, весь заляпанный кремом, держал мисс Стюарт и хлопал голубыми глазами.

А, кажется, я поняла, почему он покрасил волосы в синий.

Оттенить глаза!

– Давайте мне мисс Энн, – папа сжалился над стилистом.

Он взял бедняжку и положил в гостиной, получилось это у него легко и привычно.

Похоже, мисс Стюарт давно облюбовала наш диван.

Ошарашенный Луи и придерживающие его ассистенты вышли на улицу, я бы даже сказала, вывалились. Последним уходил Лесли.

– Может быть, пообедаем завтра? – подмигнул мне мужчина.

– Уитлоки издревле славились верностью! – ответил за меня папа. – Иди отсюда, Казанова!

Пожала плечами, с папой не поспоришь.

Хотя Казанова из Лесли, как из меня балерина.