Наталья Мазуркевич - Ведьмы живут на крыше

– Я вас не понимаю.

– Скоро поймете, – усмехнулся мужчина, поворачиваясь ко мне. Мы успели покинуть набережную, и теперь я не знала, видят ли нас посторонние. Эльтран ухватил меня за подбородок, вынуждая запрокинуть голову, и довольная улыбка осветила его лицо. – Мартин определенно останется мне должен за эту услугу.

Он отпустил меня, отступая на шаг, и еще раз взглянул на мое покрасневшее от его непозволительного поведения лицо.

– Вы…

– Не утруждайте себя, леди Рин. За те тридцать восемь лет, что я веду свою деятельность в Балиаре, каких только слов я не слышал в свой адрес. Едва ли вы скажете что-то, чего мне не доводилось слышать.

– Вы мне противны, – тихо призналась я, отворачиваясь.

– И это мне говорили, – признался блондин, и я услышала его смех. Звонкий, приятный, совсем не подходящий этому человеку. Наконец он отсмеялся. – Не пытайтесь, леди Рин. Ваши слова не изменят моего решения. Но, можете выдохнуть, пока вы следуете моим «советам», ваша тетя вас не получит, как бы ни хотела обратного. Свои интересы я ставлю превыше всего.

– И каким будет ваш первый совет?

– Берегите свое здоровье. Через три дня в имении лорда Эдингтона состоится прием. Вы обязаны на нем быть, леди Рин. И выслушать моего друга.

– Только выслушать? – ухватилась я за слова собеседника.

– Для начала – да. Будет странно, если вы воспылаете страстью к первому, кто выразит вам свое почтение. – Эльтран бросил быстрый взгляд на небо, но и без него, по торопливо спускавшейся на землю темноте было понятно, что еще пара минут, и город утонет в ночи. – Идемте. Провожу вас к дому, чтобы вы не заблудились.

Экипаж леди Марлы прибыл за мной рано утром. Сама леди предпочла остаться дома, потому в мою дверь стучала сонная Мали. Потягиваясь, она рухнула на мою перестеленную кровать и, блаженно растянувшись на ней, посетовала:

– С тобой столько хлопот.

– Прости. – Мне было искренне жаль, потому я старалась не шуметь, давая девушке отдохнуть, сколько это было возможно. Но собиралась я быстро. Сменила ночную сорочку на форму для занятий спортом – мягкие облегающие штаны и туника, прикрывавшая все до самого колена. На Мали уже красовалось что-то похожее, но менее закрытое. Туника скрывала ее фигуру лишь до середины бедра, но девушку это, казалось, не волновало.

– Приедем, одолжу тебе свою, – пообещала Мали, снисходительно оглядывая меня. – В такой длинной убегать неудобно.

– От кого убегать?

– От чего, – поправила меня Мали и нравоучительно вздернула палец. – От результатов своей непрофессиональной деятельности. А это может быть что угодно: от пожара до восстания морковок.

– У вас и такое было? – уточнила я, стягивая со стола стилус. Какое-никакое, а оружие, если ничего другого под руку не попадет.

– Чего у нас только не было, – хмыкнула Мали, прикрывая рот во время очередного зевка. – А почитать городские легенды, так нашествие мыслящей моркови, решившей свергнуть мэра, – это еще цветочки. Но с тех пор старшие решили не оставлять нас на произвол судьбы и заниматься, пока мы не перестанем представлять опасность для города и его репутации.

– А как вы справились с морковью? – полюбопытствовала, так и не дождавшись продолжения этой истории.

– Договорились и отправили на необитаемые острова в Эльтерейское море. Теперь они не совсем необитаемы, но лучше об этом никому не знать. – Мали приложила палец к губам. – Говорят, с тех пор там начали пропадать корабли, но только груженные овощами. Морковки оказались теми еще расистами и фрукты не жалуют. – И гордо заметила, будто была причастна к морковной колонии, а то и не только причастна: – Маги до сих пор не могут разобраться! Приплывают, осматривают все, но следов пиратов не находят. Одни лишь плантации диких овощей.

Она рассмеялась, а я вздрогнула. Смех смехом, но не хотелось бы повстречать мыслящую морковку, решившую основать свою цивилизацию и потеснить людей. Все же разумные знают, что худший обитатель этого мира – человек. Больше чем он – никто природу по своему разумению не исправляет, не слишком считаясь с ее, природы, мнением.

Мысленно пообещав себе не экспериментировать с корнеплодами, я вслед за Мали залезла в экипаж с гербом лорда Ольена. Зацокали копыта лошадок, скрипнула упряжь. Отодвинув шторку, я наслаждалась мелькавшими по ту сторону пейзажами. Меньше чем через четверть часа мы выехали из города, но спросить у Мали, куда конкретно мы направляемся, не успела. Казалось, она заснула в тот же миг, как только села, и сейчас мирно посапывала, оставив меня наедине с собственным любопытством.

Впрочем, долго оно меня не мучило. Полчаса – не более – минуло с тех пор, как мы выехали из города, а на горизонте уже проступили очертания поместья. Вокруг него не было высокого забора, столь привычного мне. Вместо него границы владений лорда отмечала ровно подстриженная изгородь, приятная глазу и наверняка неприятная на ощупь. По крайней мере, садовник, направлявшийся в сторону кустов, был одет не хуже, чем на охоту на медведя без магов: только острых шипов по всей площади костюма не хватало.

– Мали, мы приехали, – шепнула я прикорнувшей девушке, но та никак не отреагировала. Пришлось трясти.

– А? Что? – Она вперилась в меня невидящим взглядом. – Уже приехали? – На ее лице отразилось понимание и обреченность. Мали потянулась к карману, но извлечь тонизирующее зелье не успела. Дверца экипажа распахнулась, и улыбающаяся леди Марла сунула носик внутрь.

– Мали! Больше никаких зелий! Иначе ты никогда не заснешь! – Она щелкнула пальцами, и флакон опустел, заставляя лицо Мали исказиться от муки. Она словно враз ощутила на своих плечах все тяготы мира, и от несправедливости, выпавшей на ее долю, девушку перекосило.

– Ну последний раз, – заныла она, но леди осталась непреклонна. Ручкой зонтика, с которым она, казалось, никогда не расстается, подцепила подопечную за вырез туники и выволокла на свет.

– Сегодня и тобой займусь, – пообещала леди. – А пока – иди спи. Ты со своим сбитым режимом будешь нам только мешать.

– Спасибо боги за вашу милость.

Картинно воздела руки к небу Мали и, уклонившись от справедливого возмездия зонтиком, прытко исчезла в доме.

– Голодная? – проводив ускользающую Мали неодобрительным взглядом, спросила леди Марла.

Мне оставалось только кивнуть, ибо в отличие от сознания желудок не стал бы покрывать мой недостаточно ранний подъем.

– Тогда начнем с азов. – Леди улыбнулась и, ухватив меня за ладонь, повела за собой. Мы не встретили ни одного слуги за весь долгий путь от крыльца до светлой комнаты с печью, двумя котлами, под которыми дрожал колдовской огонь, и множеством веников, свисавших с потолка. На огромной столе, занимавшем почти треть комнаты, возвышалась странная конструкция из десятков стеклянных трубочек. Их более толстые товарки имелись тут же, рядом с другими колбочками и флаконами.