Николай Шмигалев - Какого лешего?!

Просыпавшийся лес, умытый ночным дождиком, в своем пышном наряде выглядел великолепно. Деревья и кусты, травы и цветы на полянках, и даже мох на вросших в землю валунах, выглядели нарядно и свежо. В воздухе, наполненном предрассветным, еле уловимым волшебством, растекался земляничный аромат. То тут, то там, слышались первые ещё робкие птичьи трели – просыпавшиеся пичуги с некоторой неловкостью нарушали чарующую тишину дремотной таежной глуши. Менее утонченные натуры, в простонародье – дятлы, деловито перелетали с дерева на дерево, наполняя лес дробными «барабанными» перестуками. В траве пыхтели ежи. Сорванцы бельчата чуть свет уже резвились на ветках. Упитанный барсук ворча протискивался в свою нору под поваленной сосной. Серая жаба, крупная и медлительная, степенно сидела на небольшом камне у ручья, выглядывала себе зазевавшийся завтрак. Дупловики и листотрясы – шебутная мелюзга, – чувствуя приближение лешего, выглядывали из своих крохотных пристанищ, и радушно махали ему. Бульгун в ответ приветливо улыбался.

Звуки, запахи и открывающиеся виды, пьянили. Усыпанная шишками и листьями земля легко дышала полной грудью. Леший слышал её глубокое и ровное, не заметное для других дыхание, и все внутри его наполнялось такими же легкостью и спокойствием.

Эх, если бы не новая забота, прямо сейчас бы бросился на укрытую хвоей матушку-землю, раскинул бы руки насколько можно далеко (а леший мог вытянуть руки ох как далеко!), прижал бы эти дремучие красоты к груди и держал бы крепко-крепко в своих объятиях до скончания времен. В такие минуты Бульгун становился сентиментальным до невозможности. Впрочем, на его месте любой, кто мог также тонко чувствовать красоту природы во всех её проявлениях, во всем многообразии, не мог бы остаться равнодушным к тому обыкновенному чуду, которое происходило вокруг прямо на глазах.

Хотя лешему не составляло труда промчать через весь лес от озера до опушки за каких-то пару минут, продвигался он по чащобе не спеша. Всё хотелось заприметить, всё запомнить таким прекрасным. Вдруг так случится, что больше никогда он этой прелести не увидит.

Но, как ни медленно он двигался по таёжным звериным тропкам, а все равно довольно быстро очутился у деревни. Порыскав по хлевам да овинам, Бульгун вскоре обнаружил того кого искал в свинарнике.

Рюмашка, тот самый злыдень которого он однажды пожалел, промышлял в этой деревеньке, выжидая, когда кто-нибудь из работяг сорвется и уйдет штопором в запой. Тогда и он тут как тут. Нынче же была страда. Крестьяне работали не покладая рук. Не до гульбы им было. Поэтому Рюмашка изнывал от безделья.

Увидев Бульгуна злыдень почти искренне обрадовался. Как же, самый известный нынче на все княжество леший к нему пожаловал и, похоже, не просто лясы поточить.

– Здорово, Рюмашка!

– Наше вам почтение, господин хороший!

Поприветствовали они друг друга.

– С чем пожаловали? – оценивающе прищурил глаз Рюмашка, как будто разговаривал с первым встречным. Ну что поделаешь, такой уж у злыдней был стиль общения.

Бульгун усмехнулся. Он не понаслышке знал о своеобразных заскоках у злыдней, и в первую очередь благодаря редкому, но длительному общению с Рюмашкой. Поэтому леший не обращал внимания на вызывающее поведение злыдня, которое со стороны выглядело чудаковато. Что поделаешь, любили злыдни хорохориться.

– Помощь твоя нужна, приятель.

Услышав, что лешему нужна его помощь, да ещё и что назвал тот его приятелем, злыдень чуть не подпрыгнул от восторга, но сразу взял себя в руки, чтобы о нем ещё глупостей не подумали.

– Помощь, говоришь, – с хрипотцой протянул Рюмашка, делая максимально безразличный вид. В этот момент он был похож на маленькую копию главаря разбойников с большой дороги, к которому пришел обычный смерд с челобитной. По крайней мере, так ему самому казалось. – А в чем заключается эта помощь?

Еле сдерживая улыбку, леший пояснил этому доморощенному «крестному отцу»:

– Тут такое дело… к нам в княжество пожаловал ведьмак, а теремной попросил меня разобраться с ним.

Новость про ведьмака с Рюмашки всю показную напыщенность как слизала как корова шершавым языком.

– Ведьмак, говоришь?! Пожаловал к нам, говоришь?! – засуетился злыдень, семеня из угла в угол по жухлой соломе свинарника. – А, какого лешего, прости Бульгун, он к нам заявился?

– Да это разве важно?! – хмыкнул леший. – Важно, что многие наши могут пострадать.

– Что верно, то верно, пострадать могут многие, – не мог не согласиться с ним злыдень. Устав ходить из угла в угол, он начал наматывать круги по свинарнику. Вдруг он внезапно остановился и настороженно посмотрел на лешего: – Слышь, Бульгун, а как ты собираешься одолеть ведьмака? И зачем тебе я?

И тут леший поделился своей рискованной идеей, которую ему, сам того не ведая, подсказал водяной.

– Ведьмак, суть человек, только силы в нем колдовской немеряно. А каждый человек имеет слабость. Я от кого-то слышал, что ведьмаки имеют слабость к хорошему вину. Вот и подумал не споить ли нам его. Правда говорят, что ведьмаки никогда в жизни не напиваются. Ну да это, мне кажется, все зависит от количества и качества хмельного питья. Если ему вместо хорошего вина, подсунуть плохую водку, то тут даже самый сильный ведьмак не устоит прежде всего на ногах. А там уже его и одолеть будет проще простого.

– Весьма трезвый подход, – оценил Рюмашка «пьяную» идею лешего, делая вид, что не понимает к чему клонит Бульгун. – Ну и причем тут я?

– Как причем?! Кто как не вы злыдни, лучшие в этом деле мастера, способные напоить любого человека, до, как вы сами выражаетесь, «зеленых человечков»! Ты мне как раз и нужен, чтобы помочь споить ведьмака.

Дальше делать вид, что якобы ничего не понимает, Рюмашка уже не мог по вполне понятным причинам, но надо было как-то так деликатно отказать, чтобы не обидеть лешего. Все же тот ему когда-то буквально жизнь спас.

– Извини, Бульгун, не могу. Однажды, да ты и сам знаешь, я вот также по простоте своей напоил одного человека, так потом всю зиму в дупле у тебя в лесу заместо кукушки куковал. Нынче, не дай род что, мне уже некуда будет податься, у тебя то и леса уже нет.

Ничего не скажешь, деликатно отказал злыдень, резанул лешему ухо, и рану душевную вновь растеребил.

– Да и страшно мне, честно говоря, – признался-таки Рюмашка, видя, как помрачнел леший. – Ведьмак ведь не обычный алкаш, не даст так просто себя вокруг пальца обвести. Встрянешь ты с ним и я вместе с тобой, если пойду. Вместе встрянем.

– Так ты пойдешь или нет? – спросил угрюмо леший, который не получил внятного ответа, пойдет с ним злыдень или нет. Без Рюмашки его план не стоил и чеканного гроша, который ведьмак по старой традиции бросит на оставшееся от Бульгуна мокрое место.