Лилия Касмасова - Мои королевские дела

Быстро сгущались сумерки. Слуги зажгли садовые фонари по углам площадки и в аллеях. Зажгли и свечи в канделябрах на столах. На пюпитрах у музыкантов тоже засветились огоньки.

Герцог, едва наступили сумерки, поднялся из-за стола и обратился к Сене:

– Позвольте откланяться, ваше величество. Дела.

– Конечно, – сказал Сеня. Весь вечер ему было неуютно сидеть рядом с этой кислой миной.

Сеня, без помех, решил задать Мерлину вопрос, который его беспокоил. (Нет, спрашивать о перемещении между мирами и об озере он больше не хотел: снова вымокнуть до нитки – небольшое удовольствие. Да и какая разница, как Мерлин его сюда затянул, если возвращаться он не собирался!) Сеня спросил:

– Мерлин?

– Да, – невнятно отозвался старик, так как откусывал кусок пирога.

– Почему вы меня Арчибальдом Первым назвали?

– Потому, – сказал Мерлин, прожевав, – что Арчибальдов на троне еще не было.

– Да нет, – сказал Сеня, – я не о том. Почему именно Арчибальдом?

– А что? – пожал плечами Мерлин. – Разве не красиво звучит – «Арчибальд»!

– Н-ну, – стесняясь, сказал Сеня, – могли бы и по-другому как-нибудь. Королем Артуром, например…

Старик взял из салата веточку петрушки, пожевал, причмокивая, и сказал:

– М-да. Артур, пожалуй, было бы более по-королевски… Ну да ладно. Я ведь уже объявил прилюдно, что ты Арчибальд.

– А нельзя пере… ну… объявить, что имя меняется? – попросил Сеня.

– Нет, – категорично сказал Мерлин и выпил полный бокал вина.

– И Пепин был тоже «Первый», – вспомнил вдруг Сеня, – и Хранциск.

– Обязательно! – подтвердил Мерлин. – Какой король захочет быть Вторым? Королю всегда приятнее быть Первым… И потом, – он махнул ладонью, и лакей тут же налил ему красного вина в бокал. Мерлин глотнул, кивнул довольно, – и потом, их же так легче различать! Никакой путаницы. Один – Пьер, а другой – совсем даже Филипп…

Сеня кивнул. В словах старика есть некая психологическая истина, подумалось Сене.

Мерлин закончил:

– Поэтому я их всех по-разному и называю!

«Всех!» – удивился Сеня и спросил:

– Сколько же вам лет, Мерлин?

– А это, – сердито сказал Мерлин, – слишком личный вопрос!

Сене не оставалось ничего, как только извиниться.

Вино было совсем слабым и Сеня удивился, почему многие за столами вдруг стали совсем хмельными, а потом раздалось нечто, напоминавшее пение. Пели музыканты, которые к тому времени, видимо, устав играть и проголодавшись, расположились за столами и тоже пировали. И запели они вовсе даже не Моцарта и не Генделя, а какую-то народную, похоже, песню, которая начиналась словами: «Не летайте коровы…» Дальше было совсем не разобрать, так как музыканты, похоже, порядочно набрались. Где-то за дальним столом завизжали дамы. Видимо, кавалеры совсем отбились от их рук. Или распустили свои.

Старая дама, сидевшая напротив, поджала сморщенные губы и сказала:

– Опять кто-то брагу притащил!

– Где? – живо отозвался Мерлин. – Где?

Мерлину явно что-то передали – но под столом. Он вытащил на свет глиняную бутыль и украдкой налил в свой бокал нечто бурое. Потом поставил бутыль под свой стул.

Старая дама посмотрела на Мерлина недовольно, но ничего не сказала.

– А мне? – робко спросил Мерлина тучный господин, сидевший около пустого стула герцога.

Мерлин сунул бутыль Сене со словами:

– Передайте дальше, ваше величество.

Сеня понюхал горлышко бутыли – пахло кислым, налил немного себе в бокал и потом передал дальше. Глотнул. Брага не была особо вкусной – вроде скисшего яблочного сока.

– Вообще-то, – не выдержала старая дама. – Брага в Гольштании запрещена.

– Да? – сказал Сеня. – Почему?

– Потому что, – весело отозвался выхлебавший половину фужера и довольно причмокивающий Мерлин, – король Пелопоннес Первый спился посредством браги и умер.

– Вот именно! – нравоучительным тоном сказала старая дама Сене.

В этот момент снова вдалеке завизжали дамы, потом стало слышно, как опрокидываются стулья и, похоже, даже столы. Кто-то затянул грубым голосом:

– А-у-э! Ла-ла-ла!

– Что там такое? – обеспокоенно вскочил Сеня.

– А, – махнул рукой Мерлин, – не волнуйся, величч-во, это гномы. Они всегда, где брага.

– Что? – удивился Сеня.

– Пьяницы и дебоширы, – сурово сказала старая дама.

Скоро Сеня и сам их увидел. К пустому стулу герцога подошел откуда ни возьмись шаткой походкой коротенький и коренастый бородач – ростом Сене по пояс. И на этот стул уселся. Тут же другой точно такой же бородач схватил стул за спинку и попытался первого стряхнуть.

Первый заорал:

– Ы-а-у! – сгреб со стола блюдо и, развернувшись на трясущемся стуле, двинул со всего маху второго по голове.

Тот отцепился от стула, потряс головой и накинулся на первого. Оба гнома хряпнулись о землю вместе со стулом, а потом покатились по плиткам, подвывая.

Стол трясся. Дамы визжали. Кавалеры пытались отпинаться от гномов.

У Сени у самого от браги помутилась голова, он вскочил, выхватил шпагу и закричал:

– Именем короля! Арчибальдом!

Потом понял, что сказал что-то не то, а в руках у него всего лишь рукоятка с крошечным обломком, застыдился, и сел. Но стыдился он, похоже, напрасно – никто на него и внимания не обратил в этом шуме.

Мерлин поднял бутыль и сказал громко:

– Кому браги?

Как по мановению волшебной палочки гномы остановились. Встали, чинно отряхнулись и, схватив со стола первые попавшиеся емкости – одному досталась чаша для омовения рук – протянули их к Мерлину.

Мерлин плеснул им по глотку и сказал:

– Отдам бутылку. Если унесете ее в свою деревню.

– Лады, – прохрипели дружно бородачи. Схватили бутыль и убежали.

Но, как показалось Сене, вовсе не в деревню. А в ближайшие заросли.

Сам Мерлин допил свой бокал, отодвинул тарелку, положил руки на стол, а на них голову, и мирно захрапел.

Сеня тоже почувствовал страшную усталость, он подумал, это потому, что день был очень длинным и тяжелым, но, похоже, и без воздействия браги тут не обошлось: когда он хотел встать, ноги не очень послушались его и хотели остаться сидеть. Но он все же встал, опершись о стол, и постоял так немного, пока не обрел равновесие и пока его не подхватили под белы руки откуда ни возьмись взявшиеся лакей и, разумеется, Ля Гуш.

– Ф-спа… в спаль-ню? – смог соединить звуки в слова Сеня.

– Как вам взбредет в голову, ваше величество, – отозвался Ля Гуш немного дерзновенно.

– Збре-эт, – ответил Сеня утвердительно, имея в виду «взбредет».

Ко дворцу его (видимо, чтобы поскорее выполнить королевское желание очутиться в спальне) повели самым прямым путем – через фонтан. Прямо впереди светились окна бального зала. Сеня смотрел туда, его сопровождающие, вероятно, тоже, потому что внезапно под колени им ударило чем-то ужасно твердым и они втроем, с разными криками полетели вперед. (Сеня даже сейчас не выругался, а прокричал что-то вроде «А-а-а!», в отличие от лакея и Ля Гуша. Правда, Ля Гуш замаскировал ругательства под вполне приличное, правда бессмысленное «На крен брать!»). Полетели они прямо в бассейн фонтана. Хорошо еще, что после проливного дождя, устроенного Мерлином, бассейн был полон воды. И они приземлились очень мягко, правда, совершенно мокро.