Тигра Белая - Демоны на привязи

– Я в порядке. А ты? Ты ранен? – Теперь кровь и на моих руках тоже, рубашка Ангуса мокрая – хоть выжимай.

– Нет… не совсем, это не моя кровь… По большей части. – Двенадцатый обнимает меня, гладит по вздрагивающим плечам. Глубоко вздыхаю, стараюсь совладать со слезами, демон же дышит часто, прерывисто. Он пострадал, в отличие от меня!

– Ты же ранен, покажи. Тебе нужно в больницу. Обработать, зашить. Вызвать скорую? – тараторю, уже сама понимая, какой бред несу. Демона в больницу?

– Плохого защитника ты выбрала, детка. – Ангус горько усмехается, вставая и стягивая окровавленную рубашку с плеч, обнажая глубокие борозды от когтей на груди и следы от зубов на предплечьях. Он осматривает свои раны, а я на секунду зажмуриваюсь, потому что даже смотреть страшно и больно.

– Ангус. – У меня перехватывает дыхание.

– Жив буду, мы, демоны, очень живучие твари.

– Что я могу для тебя сделать?

Двенадцатый выглядит удивленным моим вопросом, где-то в глубине его огненных глаз сверкает искорками новое чувство, которое я не могу распознать.

– Смешные вы существа, люди. Отошли меня и позови Децимуса. Близкой опасности я не чую. Я, конечно, тебе не даймоний, но советую теперь одного из нас постоянно держать рядом.

Я киваю. Мы – демоны, вы – люди. Все он правильно сказал. Я не должна чувствовать вину из-за того, что он пострадал, защищая меня. Именно из-за них, из-за этой нечисти мне теперь нужна помощь.

– Ангус, сгинь!

Негромкий хлопок возвещает о том, что демон исчез. Только пятна крови на полу на том месте, где он стоял. Мой взгляд скользит дальше, пока не встречается с мертвыми глазами волколака. Проглатываю крик, готовый вырваться из груди.

– Лепус, – шепчу имя второго демона. Пожалуйста, быстрее. Последнее добавляю уже мысленно. Мягкий, шелковистый мех почти сразу же касается бока и плеча. Кролик возвышается надо мной, он опять вырос, теперь достигнув размером подтелка 8 8 Подтелок – годовалый теленок. . Полуметровые уши чутко вздрагивают, вслушиваясь в тишину короткой летней ночи, спешащей смениться утром.

– Грязи-то развел. – Децимус одним скачком оказывается рядом с дохлым волколаком, принюхивается к телу, а потом брезгливо трясет лапой, испачканной кровью. Его ворчливый тон меня успокаивает, вытираю с щек остатки слез. И, кажется, размазываю кровь с рук по лицу. Плевать.

– С Ангусом все будет в порядке?

– Да что ему сделается. Хоть и не думал, что он настолько ослаб. Позволить ранить себя какому-то волколаку!

– Ты его видел?

– Нет, кровь его чую. – Громадный кролик опять вляпывается в тягучую лужу на полу, трясет лапой, а потом обвиняюще обращается ко мне: – Почему пол не помыла? Что ты за хозяйка такая? Кто тебя, такую лентяйку, замуж возьмет?

От возмущения только рот раскрываю. Меня тут чуть не съели, а он о чистоте своих лап печется!

– Я могу помочь. – В дверном проеме появляется черная лохматая тварь.

– А-а-а! – ору от неожиданности, приняв пришельца за еще одного волколака, а потом узнаю свой красный шнурок, завязанный на лохматой шее кокетливым бантиком. Это домовой Тихон в своей звериной ипостаси.

– Дедушка чур, ты почему это… в таком виде?

– Звуки битвы, запах крови, вот его и перекинуло, – вместо домового отвечает Лепус. А существо (теперь вижу, что оно больше похоже на кота, чем на собаку или волка) согласно кивает и говорит:

– Я могу помочь. Уберу тут и во дворе все, да еще и дырку в полу заделаю. А то что за срамота!

– Спасибо, дедушка чур!

Но домовой продолжает стоять и выжидающе смотреть на меня. А я уж подумала, что это он из благодарности за молоко и яблоки, но ему явно нужно что-то еще. Я тоже не спешу говорить, иногда преимущество получает самый терпеливый.

– Внученька, Ариночка, отрежь волколакам хвосты и кинь в растопленную печь как подношение мне.

Вот так всегда, когда этой нечисти что-то надо, они и ласковые, и по имени обращаются. А когда не надо – тут тебе и «тупая ослица», и «последыш», и «позор рода». Пытаюсь вспомнить, как меня Ангус обзывал, но кроме снисходительного «детка» ничего не припоминается. Хотя все равно он такой же!

– Ох, топить печь так трудно! Полы я и сама помыть могу. Да и дыра в полу может еще пользу принести.

Я тоже умею торговаться. А домовому эти хвосты очень нужны. Вижу, как Лепус усмехается в усы и разводит уши в стороны – он раскусил мою хитрость.

– Я еще один совет дам, где помощь искать, – нехотя произносит чур. Почему домовой только сейчас говорит об этом? Или это просто кредо всех потусторонних существ: «не помоги человеку безвозмездно»?

– Лепус, пойдем со мной. Мне очень нужен твой ценный совет по поводу рубки дров! – Обходя кровавые лужи и мертвого волколака по большой дуге, выхожу из дома. Замираю на пороге. Во дворе, подсвеченном первыми лучами рассветного солнышка, передо мной предстает поле краткой, но очень жестокой битвы. Ангус порвал волколаков в самом прямом смысле. У порога тело черного зверя, согнутое под совершенно неестественным углом, сквозь мохнатую шкуру белеют кости. Второй труп, с излишне распахнутой челюстью, лежит у окна. «Пасть порву» – кажется, именно это ругательство я слышала в разгар битвы. Ангус слов на ветер не бросает. Трава во дворе красная от крови. Сколько здесь волколаков? Десять, больше? Меня опять потряхивает. Чьи-то руки обнимают со спины. Децимус. Наверное, принял человеческий облик, потому что в туфлях все-таки удобнее ходить по кровавым лужам, чем необутыми лапами. Он устраивает подбородок на моей макушке, но я не протестую: приятно осознавать, что за твоей спиной кто-то высокий и сильный, кто может поддержать, пусть это даже безалаберный демон-подросток.

– Все-таки силен братец. Я не думал, что их так много было, – произносит Децимус.

– А если соседи это увидят? Как я это все объясню?

– Люди другое увидят. Смотри.

Децимус проводит ладонью с растопыренными пальцами перед моим лицом, и изображение мира начинает расслаиваться, двоиться. Вот передо мной кровавое побоище с волколаками, а вот просто несколько дохлых собак-дворняг валяются во дворе дома.

– Как так? Я же человек…

– Я же уже объяснял, Избранные видят то, что за гранью, недоступное другим людям.

Вздыхаю. Все я это знаю, просто мое сознание не хочет окончательно смириться с ситуацией. Я Избранная, моя инициация прошла, и теперь охота официально открыта.

В сарае я неумело ставлю чурку на колоду, неправильно взмахиваю топором. Задаю Децимусу тысячу уточняющих вопросов. Ошибаюсь, выполняя инструкции демона. Не то чтобы я особо играю. Весь мой опыт наколки дров – это когда я час мучилась с тремя чурбаками пару недель назад.

– Тупая ослица, смотри, как надо! – восклицает Децимус, отбирая из моих рук топор.