Лилия Ларгус - Вирус или Шевелите копытами, Вера Степановна

– Вот. Так гораздо лучше. Теперь пункт второй: ГДЕ БОНЯ?

Она вернулась в гостиную, где пережила эту фантастическую трансформацию, огляделась. Содрогнулась, наткнувшись взглядом на горстку зубов, перепачканых слизью и небольшим количеством крови, её зубов – ужас! Крепко зажмурилась, задержала дыхание, взяла себя в руки.

– Боня?..

Тишина в ответ.

– Боня! Где ты, девочка моя? – голос дрогнул и понизился до шёпота, – Бонечка, ау!

Лена почувствовала нарастающую панику.

– Боня!!!

И вдруг услышала тихий всхлип. Из-за дивана, там, где комком валялся плед. Не помня себя от облегчения и страха одновременно, она метнулась к дивану, упала на колени, откинула в сторону плед, на секунду замерла и отшатнулась.

– О, Господи! Мамочки! Ой, Боня!

4.

Боня лежала в складках пледа. Но это уже была не маленькая пушистая Боня, уснувшая под боком любимой хозяйки. Тело Бони тоже выглядело так, будто кто-то вытянул его в длину. Шерсть местами отпала, а шкура под ней выглядела так, будто покрылась чешуйками. Лапы вытянулись, особенно задние. На передних здорово вытянулись пальцы, а пятый (зодчий коготь) не только вытянулся, но и отклонился в сторону. Всем видом Боня напоминала теперь какого-то куцого чертёнка. Мордочка её тоже была покрыта засохшей слюной и чёрт знает, чем ещё. Шлейка явно стала тесновата и мешала дышать. Лена кинулась к своей любимице, дрожащими руками с непривычно и неудобно длинными ногтями с трудом расстегнула застёжку и стянула шлейку, бросила её в угол, подняла Боню на руки, встала сама и спешно отправилась в ванную. Шерсть оталивалась и разлеталась по пути. В ванну Лена принесла её уже практически обнажённой, чёрного цвета, худой, поджарой. Отряхнула остатки шерсти и осторожно стала обтирать мордочку Бони мокрым полотенцем. Та жалобно постанывала и тяжко вздыхала. Наконец Боня смогла разлепить глаза и рот, и сразу потянулась к воде. Лена принесла её поближе к крану и завернула вентиль горячей воды. Боня принялась с жадностью пить, хватала ртом струю, потому что лакать теперь было неудобно, ведь теперь её язык стал длинным с закруглённым кончиком, какой бывает у рептилий. Пасть в целом была некой смесью собачьей и обезьяньей, во всяком случае, Боне удалось сложить губы трубочкой и почти ловко попить. Видимо, теперь у неё прибавилось сил, и она ухватилась за Ленину руку, тоже на манер приматов, отставив большой (а он и правда стал большим) палец. Боня повернулась к хозяйке и уставилась на неё с таким глубоким удивлением, что даже дышать перестала ненадолго. Затем начала икать. Это выглядело забавно, и у Лены отлегло от сердца. Она вспомнила про свой истерический голод, и решила, что и дорогой икающей подружке тоже не помешает как следует подкрепиться, а потому отнесла Боню в кухню. Оглянулась, положила собаку на стол, взяла с плиты кастрюлю с супом, поставила рядом с Боней. Та приподнялась. Лена сняла крышку с кастрюли, Боня ухватилась лапками за край и с нетерпением сунула мордочку внутрь. Фыркая, чавкая и рыча набросилась она на суп. Лена смотрела, как из поджарой фигура Бони превращается в бочкообразную. Она попыталась отнять кастрюлю, но Боня уцепилась крепко. Однако Лена победила, и, забрызгав половину кухни, всё же кастрюлю отвоевала и поставила обратно на плиту. Боня смотрела на кастрюлю хищно, но внезапная сытость убаюкала её. Глаза закрылись, она сонно засопела.

– Ну, хоть сопит по-старому. Хорошо. Что теперь?

Лена вернулась в гостиную и включила телевизор. Всё, как обычно. Привычные передачи, фильмы.

– Так. Здесь всё в порядке. Ладно.

Она подошла к окну, отдёрнула занавески, обвала взглядом двор перед домом.

– А вот это что за дела?

По спине у неё побежали мурашки.

5.

На улице стояла давящая тишина. Никаких машин. Никаких автобусов. Ни одного беспризорного животного или птицы. По всей видимости, забытые ещё со вчерашнего дня, горели уличные фонари. Ветер подхватил пустой зелёный пакет, пронес его несколько метров и мягко уронил в траву. Пакет зацепился за что-то, поднялся парусом, затем ветер все таки сорвал его и унес дальше. Лена с нарастающей тревогой присмотрелась к предмету, за который зацепился пакет. Это была нога. Лена отчетливо видела джинсовую штанину, синий носок под ней и черную мужскую туфлю. Лена набрала полную грудь воздуха, но кричать не стала, она вдруг испугалась, что если нарушит эту жуткую тишину, то произойдет ещё что-то ужасное. Она зажала рот ладошкой и постояла так немного, справляясь с дрожью. Так. Что делать? Что со всем этим, чёрт побери, делать?! Она обернулась в поисках телефона. Где он?! Да вот же, лежит рядом с пультом на столике. Лена поставила горошек, взяла телефон в трясущиеся руки, попыталась разблокировать – не вышло, мешали непривычно длинные загнутые вниз когти. Чертыхаясь и плюясь, растопырив пальцы, чтобы дотянуться подушечками до экрана, наконец разблокировала смартфон и принялась листать список номеров.

– Куда мне позвонить? В МЧС… Зачем мне МЧС?! Вот дура! Полиция! Где у меня тут полиция? Ёлки-палки! Откуда у меня вообще номер полиции?! Что делать? А, вот же SOS-вызов…

В этот момент Лена вспомнила свое отражение в зеркале и отбросила телефон.

– Совсем рехнулась! Что будет, если они приедут? Здравствуйте, девушка, вы так очаровательны! У вас такая необычная внешность. А позвольте-ка ваш паспорт. А потом спросят, кто я такая, и почему подаю им паспорт с чужой фотографией. А потом для полного комплекта выкатится Боня, и нас обеих отдадут в цирк, будут в клетке держать и с длинной лопаты кормить, чтобы близко не подходить!

От этой мысли она расхохоталась, затем всплакнула и, наконец, взяла себя в руки.

– Ну, всё, хватит. Нужно осмотреться и обдумать всё спокойно.

Из кухни раздалось веселое рычание и чавканье. Лена отправилась туда, не забыв прихватить с собой горошек.

Боня сидела на плите и суетливо вылавливала лапой гущу из кастрюли.

– Эх, Боня! Что же нам, двум красоткам, делать-то теперь?

Лена села на табурет, печально посмотрела на свою собаку – больше не собаку. Задумчиво открыла банку, дотянулась до ложки и принялась рассуждать.

– В новостях ничего не сообщают. Значит, что? Значит, ничего страшного не произошло. Так ведь? Так. Тогда что за чертовщину я в зеркале вижу?!

Она наклонилась и посмотрела на свое отражение в стекле духовки. Оттуда на нее взглянуло довольно хищного вида вытянутое лицо с крепкими челюстями. Лена проглотила, почти не жуя, ложку горошка.

– Нет. Нет, не сходится. Фонари горят среди бела дня, какой-то мужик лежит, надеюсь, без сознания на улице. Хоть бы не мёртвый. Что-то здесь другое… Зомби-апокалипсис? Нашествие инопланетян? Все бы ничего, но что со мной и Боней случилось – вот вопрос вопросов. Я думаю, Бонечка, нужно выбраться на улицу и посмотреть, что делается там. Что скажешь, дорогуша?