Ольга Стародуб - Сказки белой совы

Так проплывали время и дорога, петляющая вокруг одной ей ведомых всхолмий и распадков. Вот уже и солнце четко определилось, куда спуститься ему на отдых. Впереди показались ракиты, протянувшиеся вдоль небольшой речки.

Всадник встряхнулся, освобождаясь от раздумий, и посмотрел на деревья, чьи серебристые кроны и темные стволы уже стали видны во всех подробностях. Под деревьями было тихо и пусто.

– Ну, что, Гнедка, привал?

Лошадь подняла голову и слегка прибавила шаг. Усталость после дня безостановочного пути, казалось, не чувствовалась ею вовсе, видимо, потому, что хозяин никак не указывал ей темп передвижения, и лошадь сама настраивала свой шаг.

Вот перед ними уже оказался берег реки, довольно пологий, так что оказывалось удобно подойти к воде. Плавно текла вода, и, если бы не легкая рябь, могло показаться, что река и вовсе стоит на месте.

Мужчина спешился, присел, потянулся, разминая затекшие мышцы, и скинул небрежно плащ. Оказалось, что он невысок и широкоплеч, темные волосы, аккуратно подстриженные, едва достигали плеч, бороды и усов не было вовсе, возраст же определить было затруднительно. Он разнуздал лошадь, благо травы вокруг присутствовало достаточно. Собрал сучья и развел костер. Сучьев в этих прибрежных зарослях тоже нашлось в избытке. Достал котелок из приседельной сумки, налил воды… Все это проделывалось привычно, ловко и споро. Когда вода закипела, он засыпал крупу, которую тоже достал из сумки, и в крупу покрошил куски мяса. По берегу поплыл ароматно-дразнящий запах.

Солнце еще не коснулось горизонта. Поэтому можно было позволить себе такую роскошь, как уставиться на языки пламени, что мужчина и проделал с видимым удовольствием.

За спиной подуло ветром, мужчина обернулся и увидел перед собой, вернее над собой, на низкой ветке раскидистой ракиты, белую сову. Сова смотрела на него жёлтыми немигающими глазами, слегка наклонив голову и улетать не собиралась.

– Ну вот, здравствуйте, – произнёс мужчина, – и что ты тут делаешь?

Ответа, разумеется, он не ждал. Какой ответ от совы, этак можно и от Гнедки начать ждать ответов. Сова была безопасна, это мужчина почувствовал, потому и не потянулся к оружию.

– Ответь мне, Яков, – вдруг заговорила сова, – а что ты тогда делал в заброшенном доме в непотребном для тебя виде?

К чести Якова надо отметить, что дыхание он восстановил быстро, минуты две, не более того, во время которых он стоял, открыв рот, и таращился на сову. Сова говорила вполне внятно, и голос у неё был глуховат и низковат, но вполне себе человеческий и даже женский. Но она говорила! Сова! Непонятно откуда взявшаяся на берегу этой реки.

– В заброшенном доме, – переспросил наконец мужчина, – в каком ещё доме?

– Там, где ты спас домового, – ответила сова.

Вот тут мужчина, наконец, изумился окончательно. И даже повёл глазами, проверяя, на месте ли ножны.

– Я не спасал домового, – сказал он, – я их вообще никогда не видел.

Тут пришлось удивиться сове. Глаза у неё стали ещё круглее, как будто это было вообще возможным, и голову с этими круглыми глазами она вывернула под совершенно немыслимым углом, как умеют только совы. Тщательно осмотрела Якова, у того появилось ощущение, что его просвечивают насквозь, вздохнула, переступила с ноги на ногу и заявила:

– Ну, и что делать теперь?

– А что стряслось? – поинтересовался Яков.

– Я как сюда попала? И как мне теперь выбираться отсюда?

– Хочешь, со мной поедешь, на плече, завтра. До чего-нибудь доедем.

– До чего-нибудь и доедем, – согласилась сова, – да вот до того «когда», которое моё, вряд ли. Время здесь другое. Поэтому ты и про домового не знаешь, и выглядишь нормально, и с амуницией управляешься привычно. С амуницией, а не с металлоломом. Вон лук какой ухоженный.

У костра

–Ты-то сама кто такая? – наконец спросил Яков, – и откуда знаешь моё имя?

Сова удивилась. Снова вывернула голову и посмотрела на свои перья.

– А ты не видишь разве, – вопросила она, – сова я. Белая. Ещё называют полярной.

– Ну, да, ну, да, – проворчал Яков, – просто все белые совы говорящие. И летают стаями каждый день вокруг. И со всеми я знаком.

– Нет, – серьёзно возразила сова, – говорящих белых сов я больше не встречала. Хотя, кто знает, может и есть. Откуда я тебя знаю? Тут и ответить сложно. Про домового тебе говорить нельзя, да и знала я тебя раньше, ещё до того, как ты от моря ушёл. Но вот почему, тут не смогла вспомнить.

Каша в котелке изо всех сил сигнализировала о готовности, и Яков повернулся к костру. Снял котелок с огня, отставил на землю, помешал варево, попробовал. Полез в свой мешок, достал оттуда тряпицу с солью. Посолил бережно, снова попробовал. Сова в это время бесшумно сорвалась с ветки и улетела в лес. Яков повернулся – а её нет.

– Жаль, – сказал он вслух, – теперь над догадками маяться.

Но сова вернулась почти сразу, неся в лапах какой-то стебель, который сбросила рядом с котелком.

– Положи, – велела она, – вкуснее будет.

Яков послушался. Из котелка тут же запахло какими-то копчёностями и чесноком.

– Это черемша, – сказала сова, – только не совсем обычная, не везде растёт.

– Ты сама будешь есть?

– А то. Буду, конечно.

И они уселись вдвоём над котелком. Каша была очень горячая, сова выжидала, когда остынет и разглядывала мужчину. Разглядывала молча, есть не мешала. И размышляла. Вопросов было много, даже слишком, им было тесно, и все они просились наружу. Сова привыкла рассуждать вслух. Понятное дело, что Яков на большую часть ответить не сможет, самой надо как-то выкарабкиваться из этой временной петли, а для начала понять, где она в неё провалилась.

Итак, она собралась проведать проросший клад. И даже долетела до высоких жёстких стеблей, ставших уже совсем кровяного цвета. Бутоны наверху налились и, кажется, начали раскрываться. Сова зацепила лапой один стебель и наклонила к себе, чтобы рассмотреть получше. Ага. Вот тут-то её и накрыло. Какой-то период она не помнит вовсе, а потом очутилась в лесу, причём считала в тот момент, что всё совершенно нормально и по плану, и полетела на свет костра и запах еды. То есть искать надо в этом лесу, где вход, там возможен и выход. Не обязательно, конечно, но надо верить в лучшее. Однако сейчас никуда лететь не стоит, кто его знает, как ночью оно будет.

С этим сова частично разобралась. Теперь и поесть можно, и Якова расспросить. Каша оказалась плотной, как раз для клюва, и вкусной. Даже мяса досталось.

– Спасибо, – вежливо сказала сова, – очень вкусно. Можешь спрашивать, только не на всё отвечу, ты же понимаешь. Будущее тебе знать не положено, можно напортить всё.

– На здоровье, так же вежливо ответил Яков, – про будущее ты права. Но что спросить тогда? Почему ты разговариваешь? Почему живёшь так долго? Ты ведь не простая птица.