Михаил Ахманов - Клим Первый, Драконоборец

– Если дозволишь, о потрясатель вселенной, я покажу свое искусство, – промолвил джинн. – Я умею воспламенять лампы лучше твоего неуклюжего раба.

Он соединил ладошки, зажег огненный шарик и ловко метнул его на фитиль свечи. Вспыхнул теплый оранжевый язычок.

– Здорово, – промолвил Клим. – Хочешь стать фонарщиком в моем дворце? С полным пансионом и отпуском тридцать суток?

Он хотел добавить насчет выходного пособия, но тут дверь приоткрылась и возникло порозовевшее лицо оруженосца.

– Твое величество…

– Да?

– Там женское платье. Платье, башмачки и всякое другое… то, что носят под платьем.

– Это тебя смущает?

– Нет. Но я не понимаю…

– Понимаешь, – твердо сказал Клим, – все ты понимаешь, юная моя обманщица. Переоденься! Я приду, когда солнце сядет. Хватит тебе времени?

Молчаливый кивок, блеск глаз, вспыхнувший на щеках румянец… Она исчезла.

– Редкой прелести девица, о джахангир, как раз для гарема, – заметил джинн. – Сделаешь ее своей наложницей?

Клим фыркнул:

– Какие наложницы? У меня еще и супруги-то нет. Вот женюсь, тогда и подумаю о гареме.

– У Сулеймана ибн Дауда – мир с ними обоими! – было триста жен и шестьсот наложниц, – сообщил Бахлул.

– Крепкий мужик. Мне столько не осилить.

Джинн погасил, зажег и снова погасил свечу. Потом сказал:

– Ты, мой повелитель, тоже можешь это сделать. Если я сяду на твое плечо и прикоснусь к твоей благородной шее, из твоих пальцев – да не покинут их сила и здоровье! – посыплются искры.

– Давай попробуем, – согласился Клим.

Шею под волосами защекотало – джинн прижал к ней крохотные ладошки. Он что-то забормотал, поминая Сулеймана, Дауда и других владык древности, причастных, вероятно, к колдовству.

– Готово, о потрясатель вселенной. Можешь попробовать.

Клим вытянул руку к свече. С его указательного пальца слетела едва заметная алая искорка, и фитиль вспыхнул. Над ухом послышалось довольное верещание джинна:

– О али, азим, абулкарим! Какое могущество, какая ловкость! Теперь щелкни пальцами, и огонь погаснет.

Свеча и правда погасла. «Забавно», – пробормотал Клим и зажег ее снова. Они развлекались этой игрой, пока солнце не село за крыши города. Тогда Клим поднялся, снял с плеча джинна и вышел из думной палаты.

В круглом зале, как обычно, дежурили стражи под командой одного из братьев-рыцарей. Сегодня на часах был сир Понзел Блистательный, облаченный в легкую кольчугу и шлем без забрала. Кивнув ему, Клим проследовал в опочивальню.

Омриваль стояла у окна. Все светильники горели, и он ясно видел ее черты: губы приоткрыты, светлая прядь падает на лоб, глаза широко распахнуты и полны ожидания. Она словно бы впервые явилась Климу – в длинном платье зеленого шелка, с кружевным воротником, который подчеркивал нежную шею и открытые плечи, она совсем не походила на юношу-оруженосца. Он заметил, как она высока и стройна, как лиф, расшитый серебром, облегает полные груди, как гибок ее стан и прекрасны руки с тонкими изящными пальцами.

– Если погибнешь, зачем мне жить… – негромко произнес Клим, всматриваясь в чудное ее лицо. – Ты и сейчас это скажешь?

– Да, мой любимый.

– Ты будешь рядом со мной, будешь делить горе и радость, победы и поражения, ты родишь мне сыновей и дочерей, и любовь твоя не иссякнет, когда волосы наши поседеют. Обещаешь?

– Да. Мне не нужно другой судьбы. Клянусь Благим и своей душой!

«А за свою душу мне еще придется повоевать», – подумал Клим, взяв ее за руку. Губы Омриваль манили его, но пить эльфийский мед было рано. Он повел девушку к дверям.

Караульные остолбенели. Понять их было можно: в опочивальню вошел королевский оруженосец, а теперь появилась девица в расцвете юности и красоты. Первым пришел в себя сир Понзел; откашлялся, бросил строгий взгляд на стражей, и лица их тут же стали каменными. Одни глядели в пол, другие таращились на пылающие по стенам факелы.

– Смотреть на меня, орлы, – негромко произнес Клим и, когда приказание было исполнено, добавил: – Вот моя супруга и ваша владычица. Приветствуйте ее.

– Вира лахерис! – гаркнули стражи. – Долгих лет королеве! Баан! Баан!

– Долгих лет и обильного потомства, – подкрутив ус, сказал сир Понзел и подмигнул королю. – Королевский салют, гвардейцы!

Эхо разнесло по замку дружный грохот алебард. С треском распахнулись двери, ведущие на галерею, высунулся Црым, и тут же набежали служанки и слуги, удивленные и испуганные, – кто с тяжелым подсвечником, кто с кочергой или метлой.

– Успокойтесь, люди, это не покушение на короля, это король женится, – пробасил скоморох. – Что, величество, допер наконец-то? Разул глаза? Ну, поздравляю, поздравляю… Совет вам да любовь!

– Поздравления приняты. А теперь брысь отсюда! – отозвался Клим и повел свою нареченную обратно в комнату. Склонившись по дороге к ее ушку, он тихо произнес: – Кажется, этот пройдоха знает, кто ты. Или я не прав?

– Знает. Только он и сир Дитбольд, – молвила Омриваль, опустив очи долу.

– Дитбольд, конечно, – чародея не обманешь. Мог бы и правду мне сказать…

Они переступили порог опочивальни. Клим с тревогой взглянул на зеркало, но старец не появился – возможно, из скромности или просто не было ему дела до хайборийского короля. Зато нимфы и фавны взирали на них с любопытством, демонстрируя сочную нагую плоть и искусительные позы. Зрелище было совсем не для юной девушки, и Клим с запоздалым сожалением вспомнил, что собирался выкинуть гобелены, а спальню украсить батальными сценами. С другой стороны, это было не столь уж актуальным – в чине оруженосца Омриваль не раз глядела на голых безобразников.

Но все же Клим щелкнул пальцами, и светильники погасли. Затем он ощутил, что губы девушки ищут его губ, и все мысли о нежеланных свидетелях покинули его. Обнимая трепещущую Омриваль, он думал лишь о том, какая нежная у нее кожа и как сладко пахнут ее волосы. Он не вспоминал сейчас о драконе, об Авундии, об орках, копивших силы за Южными Болотами; в его объятиях была награда за все, что он свершил в этом мире и что еще свершит.

Она отстранилась, прошептала:

– Мой любимый, мой единственный, ты назвал меня владычицей и королевой, но я ведь еще не жена тебе. Благой должен нас соединить – здесь, в эту ночь.

– Не жена, – подтвердил Клим и принялся расстегивать камзол. – Не жена, но это мы сейчас исправим. Благой останется доволен.

…Мед! Колдовской эльфийский мед! Вдвоем пьют его долго, бесконечно…

Едва нехайские гости вернулись из леса, как им была назначена прощальная аудиенция. В таких делах сир Астрофель диц Техеби считался не меньшим искусником, чем сир Бирхард в охотничьих забавах. Тронный зал сверкал великолепным убранством, с потолка свешивались знамена, блестели доспехи гвардейцев, герольды, трубачи и барабанщики щеголяли в алых и синих плащах с королевским гербом, драконий трон был заново позолочен, венец и цепь на груди короля горели алмазным пламенем. С обеих сторон под колоннами толпились дамы и кавалеры в пышных одеждах, знатные рыцари, почтенные горожане и придворные чины. Все были здесь, даже старый архивариус и дряхлый сир Адальби, главный ловчий. Сияла златотканая парча, плавно колыхался шелк женских платьев, на бархат камзолов свисали драгоценные цепи, подрагивали перья в прическах дам, звенели посеребренные кольчуги и оружие. Все тут выглядело богатым и основательным, демонстрируя несокрушимую мощь хайборийской державы.