Александр Рудазов - Зверолов

— Но… но… но… — залепетала девушка, распахивая субэкран системы управления. — Я… я… я же все проверила… Там должно быть плюс шестьдесят…

— Там минус шестьдесят, — помотал головой Троост. — Минус.

— Но… но… но как же…

— И там три особи тигроида — самка и два детеныша, — сурово закончил Троост. — Полагаю, они уже давно мертвы.

Глаза Дауканте наполнились слезами, а губы мелко задрожали. Она никогда не думала, что ее профессиональная карьера начнется со звероубийства.

Если бы только существовала возможность все исправить! Хоть какая-нибудь возможность!

Тем временем температура в вольере постепенно повышалась. Троост первым делом переключил ее на нормальную, надеясь спасти хотя бы пьянокорни. Возможно, их жизненные функции еще не успели прекратиться.

Вот тигроиды погибли несомненно — на полу лежат три окоченелых, покрытых инеем трупа. Даже для Земли мороз в шестьдесят градусов аномален, а уж для жаркого Бахуса…

И тут один из молодых тигроидов явственно шевельнулся!

В первый момент Троост не поверил глазам. Он был настолько уверен в гибели животных, что даже не подумал это проверить. Но теперь он достал анализатор, снял показания и пораженно обнаружил, что все трое живы, просто находятся в глубоком анабиозе!

Теперь, с повышением температуры, они медленно просыпались.

Дауканте мгновенно перестала плакать и с надеждой посмотрела на швабру. Еще несколько часов мытья полов теперь уже не казались ей суровым наказанием.

Но Троосту было не до проштрафившейся девицы-кипера. Он задумчиво оглаживал бороду, изучая показания анализатора. Тот сообщал, что тигроиды в стабильном состоянии, все органы функционируют нормально. Похоже, они даже не испытали особенного дискомфорта.

— Очень странно… — пробормотал зверолов. — Очень-очень странно…

Он открыл вольер и, поеживаясь от холода, вошел внутрь. Стопить тигроидов не стал — те все еще были в полукоматозном состоянии. Троост открыл одному из них пасть, взял мазок, проверил реакцию зрачков и начал глубокое сканирование. Никаких отклонений не наблюдалось, животное выглядело совершенно здоровым. Разве что чрезмерная сухость кожного покрова, но при анабиозе это нормальное явление.

Закрыв вольер, Троост удалился в лабораторию и принялся изучать данные. Он просмотрел записи с камер наблюдения, а потом приказал дронам-охотникам разыскать и доставить одно или больше мертвых животных — желательно свежих и неповрежденных. Уже через час первое тело лежало на операционном столе, и Троост начал сеанс аутопсии.

Окончив его, он вышел и почти сразу же наткнулся на страдающую у входа Дауканте. Та ужасно переживала за свою судьбу.

— Тигроиды очнулись? — спросил Троост.

— Очнулись, здоровы, накормлены, — отбарабанила кипер. — Температура снова нормальная.

— Хорошо. Но теперь давайте-ка точно так же заморозим мамонтов.

Дауканте изумленно хлопнула глазами, одновременно изгибая уголки рта на случай, если это такая шутка.

Но Троост не шутил. Он сам, со своего инфа снизил температуру в другом вольере до все тех же — 60 по Цельсию. И начал ждать, с интересом глядя на субэкраны анализатора.

— Капитан, а они… они не погибнут?.. — прошептала Дауканте.

— Это мы сейчас и узнаем. Но если я не ошибаюсь — нет, не погибнут.

— А если… если ошибаетесь?..

— Тогда, надеюсь, я успею остановить процесс до того, как здоровью подопытного будет нанесен непоправимый ущерб.

— А если… если не успеете?..

— Мне снизят профоценку и назначат епитимью за рискованный эксперимент, повлекший за собой звероубийство, — безучастно ответил Троост. — Но я вряд ли ошибаюсь.

Яйцекладущий мамонт меланхолично жевал стебли пьянокорня. Кажется, его ничуть не волновало, что воздух в вольере становится все холоднее.

Температура падала со скоростью три градуса в минуту. Троост наблюдал за процессом очень внимательно, педантично комментируя увиденное.

Мамонт становился все более вялым, жевал все медленнее. Вот его колени подогнулись, он прижался к полу. Слабеющим хоботом зверь дотянулся до лужи с водкой и принялся жадно пить… пока не застыл на месте. Его взгляд остановился, глаза помутнели, а сердцебиение стало чрезвычайно редким.

А потом оно прекратилось совсем. Теперь мамонт выглядел совершенным трупом — однако таковым не являлся. Как и тигроид, он погрузился в глубокий анабиоз.

— Ожидаемо, — произнес Троост.

— И что это значит, капитан? — спросила Дауканте.

— На этот вопрос я отвечу через некоторое время.

Теперь Троост отправился не в лабораторию, а на станцию дронов. Он выпустил из гнезд всех разведчиков и попросил Таркаса сделать еще пятьдесят штук. Тот молча включил технический репликатор, и уже через пять минут из выходного лотка принялись вылетать усеянные датчиками шарики.

Четверо суток Троост собирал и обрабатывал информацию. Составлял виртуальные графики, рисовал диаграммы, часами рассматривал спутниковые снимки и карты миграций.

А на пятые сутки зверолов взял флаер и куда-то улетел.

Вернулся он довольный-предовольный. Только что не потирая ладони, Троост вызвал Петржелло и спросил, сможет ли тот освободить сегодня несколько часов.

У профессора как раз закончился съемочный день. Он оставил дронов наблюдать за «актерами», а сам собирался поработать с раскадровкой. Ему не очень-то хотелось покидать свою уютную флаер-яхту ради непонятно чего.

Но Троост был очень настойчив и обещал, что профессор ни в коем случае не разочаруется. Да и покидать яхту совсем не нужно — к месту можно отправиться прямо на ней.

Петржелло невольно был заинтригован. Через полчаса его яхта подлетела к «Нимроду», возле которого уже ожидали Троост и киперы.

Троост приглашал и Таркаса, но тот не проявил интереса.

— Так куда же мы направляемся? — полюбопытствовал Петржелло, едва яхта оторвалась от земли.

— Терпение, профессор, — лукаво прищурился Троост. — Вы все скоро увидите… впрочем, не очень скоро — тут больше трех часов лету. Наш путь лежит вот сюда, к этому огромному заливу… названия у него пока что нет, так что мы вполне можем придумать его сами.

Над палубой повисла допреальная зелено-бурая сфера. Планета Бахус во всем ее спиртном великолепии. Восемьдесят процентов — суша, остальное — кляксообразный, относительно мелкий океан.

Потом Троост отдал какую-то команду, и изображение окрасилось в красный, желтый и белый цвета. Красного было не так уж много, большей частью — по берегам того самого залива, что стал целью поездки. Вокруг шел оранжевый, дальше — желтый, который все бледнел и бледнел, пока не становился совсем белым. Белым была окрашена почти треть планеты.