Блэки Хол - Эпилог (СИ)

Зинаида Никодимовна предпочла частные уроки игры на фортепиано браку по необходимости. И я взяла её за руку - руку уставшей женщины, разочаровавшейся в жизни и людях.

Воцарилось молчание. Каждая из нас задумалась о своём.

- Ваш папа... батюшка, - поправилась я. - Он был знаком с Константином Дмитриевичем?

- Да, причем хорошо. Константин Дмитриевич финансировал несколько экспедиций с участием моего отца. И, надо сказать, тот ни разу не подвел. У отца не было ни одного провала, - сказала компаньонка с гордостью.

После выпитого чая с ромашкой и заверений с моей стороны, что жизнь еще покажет яркие краски, я пожелала собеседнице счастливых снов.

- Простите мою несдержанность, - повинилась Зинаида Никодимовна. - Ваш разговор в библиотеке задел за живое. Мне не следовало...

- Наоборот, - заверила я. - Иногда полезно выговориться. Я чувствую, что ваш батюшка был замечательным человеком и любил вашу маму и вас с братом. Просто ему не повезло с находкой. Вы гордитесь им по праву.

Следствие пришло к выводу, что произошло самоубийство. И покрутило пальцем у виска, когда жена покойного упомянула о Каппонанне. "Вы в своем уме, милочка? Ваш сумасшедший муж мог играть разве что с бутылочными стекляшками, а не с легендарным артефактом. И вообще, разве Каппонанне - не вымысел?" И убийство переквалифицировали в другую категорию. Потому что кому-то было выгодно замести следы.

Мелёшины в роли охотников за артефактами. Щеголяют при галстуках и фраках, а всю грязную работу выполняют такие как отец Зинаиды Никодимовны. Часто страсть перерастает в манию, а желание заполучить уникальность поглощает рассудок. Шантаж, подмены, афёры, обман, убийства конкурентов и случайных свидетелей... Цена высока, как и жертвы. Но стоят ли того раритеты?

Опять же, нож богини Кали вытащил меня с того света. Если бы не находчивость Мэла, я не стала бы невестой, а он томился бы в ожидании свадьбы со Снегурочкой. И Коготь Дьявола... Он тоже спас мне жизнь. А зеркало правдивости*? И пророческое око из Атлантиды... За последний год я воспользовалась несколькими артефактами, но покуда жива. Двоякое чувство. С одной стороны, щекочет страх перед непознанным, превосходящим возможности и достижения человечества. С другой стороны, теплится чувство защищенности и уверенности в будущем.

Беспокойный сон сменился беспокойным утром. За завтраком Зинаида Никодимовна бросала виноватые взгляды то на меня, то на самого старшего Мелёшина. Наверное, хотела признаться в ненужных вечерних откровениях, но я пресекла попытку, ответив ободряющей улыбкой, и сорвалась в институт.

- Гош, скажи... В вашей семье хранится видимо-невидимо артефактов... - начала на перемене после первой лекции.

- Так уж видимо-невидимо? - хмыкнул он.

- Во всяком случае, достаточно. На каждой странице атласа - Мелёшины, Мелёшины, Мелёшины...

- Хочешь знать, кому достанется наследство? - прищурился Мэл.

- Да погоди ты! Не прерывай. И нет, не хочу знать. А есть в вашей семье Каппонанне?

- Что за кракозябра? - изогнул он бровь.

- Гош, твое удивление неискренно. И ты знаешь о Каппонанне больше, чем хочешь показать. Я чувствую.

Мэл поджал губы.

- Ладно, угадала, - признал мою правоту. - Я знаю. Но в нашей семье его нет. Осел в чьей-нибудь частной коллекции. Почему вдруг возник интерес к камню? Хочешь подержать в руках?

- Не хочу! - вспылила я. - Спрашиваю просто так.

- Ну да. До сегодняшнего утра ты не слыхивала о нём. Зато на занятии сидела словно на иголках.

Да, сидела и кусала ногти. И едва дотерпела, когда "Эклипс" встанет на прикол у ворот института. Потому что жгло страшное подозрение, не давая покоя.

Не знаю, уместно ли спрашивать об охотниках и о членстве Мелёшиных в клубе. И расскажет ли Мэл? Или аккуратненько повыпытывать у Константина Дмитриевича? Нет, это глупая и наивная затея. Чем осторожнее я расспрашиваю, тем зорче бдит самый старший Мелёшин. Стоило заикнуться об угрозах Вадима, как он тут же сделал соответствующие выводы и обезопасил парня от моего синдрома. И услал к черту на кулички, куда не дотянется мой дар. А если бы не отправил в ссылку, кто знает, вдруг Вадим, возжаждав стать охотником, взял бы и просто-напросто отрезал мне палец, чтобы снять Ungis Diavoli*? А что, синдром и мамонтов валил навзничь, а тут обычный парень с гонором.

- Гош, а зачем всё это? Собирать... Прятать... Бояться ножа в спину... Чахнуть как Кощей над златом... Оно того стоит?

- Ах, вот ты о чем, - протянул он. - Считай коллекционирование раритетов вложением капитала. Кто-то вкладывает в недвижимость, кто-то - в акции, а кто-то - в древности. Ну, и пригождается иногда.

Помню и поэтому отведу смущенно глаза.

- Гош, а если получается нечестно? Если убивают и отнимают или крадут?

"Может, и твоя семья использовала подлые способы, чтобы завладеть сокровищами?" - прозвучала недосказанность.

- Брать нечестно - как правило, чревато. Обычно владельцы накладывают смертельные проклятия для желающих поживиться. Так что нечестность выйдет боком, - усмехнулся Мэл. - Ну что, успокоилась?

Успокоилась. Вроде бы.

Но история Зинаиды Никодимовны долго преследовала меня, поселив в сердце грусть.

_________________________________________________________

ДП, дэпы (разг., жарг.) - Департамент правопорядка

specellum verity, спецеллум верити (перевод с новолат) - зеркало правдивости

divini oculi, дивини окули (пер. с новолат) - пророческое око

Ungis Diavoli*, Унгис Дьяволи (перевод с новолат.) - Коготь Дьявола

-37-

А за неделю до свадьбы наступило полнолуние. Уж Мэл давал мне наставления, давал. Уж заставлял повторять и репетировать. Всего-то нужно продержаться две ночи и денек промеж них.

Следуя плану, вечером мы поговорили на повышенных тонах, и Мэл уехал, подмигнув мне украдкой перед тем, как за ним закрылась с грохотом парадная дверь. "Крепись!" Изобразив меланхолию по поводу пустяковой ссоры и желание побыть в одиночестве, я отказалась от трапезы в малой столовой и попросила принести ужин в комнату. Зинаида Никодимовна озаботилась:

- Это неправильно. Я могу поговорить с Егором Артёмовичем. Нельзя же так... От переживаний заболят нервы.

Еле-еле мне удалось её отговорить, мол, пусть жених догадается о собственной толстокожести и без чужих подсказок. Краем уха я услышала, как самый старший Мелёшин успокаивал компаньонку: