Блэки Хол - Sindroma unicuma. Finalizi (СИ)

Мэл напрягся.

- Позвольте узнать о пропавшем артефакте. Что это?

- Specellum verity*. Зеркало правдивости, - объяснил Миарон Евгеньевич.

Единственное зеркало в кабинете Стопятнадцатого - то, в которое декан поначалу любил разглядывать меня. Значит, это артефакт. Немудрено. Не удивлюсь, если в кабинете Генриха Генриховича каждая вторая вещь - древний и бесценный раритет.

- Вы по-прежнему уверены в своих подозрениях? - обратился профессор к Михаславу Алехандровичу.

- Мы хотим разобраться, - отозвался тот. - Ведь кто-то проник в кабинет и позаимствовал уникальный предмет.

- Думаю, кражу совершил тот, что хотел переложить вину на Эву... Карловну, - Альрик произнес отчество с заминкой, и Мэл сжал губы узкой полоской. - Прежде всего, потому что она беспрепятственно выносит разнообразные вещи из института. Ведь так? - перевел он взор на меня, и в груди ухнуло.

Заявление профессора устроило эффект, подобный анафилактическому шоку.

- Разве таковое возможно? - спросил Миарон Евгеньевич, отойдя от изумления. - Страж запрограммирован...

- Страж - живое существо, - ответил Альрик. - Специально выведенная порода. Программа закладывается с помощью глубинного гипноза, - постучал он пальцем по виску, - а дополнительная сетка символов, вживляемых под кожу, обеспечивает связь с базой данных института.

- Невероятно! - воскликнул Миарон Евгеньевич. - Верно ли заявление профессора? - обратился ко мне.

Насмешливый взгляд Альрика не оставил шансов.

- Да... но я всегда возвращала... - пролепетала я после мучительного молчания и внутренней борьбы.

Мэл сжал мою руку.

- Я заставлял её, - сказал громко. - Эва выносила книги из библиотеки, потому что я приказывал. И угрожал. Шантажировал, что расскажу всем...

- Нет! - вскочила я. - Это я виновата во всем! Мэл не при чем! Я... булочки... расстегаи из столовой... справочники, учебники... Но всегда возвращала книги! Он не знал, - показала на Мэла.

- Определитесь, пожалуйста, - обронил небрежно профессор. Сказал так, будто мы - два ребенка, выгораживающих друг друга в попытке уменьшить степень вины каждого.

- Я... потрясен, - подал голос Стопятнадцатый. - Не ожидал. Скажите, милочка, как вам удалось?

Что удалось: украсть артефакт или вступить в сговор с Монтемортом?

- Страж не виноват! - заговорила я горячо. - Он не знал. Он не при чем.

Альрик засмеялся, красиво и весело, а руки Мэла сжались в кулаки.

- Выходит, страж не справляется с обязанностями. Если Эва Карловна сумела вынести книги из института, это может сделать любой, - выдвинул предположение Миарон Евгеньевич.

- Мы узнаем об этом... скоро, - заверил профессор, взглянув на часы. - Но могу с уверенностью сказать, что Эва Карловна никоим образом непричастна к краже.

- Как?! - хор голосов мог бы сравниться по стройности с профессиональным певческим коллективом.

- Очень просто. Объясню с легкостью, и, пожалуй, начну издалека. Люблю долгие вступления, - улыбнулся Альрик, но собравшиеся не разделили веселье. - Но сначала хочу напомнить о профессиональной этике и о клятве неразглашения должностными ответственными лицами личных тайн. - Деканы кивнули, соглашаясь. - Итак, будем считать отправной точкой гражданскую войну, случившуюся почти пятьдесят лет назад, а точнее, её последствия. Тогда побежденных вместе с семьями насильственно ссылали на западное побережье. Об этом знают все, не так ли? - Молчание подтвердило слова профессора, я же впилась в него глазами. - Но мало кто знает, что победители установили для каждого жителя побережья уплату долга отчизне. И дети, и внуки ссыльных при рождении получали и получают долг, который переходит по наследству. Любой без исключения, кто живет на побережье, обязан вернуть долг отечеству. Вы знали об этом Егор Артёмович? - обратился он к Мэлу, и тот вздрогнул. - Наверняка ваш родственник немало рассказал о западном побережье.

Меня словно обожгло пощечиной. Мэл знает? Кто рассказывал ему о побережье - отец, дед? И Мэл молчал. Всё это время он скрывал. Не заикнулся. А я, наивная балда, выпытывала подробности у Агнаила.

- Кое-что слышал, - ответил скупо Мэл.

- Кое-что, - глаза профессора сверкнули... торжеством? - Итак, долг перед отечеством на Большой земле. Его уплачивали и платят по-разному. В научных лабораториях, в качестве прислуги, в изматывающем физическом труде... Продолжительность определяется степенью тяжести. Обычно - от года до трех, а иногда дольше.

Альрик говорил, прочие молчали. Я пожирала его глазами, а он, казалось, рассказывал мне одной, потому как его взгляд не отрывался от моего лица. Он рассказывал то, о чем я должна была услышать от Мэла.

- Смешно думать, что победители не обезопасились от повторных попыток неповиновения. Мало изолировать побежденных. Их нужно контролировать и пресекать в корне подозрительные вспышки способностей. Вам, Егор Артёмович, должно быть известно, что ссыльных насильственно заставляли принимать препараты, подавляющие активность мозга. Для достижения максимального эффекта лекарства перевели в растворимую форму в виде прививок, причем регулярных, в течение нескольких лет. До сих пор живущие на побережье проходят регулярные осмотры с замерами вис-потенциалов - обязательные для каждого.

- Откуда вы знаете? - спросила я хрипло, словно простуженная. Точнее, каркнула как ворона.

- Из первоисточников. Из научных работ Иссака Гобула. Помните?

Помню ли я? Как-то профессор упомянул об ученом, изучавшим мутацию, когда у видящих родителей рождается слепой ребенок. Sindroma unicuma.

Нет, исследования Гобула - не обо мне.

- На тот момент я ознакомился с наработками ученого крайне поверхностно, в чем корю себя. А ведь Гобул - первопроходец в изучении вис-аномалии. Именно он дал рекомендации по методам подавления сверхъестественных способностей у ссыльных и о необходимости периодического контроля потенциалов. И еще я виноват перед вами, Эва Карловна, тем, что дал ошибочное определение синдрому. Первоначально Исаак Гобул вкладывал в это понятие несколько иной смысл, но зашифровал его, боясь кражи открытия. Гобул проводил исследования в своей лаборатории. Он изучал способности ссыльных, вернее, отсутствие таковых.

- В лаборатории? - голос отказал мне.

- Да. Гобул проводил опыты с теми, кто уплачивал долг, - усмехнулся профессор. - И среди ссыльных попадались интересные экземпляры. Висорические потенциалы испытуемых объектов стабильно равнялись нулю, но в некоторых случаях в непосредственной близости от обследуемых наблюдалось самопроизвольное возмущение вис-волн: слабые и незаметные взгляду колебания или резкие скачки. Гобул выделил необычную вис-аномалию в отдельную группу, которую назвал западным синдромом или sindroma unicuma Gobuli*. И, как ни странно, вы, Эва Карловна, входите в эту крайне немногочисленную общность, хотя ваш батюшка и принадлежит волне нового висоратства.