Михаил Ахманов - Клим Драконоборец и Зона Смерти

Сверху лежала корона, ослепившая его сиянием бриллиантов. Под ней – одежды, шитые золотом и жемчугом, сапоги, драгоценный пояс, доспех из стали, отделанный серебром, топорик с длинной рукояткой, круглый щит и три меча. Один из них, с широким, слегка изогнутым лезвием, привлек внимание Клима. Он вытащил меч из ножен, и на клинке тотчас вспыхнули руны.

– Одеяния, достойные падишаха, – произнес Бахлул ибн Хурдак. – И то, что наш господин – великий воитель, тоже не забыто, вот чудесный доспех и оружие. Но что написано на этом клинке? Странно… Это ведь древние знаки, коими пользовался Соломон ибн Дауд – мир с ними обоими!

– Неужели? А я вижу хайборийские письмена, – заметил Клим, поворачивая и рассматривая меч. – Здесь сказано: клинок существует, чтобы поддерживать в мире справедливость. А с другой стороны – мое имя и титул: Марклим Первый, король Хай Бории, победитель демонов, орков и драконов. И все написано по-хайборийски.

– Мрр… Это для тебя по-хайборрийски, а я вижу рруны Иундеи, – проворчал кот. – Магический прредмет, твое величество! Каждый читает надпись на знакомом ему языке.

– Драгоценный подарок, – подтвердил Клим и вложил меч в ножны.

Пока они изучали содержимое сундука, на пристани разгоралась ссора. В открытый люк долетал то громкий голос Синдбада, то слышались неразборчивые вопли местных купцов. Должно быть, продавец и покупатели никак не могли сойтись в цене. Наконец Синдбад что-то раздраженно выкрикнул, и вскоре доски палубы скрипнули под его шагами.

Корабельщики потащили обратно в трюм образцы товаров. Их лица были мрачны, Клык шептал проклятия, Весло ругался во весь голос. Клим понимал их недовольство – часть прибыли выделялась экипажу, а если прибыли нет, в карманах звенят не серебро, а медные монеты.

Высунувшись из люка, он окликнул капитана и спросил:

– Что случилось, почтенный Синдбад?

– Я знаю цену на мои товары на Западе, – ответил кормчий. – Прежде здесь, на острове, давали четверть цены, а теперь предлагают пятую часть. Проклятье на головы этих скупердяев! Мы отплывем с вечерним приливом, мой господин. Высажу тебя на Диком берегу и пойду в Веницею, а если понадобится, то и дальше. – Сделав паузу, он добавил: – Продешевивший утром встретит вечер за пустым столом.

– Разумная мысль, – сказал Клим, вылез из трюма и затворился до ночи в своей каюте.

С восходом солнца они были уже километрах в сорока к западу от Черепашьих островов. Могли бы и дальше уплыть, но ветер ослабел, паруса обвисли, а к полудню на море воцарился штиль. Знойное солнце висело над кораблем, в небесах – ни облачка, влажный воздух неподвижен, и где-то в вышине кружат три-четыре черные точки… Клим был уверен, что это вороны.

Как обычно, они с капитаном стояли на мостике. Клим утирал пот с лица и с надеждой посматривал на небо – вдруг подует попутный ветер. Вспоминались ему слова оракула: обратно придется тебе странствовать по горам, лесам и соленым водам не один день. Не обманул шахматный крендель, так оно и случилось. Были горы, были леса, а теперь вот океан, и торчит он посреди соленой воды без всякого движения…

Еще пришли ему на память речи старого Ашрама, носителя семисвечника, который тоже странствовал в этих морях. Но после Черепашьих островов плыл старец не на иундейском судне, и Клим, подумав об этом, промолвил:

– Довелось мне слышать, что дорога на Запад неведома восточным мореходам, и знают ее только веницейцы. Однако ты, Синдбад, собрался плыть по этим водам, и кажется мне, что ты знаешь, как добраться до Дикого моря и стран, что лежат за ним.

– Знаю, преславный цезарь, – подтвердил капитан. – Предки мои плавали тут раньше веницейцев, в дни, когда на месте их города было вонючее болото. Не стоит им гордиться, не первые они в южных морях, но нынче в силу вошли и чинят препоны торговле. Впрочем, – тут он хитро усмехнулся, – есть у меня старинный свиток, где описана дорога к Черепашьим островам и дальше, к Веницее и другим странам. Так что доставлю я тебя, мой господин, на Дикий берег, хотя, быть может, и с опозданием.

Тут он вздохнул и бросил взгляд на обвисшие паруса. И едва он это сделал, как дозорный попугай на мачте подскочил в воздух, захлопал крыльями, заорал:

– К орружию, брратва, к орружию! Пирраты на горризонте!

И правда, над синим морским окоемом появились кончики мачт и верхние реи без парусов.

– На веслах идут, – заметил капитан. – Ветры тут переменчивы, и потому все разбойничьи суда – галеры. Ждут штиля, потом выходят на охоту. – Велев Пропащей Душе раздать морякам тесаки и топоры, он снова повернулся к Климу. На лице Синдбада играла кровожадная ухмылка. – Ты, преславный цезарь, не жги их дотла. Как ударят борт о борт, спали им весла и мачты, а заодно и половину команды. Остальных мы сами наладим в море… Главное, чтобы судно было на плаву; пошарим в трюме, вдруг чего полезного найдем.

Мореходы вооружались у кладовой, гремели железом, натягивали доспехи, становились к бортам. Колченогий с помощниками приготовили на всякий случай палубные арбалеты. Выкатили бочку с зажигательной смесью, принесли Климу бочонок пива. Бахлул ибн Хурдак опустился на его плечо, пощелкал пальцами, высекая фонтанчики искр. Црым, напялив кольчугу, встал рядом, поигрывая топором. Вид у него был очень воинственный.

Пиратская галера была еще далеко, лишь ее мачты тонкими прутиками поднялись над горизонтом. Парусов, по случаю безветрия, злодеи не развернули, флаги на мачтах обвисли, но кажется, шел корабль с приличной скоростью. Клим не сомневался, что судно Синдбада догонят за два или три часа.

На палубу вышел кот, оглядел вооруженных мореходов и забрался на мостик. Дернул усами и спросил:

– Что за суета, твое величество? Левиафан появился или опять сиррены досаждают?

Клим не успел ответить, снова завопил попугай:

– Какие сиррены, брратец! Пирраты, говоррю! Будет ррезня, ррезня! Пррячься в тррюм, котярра!

Баюн презрительно фыркнул:

– Ммррау! Коты не пррячутся! Кот всегда готов к дрраке! Хоть с самим дьяволом! Пирраты, ха!

Он гордо задрал хвост и взревел оглушительным басом:

Меж тем корпус галеры всплыл над морской гладью. Сейчас судно напоминало длинного черного таракана с множеством едва заметных лапок. Лапки мерно ходили туда-сюда, и казалось, что таракан ползет по синей скатерти, расцвеченной солнечными бликами.

– Пирраты! Пирраты! – надрывался на мачте дозорный попугай.

Но Синдбад, нахмурившись, покачал головой.

– Это не пираты, а боевая веницейская галера. По наши души идут. Сообразили! Если я на острове не торговал, то куда потом отправился? Догадаться не трудно!