Елена Троицкая - Повраги, или Дружба в силу обстоятельств (СИ)

Рыцарь молчал, чувствуя, как обломки когтей впились в его руку, как тело врага подергивается в судороге. Ему хотелось оспорить сказанные слова, но он не мог. Вспомнился демоненок, совсем ребенок, тогда он не мог остановить солдат, когда его пытали, он не мог стать предателем, мог только добить то несчастное дитя.

— Может ты и прав. Я двуличен, лицемерен и не так хорош, как многие полагают в нашем мире. Держал лицо Героя, соответствуя эталону. Да, я прикрывался принципами воспитавших меня людей. А в этом мире им сложно следовать, они никому не нужны, они меняются, и я вместе с ними. Слышишь?! Я признаю твою правоту! Это типа твой триумф, порадуйся хоть немного! Посмейся надо мной!.. Черт, ты живой? Кай!? Кай! — Адонис задрал голову беса и успел увидеть потухающие глаза с сильно расширенными зрачками, которые медленно закрывались. — Нинель!!!

Крик заставил девушку подскочить, она едва не поскользнулась на полу душа, рыжей белкой прыгнула вперед и опустилась на колени. Девушка с влитыми знаниями врача ощупала запястье беса, шею, подняв веки, заглянула в глаза, посветила в них медицинским фонариком и ужаснулась. Она выбежала прочь, на ходу набирая Германа и истерично выкрикивая одну фразу: он умирает!

«Вот и все», — подумал Адонис, продолжая держать уже почти покойного врага. Чувствуя контраст температур: ледяная вода из душа и обжигающее огнем тело в руках. — «Все кончено. Сейчас ты умрешь. А мир так и не станет лучше».

— Ты слышишь? Ты был прав. Ты умрешь, а мир совершенно не изменится. Я даже уверен, что нашему родному миру и дела нет до пропажи двух главных участников войны. Мир остался поделенным на стороны, и у каждой стороны найдется по новому олицетворению...

Нинель ворвалась с топотом и шумом, она держала шприц с тонкой и очень длинной иглой.

— Держи крепко! — приказала она и вогнала иглу между ребер, надеясь на попадание в сердце. Жидкость не хотела покидать шприц, но принцесса оказалась упорнее, и уже откидывала пустой медицинский инструмент в сторону. Рыжая застыла под струями воды, дрожа в ожидании. Она же все сделала правильно, почему он не очнулся?

***

Демон повертелся на кресле и остановился, задумываясь. Он-то наивно думал хоть год прожить. А тут ему сообщают о паре вшивых месяцах.

— Грусть-печаль, — сказал и улыбнулся Кай. — Как понимаю, дальше – хуже. – Демон сглотнул. — Как это будет?

Герман облизнул пересохшие губы, он никогда не любил сообщать такие новости.

— Ты имеешь в виду смерть? Как бы объяснить. Она всегда разная. Те, кто возвращался, описывали неодинаковые ощущения. Зависит от обстоятельств. Итог один – тебя не станет...

***

Тяжёлое чувство вины, спрятавшееся за верой в силу демона и его живучесть, взглянуло на посиневшие губы совсем недавно смеющегося парня, не нашло сопротивления и вонзило свои острые когти в самое сердце. Нинель с надрывом всхлипнула, готовясь пуститься в рыдания, и Адонис расслабил руки, не ожидая, что именно в этот момент мертвый демон оживет.

Со страшным глубоким, хриплым вздохом он выгнулся дугой, хрустя едва успевшими встать на место позвонками. Ресницы пиками вонзились в кожу, так широко распахнулись его глаза.

Жуткое зрелище длилось пару секунд, и Кай вновь расслабился, начиная проваливаться обратно, откуда его с таким трудом вытащили.

— Кай!! — звал его сдвоенный голос. Нинель выключила душ, Адонис уложил умирающего на кафельный пол и начал трясти за плечи, пытаясь удержать на этом свете.

— Эй, воспользуйся Легионами для себя!? Кай! Это же твои Легионы! Раз ты смог вылечить меня, то сможешь и себя! Ты умираешь! Слышишь, если не воспользуешься ими, ты окончательно умрешь! Черт с ней – с возможностью вернуться домой – ты же не хочешь умереть?! Кай!

Он слышал, и он не хотел умирать, но и не хотел тратить легионов. До последнего надеясь на благополучный исход без лишних трат, бес дотянул на клинической смерти. Быстро отбившись от утягивающих его в неизвестность сил, Кай отдал важную часть себя. Так легко от нее отказался, что испугался на миг, потянул обратно, но вместо отданного он получил нечто странное взамен. В следующий миг, демон захохотал как сумасшедший, в тайне порадовавшись, что его внутреннее веселье недоступно взору людей. Для них он лишь лукаво улыбнулся и чуть вильнул хвостом перед тем, как уснуть.

— Нинель! — голос Адониса немного хрипел. Девушка отмерла, до этого она боялась даже вздохнуть. — Посмотри, как Кай!

Ей было страшно, к счастью ее страхи не оправдались. Черт дышал свободно, снова был теплым, вовсе не горячим, глаза нормально реагировали на свет, с лица ушла мертвецкая бледность, со спины синяки.

— Он... он в порядке, — вытирая слезы с глаз, заверила Нинель и шмыгнула носом.

Вымотанный рыцарь слегка улыбнулся и сказал:

— Выкарабкался, значит. С ума сойти. Если кто узнает, что я из-за него переживал... — Легонько пиная ногу отбившегося от смерти демона. — Не поверят. Ладно, принеси полотенце и сухую одежду. А то этот недомерок подхватит воспаление легких. Я верю, он может.

Переодетого и плавающего в болезненном забытье Кая уложили на разложенный диван. Обезболивающее разгладило морщинку между бровями и через несколько минут Кай задышал свободнее, выплывая из сна, окидывая собравшихся вокруг него обеспокоенные лица бессознательным взглядом и вновь погружаясь в царство Морфея.

Его когти, вернее то, что было раньше когтями, выглядели жутко, и эти обломки отказывались обретать прежнюю форму, не прекращая кровоточить. Их пришлось забинтовать. Этим занялся сам Адонис, испытывая порыв совести исправить совершенное зло Злу. И чувствуя себя предателям Родины, не меньше.

— Слушай, — неожиданно обратился он к едва успокоившейся Нинель, которая все еще шмыгала носом, смотря на едва не почившего Кая. — Хочу спросить, я плохой человек?

Принцесса тряхнула рыжей шевелюрой, откидывая спутанные пряди назад и завязала финальный бант повязки на ноге Адониса. В ответ на вопрос она покачала головой.

— Нет, ты очень упрямый человек, но не плохой. И Кай тоже вовсе не плохой, но не умеет держать язык за зубами. И себя я не считаю плохой, хотя чуть не стала виновницей трагедии. И этот мир не плох, просто другой. А теперь иди, переоденься, нам только простуды в списке неудач не хватает!

— Иду, — улыбнулся рыцарь и, взяв из шкафа спортивный костюм, примерно такой же, который одолжил Каю, переоделся в коридоре. Нога очень болела, из-за нее рыцарь хромал. Вернувшись, он застал прикорнувшую на краю дивана невесту.

— Иди, спи, я первый подежурю, — попробовал разбудить он ее.

— Не хочу, — отозвалась Нинель, не размыкая глаз.

Адонис содрогнулся, зрелище спящего в центре дивана демона и свернувшейся калачиком рядом с ним рыжей принцессы рождало странную картину, неприятную для него.