Андрей Белянин - Клан Белого Волка

– Инеистые великаны, – пожал плечами бывший бог, видимо сам прекрасно понимая, что такой ответ меня не удовлетворит. – Ставр, здесь полно всяких тварей. Большинство рабов служат им просто пищей. К чему ты клонишь?

– Надо найти их.

– Пожирателей людей? О, поверь мне, они сами тебя найдут.

– Тем более нет смысла тут торчать. Нам надо всего лишь согреться и… и…

– Есть более быстрый способ согреться, – перебил меня дядя Эдик, пока я ловил за хвост ускользающую мысль. – Например, помахать мечом! Спина к спине!

Мы успели встать, как два викинга у мачты. Разговорчивые кони недоумённо вытянули морды в нашу сторону и даже не заметили, как быстро их ноги оказались спутаны тончайшей серебряной нитью, разорвать которую не смог бы даже прародитель ночного кошмара – Фенрир!

Правда, его так легко спутать не удалось бы, Великого Волка взяли лишь хитростью. И, сколько помню, там была не нить, а лента, но материал тот же самый. Если кто не понял, на нас неожиданно напали злобные чёрные цверги.

В одно мгновение незаметные маленькие сугробики взорвались снежной пылью, и мы оказались в плотном кольце не меньше полусотни северных карликов, размахивающих короткими копьями, вилами и топорами! И уж поверьте, в большом количестве эти злобные недомерки опасны не менее инеистых великанов.

Первого же наглеца, дерзнувшего замахнуться железом на бывшего бога, Эд молча располовинил одним ударом. Он ненавидел это племя ещё с детства, не понаслышке зная о коварстве, предательстве и скверном нраве этих маленьких уродцев.

Скандинавский цверг – карлик, но не добродушный гном или милый цветочный пикси. У них коричневая кожа, большие уши, морды уголовных преступников, чёрная кустистая щетина на подбородке, крючковатые пальцы и кривые ноги. Одеты во что попало, жрут что придётся, но тем не менее редкие умельцы и мастера, владеющие искусством изменения материи.

– Ставр, слева! – громко крикнул Центурион, вставая на дыбы в безуспешной попытке порвать серебряные путы. Я вовремя пригнулся, и копьё пролетело прямо над моей макушкой. А могло бы попасть в висок…

– Вот гадёныш. – Я отбил мечом ещё пару вил, увернулся от мелькнувшего топора и срубил негодяя, кравшегося к Эду справа.

Но цверги не отступали. Их уверенное ворчание, шипение и яростное клацанье зубами становилось всё громче и громче. Снег вокруг нас быстро стал красным, повсюду валялись свежие трупы, но противник продолжал наседать, а его ряды только прибывали.

– Их становится слишком много, – прорычал дядя Эдик, когда кто-то умудрился попасть кончиком копья ему в предплечье.

– Есть тактические или стратегические предложения?

– Нет. Откуда? Я готов пасть с честью!

– А я нет, у меня ещё дочь дома. – Мне удалось, упав на колено, порезать сразу двоих противников. – Надо пробиваться к лошадям!

– Толку-то…

– В каком смысле?

– Никто. Не сможет. Разорвать эту нить, – отбиваясь от шестерых карликов сразу, пояснил кудрявый бог. – Но ты прав, погибать – так всем вместе! Их по-любому пустят на колбасу.

– Шо? И меня-а?! – От таких слов Ребекка подкосила ножки и рухнула на бок, придавив собой ещё двух цвергов, кравшихся к нам под снегом. Приятно, спасибо, умничка.

По её примеру Центурион тоже опрокинулся на спину, словно асфальтовый каток, превращая в лепёшку тех, кто надеялся напасть на нас с флангов. Но увы, кардинально соотношения сил это не изменило, и буквально через минуту карлики забросали нас серебряными сетями с крючьями. Две мы отбили, от третьей увернулись, а четвёртая, пятая, шестая и…

В общем, через пару минут нас так и потащили по снегу, словно двух котят в авоськах. Наши бедные кони, стреноженные и подгоняемые уколами копий, кое-как плелись следом. Если бы Хельга знала, где мы, что с нами, она, не раздумывая, подняла бы людей, открыла Грани и пришла к нам на выручку, но она не знала. Это, наверное, хорошо, да? Не стоит её и сюда впутывать…

Я не заметил, как в усталости и горечи поражения нарушил главную заповедь Севера – не спи, замёрзнешь. Я уснул. Мне снилась моя тихая, уютная квартира, Дана, пришедшая в гости, почему-то с пивом, и во сне мне было жутко стыдно, что я выпил целую бутылку.

Моя дочь этого не переносит. Категорически. Поэтому мне нельзя алкоголь, но Дана меня не слушала. Потом она стала раздеваться, и мы даже успели поцеловаться пару минут. Но дальнейшего развития эта линия не получила, потому что в сон вошёл дядя Эдик в длинных трусах, натянутых почти до подмышек, и начал меня отталкивать. Причём довольно грубо…

– Проснись. Проснись, Ставр, мать твою, мою, нашу за ногу и об Иггдрасиль, вставай уже!

Я спросонья дал ему сдачи. Попал. Потом открыл глаза, закрыл, снова открыл – результат один и тот же: мы сидим неизвестно где. В полной темноте, на сырой земле, но живые и, кажется, целые. Здесь имеется в виду чудесная привычка чёрных цвергов есть пленников не сразу, а по частям. Сегодня тебе, допустим, отрежут ногу, остановят кровь, дадут воды и хлеба. Завтра руку и так далее: карлики любят свежее мясо и предпочитают наваристые похлёбки с костями.

Я не придумываю, мне уже приходилось быть в цвергских пещерах, и то, что выбрался живым, наверное, просто чудо. Возможно ли дважды такое везение, вот в чём вопрос…

– Ты в порядке?

– Да, раны несерьёзные.

– Где Центурион и Ребекка?

– Боюсь, что на разделочном столе.

– Что?! – Я вскочил на ноги и тут же упал обратно, крепко саданувшись о что-то твёрдое головой.

– Потолки низкие, – запоздало предупредил Эд. – Так что сиди и не рыпайся. Мы заперты. Оружия у нас нет.

– Но там наши кони!

– Не ори. Можешь утешить себя тем, что скоро увидишься с ними на небесах…

Я встал на колени и пополз ощупывать стены пещеры.

Кудрявый бог недовольно фыркал, но не мешал, он всегда знал, когда лучше отвалить в сторону. Помещение оказалось не слишком большим. Я нашёл обрывок цепи, намотал на кулак, обстукал стены, выворотил пару булыжников и, кажется, нащупал длинную щель. Отсюда слабенько тянуло свежим воздухом. Неужели выход?..

– Эд, помоги.

– Слушай, дружище, тебе не надоело? Недостойно благородного воина так суетиться перед смертью. Умей мужественно принимать неизбежное.

– Иди в…

– Куда?

– Сюда! И помоги мне. Кажется, они просто завалили вход тяжёлым камнем. Одному мне не справиться.

Дядя Эдик на одном выдохе произнёс самое длинное ругательство белки Рататоск, доковылял на четвереньках на мой голос, кое-как развернулся и тяжело задышал рядом. Я упёрся ногами в твёрдую скальную породу.

– Давай! Поднатужься! Ну же…

– Я не могу… не хочу… мне тут неудобно!

– Эд, не беси меня, двигайся ближе, тащи сюда свою задницу!