Дарья Земская - К чёрту на рога! (СИ)

Открываю глаза и вижу мелкое, сопливое чудовище. В прямом смысле. Пацанёнок лет семи-восьми смотрит на меня ромбовидными глазами, а у самого сопли ниже подбородка свисают.

- Привет, - тщательно выговариваю я, и аккуратно собираю себя к кучку.

Пацанёнок шмыгает носом и втягивает сопли до половины. Старательно кашляет и делает глотательное движение.

- Бе-е-е-е, - комментирую я, в красках представляя, как у меня висят такие же сопли.

Есть у меня нехорошая привычка такое же представлять и примерять на себя. Фантазия у меня буйная. А если кому-нибудь рядом со мной приспичит поблевать, я тоже присоединяюсь. За компанию, наверное.

Рядом с пацаном образовывается содержимое моего желудка. Тот шарахается, натыкается головой на угол дивана и визгливо орёт:

- Бабушка-а-а-а!!!

Вытираю рот и отползаю от малоприятной лужи. Бабушка, это серьёзно. Но что это за бабушка такая, которая не научила своего внучонка сморкаться? Хреновая бабушка, точно вам говорю.

Между тем в комнату вплывает сама бабушка. Какая знакомая бабушка, однако! Помниться, в детстве я её терпеть не могла. Непонятно за что. То ли за дебильные кудряшки, вечно выкрашенные в несуразный, морковный цвет. То ли за постно-презрительное выражение, никогда не сходившее с её лица. То ли за стукачество всем родителям. То ли за всё вместе.

Оцениваю бабушку. Морковные кудряшки с выражением за двадцать лет никуда не делись. Кривлю - копирую такую же рожу. И что эта бабушка делает в моей квартире?

- Значит так, - привожу себя в вертикальное состояние. Меня слегка шатает, но не суть. - Передай нынешним хозяевам моей квартиры, что бы выставляли её, квартиру, то бишь, на продажу. Я её покупать буду.

- Что-о-о-о?! - орёт бабушка. Так же визгливо, как и её внучонок. Понятно, от кого пацан научился. Или не научился. Сморкаться. - Вы вообще кто?!

Не узнала, значит. Ну что же, хоть и грешно издеваться над старым человеком, но я её никогда не любила. Да что уж там, я её ненавидела.

- Ау, бабка, ты меня вообще воспринимаешь? - машу руками перед её лицом. - Или продаёшь мне мою квартиру, или не будешь знать, куда деваться от той чертовщины, что здесь будет происходить.

- Да я милицию вызову! - угрожает мне бабушка, и замахивается на меня костылём.

Отбираю клюку и выкидываю её в окно. Пластиковый стеклопакет по летнему распахнут. Были бы окна стеклянные, был бы каскад осколков.

- Не-а, - мотаю головой, - не вызовешь. А знаешь почему?

- Почему? - квакает бабушка, наконец обратив на меня своё внимание.

- Потому, что милиция уже несколько лет как полиция, а у тебя отрыв во времени, - мерзко хихикаю я, и замечаю, что на шее у бабушки, на золотой цепочке, в золотой же оправе, висит миленький, синенький камушек.

Воровать нехорошо. Тем более у стареньких бабушек. Пусть даже эти бабушки вам никогда не нравились и отравили вам какую-то часть вашего детства. Но попробуйте объяснить это пьяной мне! У вас стопроцентно не получится.

- В общем, ты меня поняла, - икаю я, и, сорвав с шеи бабушки камушек с цепочкой, подхожу к раскрытому окну и сажусь на подоконник.

"К девкам!" - даю я мысленные координаты, и, пока бабушка ловит ртом воздух, вываливаюсь из окна. Один раз прокатило, прокатит и второй.

Лечу я со второго этажа быстрее, чем с первого. Удачно падаю на асфальт, на тень, отбрасываемую машиной, и вновь оказываюсь за сорок километров от города.

Девки пустили по кругу очередную бутылку. К ним присоединился муж Полины, кому-то сплавивший детей. Бабушкам, наверное. Уж в ком, в ком, а в маменьке Полины я не сомневаюсь, эта женщина точно научит мелких не только следить за собой, но и друг за другом. Мать Анжелики находиться за теми самыми сорока километрами. И слава всем Богам, что там, а не здесь. Людей, которые могут отбить мне аппетит, можно пересчитать по пальцам одной руки, и мать Анжелики одна из них.

- Пьёте, заразы? - рявкаю я, тихо подкрадываясь. - И без меня?! Полина, а где моя хитрая коробочка, которая храниться у тебя и которую никому нельзя открывать?

У меня в руке до сих пор синенький камушек, и он буквально жжёт мне руку диким желанием его продать.

Через пол часа поисков хитрая коробочка находиться и мои девки с мужем Полины раскладывают пасьянс из всех моих паспортов.

- И вот это лежало у меня всё это время? - удивлялка Полины наконец сломалась.

- Угу, - киваю я.

Я говорила, что у меня только парочка не лишних паспортов? Я соврала. У меня их, как оказалось, гораздо больше.

Полина смеряет мужа любящим взглядом.

- Где брала не подскажешь? - а голос сладкий - сладкий.

Интересно, чем Вадик там довёл Полину, что она принялась выяснять отношения на людях? Или это я просто вижу в людях всё самое поганое из-за своего развода? Тоже вариант.

- Подскажу, - вновь киваю я. - Потом. Сейчас мы пойдём до ближайшего ломбарда и сдадим эту цацку.

Демонстрирую камень на порванной цепочке и хватаю первый попавшийся паспорт.

- Где ближайший ломбард? - встав, интересуюсь я.

Меня пошатывает пуще прежнего.

Девки, все трое, смеряю меня скептическими взглядами.

- А дойдёшь? - вопросом на вопрос выражает всеобщую мысль Настя.

- А тебе зачем? - подозрительно спрашивает Полина одновременно с Настей. - То есть, прямо сейчас тебе зачем?

Анжелика, быстрее всех сложив два плюс два с поправкой на ветер, идёт в коридор обуваться. Вот за что люблю Водолеев, так это за то, что у них, то есть у нас, мозг работает в автономном режиме, иногда даже отдельно от тела и сознания. Не спрашивайте меня, как такое вообще возможно, я честно не знаю, но подозреваю, что именно так и есть.

Раскачиваю камушком на цепочке и пожимаю плечами:

- Глупые вопросы задаёте, дамы. Ей, - кивок на Анжелику, - мелкую одевать-обувать надо?

Полина с Настей подумали секунды две и утвердительно кивнули.

- Так вот, - довольно скалюсь, и раскачиваю камушек ещё энергичнее, - это - сапфир.

- А если нет? - резонно спрашивает Настя. - Очень уж он большой.

Подхожу к окну, прикладываю камень гранью к стеклу и провожу им сверху вниз. На стекле появляется красноречивая царапина.

- Девятка по Маосу, дамы, - моей довольной рожей можно комнату освещать.

- С тебя новое стекло, - подвела итог этому бессмысленному спору Полина, и мы, наконец, идём продавать сапфир размером с мой большой палец.

По дороге в ломбард мы зашли в этакую лавочку сувениров, где мной были присмотрены две висюльки-подвески из гематита и обсидиана. Это на случай, если кто-то за окном приёмки будет тупить и сделает жалкую попытку не признать в сапфире сапфир. Кусок стекла мы нашли по дороге.

Как после оказалось, правильно сделали, что в лавку зашли. Оценщица, девчушка лет восемнадцати, непонятно как оказавшаяся на этом месте, с ходу обозвала мой камень стеклом.