Олег Батлук - Исповедь старого молодожена [сборник litres]

– Ну, на ней был такой халат. Ну, такой, синий с цветочками, – поделился первый.

– И че? – спросили остальные четверо (тут они по драматургии выступали как бы от лица женского глянца, поэтому и недоумевали).

– Как че, как че, у Фрекен Бок в мультике про Карлсона был точно такой же, я вспомнил, вот у меня и…

– Она волосы распустила, – выдал второй.

– И че? – спросили мы.

– Как че, как че, мне же нужен пучок, как у нашей географички в седьмом классе, вот у меня и…

Тут что-то выдал и я. Точнее не что-то, конечно же, я помню, что именно. Но добровольно сдаваться не буду. Заблюрю, по праву автора.

– Она не ползла, – выдохнул четвертый.

– Как не ползла? – не поняли мы.

– Как не ползла, как не ползла, как в «Девять с половиной недель» не ползла. Я ей говорю, ползи, пожалуйста, а она: у тебя ковра на полу нет, я коленки сотру, вот у меня и…

В рюмках уже было разлито по 0,85, а пятый что-то молчал.

Пацаны такого не поняли. То есть все мы уже качественно опозорились, а этот что, хочет чистеньким уйти?! К слову, пятого никто толком не знал. Это был деревенский парень из глубинки, который за свои двадцать лет впервые увидел Москву три дня назад. Его привел с собой кто-то из наших, то ли первый, то ли четвертый.

Деревенщине попеняли. Он шмыгнул носом и начал:

– У нее фингал был под глазом – синющий! Мы на свидание на ледяную горку у магазина ходили кататься, она прям рыбкой и саданулась…

Московский бомонд поморщился. Да уж, вот это преамбула, врагу не пожелаешь.

– Ой, а пятки у нее были холодные, как холодец. Тогда морозы стояли, а у нас печка старая, падла, не тянула…

При слове «холодец» у нас, у всех четверых, заметно опустились уголки ртов.

– А потом, когда мы это, ну, в общем, начали обниматься, она вообще ржать начала – по телику «Том и Джерри» показывали на ночь глядя…

Мы переглянулись. Это был трехочковый, слэм-данк, фаталити.

– Вот у тебя и… – дружно подсказали мы деревенщине полагающийся рефрен.

– Вот у меня и чпок! До самого утра балагурили.

Чпок у него, чпокальщик фигов, балагур. Одно слово, деревня. ЗОЖ, свежий воздух, прогулки босиком.

А у нас что в Москве в те годы? МПЗ, Капотня, «пятерки» без глушителей, да еще и Черкизон как раз в тот момент прямо под окнами открыли.

Экология – понимать надо.

У Семы есть племянник, студент. Сема его опекает за глаза называет «хипстер Веня». «Хипстер» – потому что моему ровеснику Семе это слово кажется достаточно обидным. Из формальных признаков хипстера у племянника присутствует только борода, но это так себе критерий. С таким же успехом хипстерами можно назвать основателей марксизма-ленинизма. А «Веня» – потому что он Веня. Для Семы это имя тоже почему-то ругательное. Он вечно костерит своего старшего брата за то, что тот дал своему сыну такое имя, по мнению Семы, беспомощное и вялое, обрекающее своего носителя на беспомощность и вялость. Сема верит во все такое, а также в нумерологию.

Как-то довольно продолжительное время, чуть ли не целый, страшно сказать, месяц, хипстер Веня был влюблен в некую однокурсницу. Он бродил вокруг нее котом, распушал хвост, пел кошачьи серенады. Веня прожужжал о ней все Семины уши и даже пару моих, отчасти. Мне особенно запомнился один эпизод из этой его любви с односторонним движением, по которой Веня грандиозно ехал на своем «Камазе» во всю ширину полосы.

Однажды Веня со своей избранницей, которая упорно не хотела признавать того, что она его избранница, беседовали между парами в коридоре их института.

Пока они ворковали (наверняка ворковал Веня, а девушка просто снисходительно кивала), к ним подошел неизвестный юноша. Неизвестный Вене, но известный его избраннице.

Неизвестный о чем-то шепнул девушке, она что-то прошептала ему в ответ. Веня ничего не расслышал. Неизвестный помялся несколько секунд и ушел.

– Поклонник? – настороженно спросил Веня.

– Нет. Так, спам, – объяснила девушка.

Хипстер Веня – король пикапа. Не понимаю, как у него это получается. Наверное, виной всему молодость. Он может подойти на улице к любой женщине без исключения. Хипстер Веня – обладатель уникальной статистики: из десяти женщин ему отказывают одиннадцать. То есть еще одна, просто проходящая мимо, про себя думает: «Какой же придурок».

Проблема хипстера Вени – в методологии. Он слишком широко трактует понятие «язык тела». Рассказывает его дядя Сема.

Идут они вместе, например, по улице, никого не трогают.

– Смотри, смотри, – шепчет хипстер Веня, – вон та блондинка посмотрела на меня и поправила волосы – она меня хочет.

И бежит знакомиться. И так далее до бесконечности.

– Смотри, она наклонилась завязать шнурок – она точно не против!

– Смотри, она копается в сумочке – она вся горит!

– Смотри, она споткнулась – она моя!

Ну, вот как ему объяснить, что чаще всего, когда женщина поправляет волосы, она просто поправляет волосы.

Однажды хипстер Веня произвел фурор. Что удивительно, ведь раньше он производил только шум, причем чаще всего белый.

Веня, я и Сема пошли втроем в кино. Это был один из «Форсажей».

Весь фильм Веня то и дело теребил нас, показывая на экран:

– О, у меня была такая машина.

– И такая.

– И вот эта тоже.

Перед нами сидели девушки, которые попеременно оглядывались.

Когда фильм закончился, и в зале включили свет, одна из девушек, видимо, самая смелая, кокетливо спросила Веню:

– Простите, а вы что, миллионер?

– Нет, просто он в детстве коллекционировал машинки, – ответил вместо него безжалостный Сема.

Даже у довольно умных (а значит, по определению рефлексирующих) мужчин нередко встречается этот баг – потребность выглядеть монстротрахом, королем спальни, автором «Камасутры» и немножечко Калигулой (не столько по мотивам Светония, сколько Тинто Брасса). Правила приличия требуют написать «системная настройка», но пусть остается «баг». В конечном счете, мы все состоим из багов, и это они, а не системные настройки, делают нас личностями.

Как-то раз на шумной вечеринке я стал свидетелем особенно яростного перфоманса в этом чисто мужском жанре. Человека, устроившего перфоманс, извиняло только то, что он был хипстером Веней. Юный возраст, вольное студенчество, блуждающий тестостерон со смещенным центром тяжести – все это, конечно, зачтется ему на суде истории.

– Веня… – обратилась к нему одна девушка на той вечеринке, но он не дал ей договорить.

– Вениамин, – поправил он ее.

То есть такой вот брутальный человек, до железобетонности букв в имени. Прямоходящий кусок скалы.