Нурдин Музаев - В долине Аргуна

— Что ты болтаешь! — с негодованием выпалил Коти. — При чем тут твоя мужская сила? Ты ранен в зад, и рана довольно пустяковая.

— Неужели? — так же тихо пролепетал жених. — А у меня такое ощущение, что рана совсем не там.

— Кончай трепаться! Люди идут.

Действительно, показались люди. Бежать было поздно. Вызванная, очевидно, Унисат, примчалась «скорая помощь». На двух мотоциклах с колясками явились милиционеры.

— Вот, товарищи, — сразу, как только милиционеры заглушили мотоциклы, обратился к ним Коти, — известный всему аулу Салман стрелял в ни в чем неповинного человека. Хотел убить на почве ревности. Берите меня в свидетели и вот его тоже, — он указал на дружка-шофера. — Скажем всю истинную правду. Это ж надо до такого варварства дойти — стрелять в соперника! И нас он, как видите, измордовал и даже покалечил…

Один из милиционеров осторожно кончиками пальцев поднял с земли пистолет, завернул его в газету и положил в карман.

— И вы только подумайте, какое изуверство! — все распространялся Коти, — Он целился так, чтобы, если не убить человека, то уж обязательно лишить его мужского достоинства! Ничего себе приемчики! Каждый будет так стрелять — куда же мы придем?

Оказалось, что похитители пострадали в драке гораздо больше, чем Салман и Саша, поэтому их посадили в машину «скорой помощи» и повезли в больницу. А Салмана и Сашу милиционеры нашли возможным сразу взять в милицию и допросить.

Когда часа через два молодые люди вышли из милиции, Салман сказал:

— Во-первых, я хочу, Саша, отметить, что дралась ты отлично. А во-вторых, у меня к тебе просьба.

— Дралась как умела. А какая просьба?

— Обещаешь выполнить?

— Обещаю, — ответила девушка, не колеблясь.

— Если тебе когда-нибудь потребуется помощь, то ты прежде всего обратишься ко мне.

— Непременно! — Саша улыбнулась и тряхнула волосами — из них посыпались травинки и листочки, набившиеся туда во время схватки.

На другой день вечером, когда Салман после работы вышел прогуляться все с той же надеждой встретить Сашу, его остановил Сапи. Он сказал, что. Салмана хочет видеть Абдулрешид и просит его сейчас зайти к нему.

— Зачем это я понадобился? — пожал плечами молодой человек.

— Откуда мне знать! — развел руками Сапи. — Но если старый человек просит молодого, то отказать нельзя, ты же понимаешь.

— Конечно, надо бы уважить старика, но у меня дела.

— И все-таки нельзя не пойти.

Салман постоял, почесал лоб. Действительно, делать нечего, надо посетить старца. Иначе выйдет неуважительно, и разговоров не оберешься. Сдержав грустный вздох, он последовал за Сапи.

Через четверть часа они уже были у Абдулрешида. Старик занимал в своем доме самую большую комнату. В ней не стояло никакой мебели, если не считать низкий круглый столик посередине, на котором лежала длинная нитка четок. Все застлано коврами. На стенах висели маленькие пучки травы йиппар, распространявшей своеобразный аромат. На полу вдоль одной стены накидано множество разноцветных подушечек. В углах комнаты тоже висели четки, четки лежали и на подоконниках.

Хозяин был не один. Его гостя, человека с горящими глазами фанатика на бледном лице, Салман не знал.

— Здравствуйте, дядя Абдулрешид, — почтительно проговорил Салман.

— Ассалам алейкум! — ответствовал старик.

— Вы не знакомы? Это Усман, мой кунак из дальнего аула.

Все пожали друг другу руки. Хозяин пригласил садиться прямо на пол, скрестив ноги. Салман вместе со всеми сел, и от непривычки у него очень скоро заныли колени.

— Я слышал, сынок, — ласково начал Абдулрешид, — что у тебя случилась большая неприятность.

— Ничего особенного, ата, — улыбнулся молодой человек, — просто я вступился за хорошую девушку.

— Да, но говорят, что при этом одному ты свернул скулу, второму вывихнул руку, а третьего метким выстрелом из пистолета лишил мужского достоинства.

— Насчет скулы — верно, насчет вывиха — тоже, — Салман загнул два пальца на правой руке, — а вот упомянутое вами достоинство, ата, я вообще сомневаюсь, было ли оно у него.

— Позволь. Что ты говоришь! Он же хотел похитить девушку именно для того, чтобы жениться на ней.

— Я думаю, он хотел жениться на ней лишь потому, что у него уже есть должность, дом, машина, а жены еще нет. Ему нужен придаток к своему положению и имуществу, а не живая женщина.

— Как бы то ни было, — печально покачал бородой старик, — а мы очень беспокоимся и за тебя, и за девушку.

— Ата, почему вы говорите «девушка»? Разве вы не знаете ее имени? Ведь это Саша, ваша родственница, не то выучка, не то внучатая племянница, и вы раньше уверяли всех, что вы ее защитник…

— Да, мой юный друг, я ее защитник. Я и тебя хочу защитить. Но у меня свои способы защиты. Защищая одних, я другим не сворачиваю скулы, не палю в них из пистолета. Я действую так, как учит пророк… Скажи, ты можешь выполнить одну мою просьбу?

— Как не выполнить! — всплеснул руками Сапи.

— Стоит ли об этом спрашивать! — разверз уста и бледнолицый Усман.

Но Салман сказал сдержанно:

— Если смогу, с удовольствием.

— Остогпируллах! — негодующе встрепенулся Сапи. — Как можно так отвечать такому человеку! Он же глава рода!

А Усман просто не нашел слов, чтобы выразить свое возмущение. Он лишь несколько раз щелкнул зубами.

— Моя просьба очень проста, — тихо проговорил старик. — Я не прошу тебя прийти ко мне чистить ковры или полоть мой огород. Я прошу тебя не делать себе же вреда. Это и есть моя защита.

— Вы не могли бы, ата, сказать ясней? — настороженно спросил Салман.

— Конечно, конечно, — закивал головой старик. — Видишь ли, юноша, у каждого человека есть свои родичи, заступники, своя тейпа. Покалеченный тобой Бахаза, как мы все знаем, имеет очень большую и могущественную тейпу. Тебе известно, чей он племянник. Если в таких людей станут стрелять, чтобы лишить их кое-каких достоинств, то в этом мире уже невозможно будет жить…

— Да я же не стрелял в него! — перебил Салман. — И милиция уже знает, кто стрелял.

— Допустим, ты прав, — миролюбиво согласился Абдулрешид. — Но как бы то ни было, а после драки с тобой три искалеченных человека лежат в больнице. Как на это должны смотреть тейпы несчастных калек?

— Так что же вы хотите, ата?

— Я хочу одного: найди способ примирения с Бахазой и его тейпой.

Салман вспылил:

— Мириться с человеком, который хотел украсть девушку и насильно сделать ее своей женой? Подумайте, что вы говорите! Ведь это противоречит не только советским законам и современным нравам, но и древним обычаям вайнахов, которые никогда не прощали оскорбления родной женщины. Преступники протянули свои грязные руки к вашей внучке, а вы на их стороне! Да это же позор, это трусость, предательство!.. Вы первый должны были прийти ей на помощь.