Array Коллектив авторов - Морские досуги №4

Мы дружески расстались, полные оптимизма и надежд на будущее.

Лев Фёдорович служил на знаменитом нашем первенце — атомоходе «К-3», который уже и на полюсе побывал, а теперь, летом 1967 года, направлялся в субтропические воды.

После похода на полюс в июле 1962 г. атомоход попал в полосу фавора — о нём писали в газетах, одна за другой на борт следовали разные делегации, а члены экипажа стали обязательными представителями многочисленных конференций и съездов. До боевой ли подготовки? Измученные командиры тихо спивались и без огласки снимались с должности. В таком «темпе» прошло пять лет, а тут понадобилось заткнуть дыру в плане боевой службы, и вспомнили о «К-3».

Срочно назначили нового командира капитана 2 ранга Степанова, доукомплектовали экипаж офицерами и сверхсрочниками с других подводных лодок, и вытолкнули на боевую службу. Каморкин был самым опытным своим офицером. Экипажу пришлось срабатываться в процессе похода. Несмотря на все недостатки в подготовке к автономке, экипаж и лодка справились с поставленными задачами. Они возвращались домой, когда последовал приказ из Москвы — задержаться на Фареро — Шетландском противолодочном рубеже и провести его доразведку. И это тогда, когда экипаж на пике усталости! Не из-за таких ли необдуманных вводных с дополнительными задачами уже при возвращении в базу погибли АПЛ «Скорпион» (США) в мае 1968 г. и «К-8» (СССР) в апреле 1970 г.?

О «К-8» расскажу чуть ниже, там погиб ещё один мой товарищ и друг Всеволод Бессонов.

8 сентября 1967 г. пришло радио — прекратить разведку и следовать в базу. А в 4 часа начался пожар в 1-м отсеке, причины которого неясны до сих пор.

Люди спали, кроме вахты, и всё началось неожиданно. Лев, в отличие от механика и замполита бросился из второго отсека в горящий первый, а не от него….

Пожар в первом отсеке! Что может быть страшнее этого на подводной лодке, где первый отсек торпедный арсенал — два десятка торпед, и в их числе ядерные. Это понимал Лев Каморкин, который, не считаясь со своей жизнью, аварийно затопил отсек. За этот героический подвиг он был удостоен посмертно ордена Боевого Красного Знамени и забыт. Все офицеры моего поколения знали, что орденов на «фронте» не дают, их больше вручают кабинетным военным. Таков кульбит жизни, и особенно военной. Что толкнуло Льва Каморкина на такой поступок? Это трудно понять сегодня, но не тогда….

Почему это знаю, потому что Лев был моим однокурсником — братом, и я по свежим следам изучал эту трагедию. Таких братьев у меня более сотни. Теперь, когда я знаю, кого из нас готовили, я бы назвал наш большой кубрик в училище на всех, цехом завода по производству пушечного мяса. Но тогда никто из нас не догадывался о нашем истинном предназначении, мы готовились защищать нашу страну от врагов, и, действительно, были большой семьёй. Хотя это и трудно, братья мои за 60 лет разбрелись по свету, но я стараюсь следить за их судьбами. Многие погибли в «холодной войне», не дождавшись войны горячей: вместе с лодками ушли на дно морское, умерли от болезней, от преждевременно наступившей старости, от разочарований и беспробудного пьянства…. Есть среди них и адмиралы, и старшие офицеры, и Герои Советского Союза, но некоторые так и остались лейтенантами. Но у каждого своя судьба, которая тянет не меньше, чем на повесть, но я не профессиональный писатель, поэтому ограничусь небольшим рассказом ещё об одном своём товарище, который был на два года старше меня.

В этом году Всеволоду Бессонову исполнилось бы 84 года, но судьба предоставила ему только 37 лет, которые он прожил достойно. Ему было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно не на войне, но подвиг его не менее славен — подвиг в мироное время иногда более значим, чем на войне.

Подвигу предшествует вся жизнь, короткая или длинная. Детство Всеволода чем-то похоже на моё. Мы дети войны, и как вспоминает его одноклассница Юлия Скороходова: «Жизнь была тяжёлой, одевались мы бедно, зато нравственные качества всегда оставались на высоте. В то время учителя давали нам знания с душой. Сева окончил школу с развитым чувством патриотизма». Я привёл слова эти простой женщины о детстве В. Бессонова, потому что готов подписаться под ними, сам рос и мужал в такой же среде. Наверное, поэтому ещё в училище между нами возникли дружеские отношения. И в память о Всеволоде Борисовиче я могу сказать, что это был настоящий офицер-подводник, грамотный и беззаветно преданный Родине и морскому братству. Он был немного старше меня по годам, но никогда не кичился и был на равных и со старшими, и с младшими — редкое качество в нашей стране, среди холуёв и хозяев оставаться человеком. Уже за это он достоин награды. У него в характере было больше достоинств, чем недостатков.

Геройство Всеволода Бессонова состоит в том, что он стремился сохранить не только корабль, но и людей. Он смотрел в будущее. Вспомните горьковского Данко, о котором, к сожалению, мы сегодня забыли.

Ныне уже не секрет, что освоение новой техники, тем более атомных подводных лодок, шло с большим напряжением и трудом. Подводная лодка «К–8» была заложена в 1957 году, вошла в строй флота в августе 1960 года и была вторым серийным атомоходом нашего флота. Почему я на этом остановился? Это был фактически экспериментальный корабль, и выявленные недостатки на нём влияли на дальнейшее развитие атомного флота. Трагедия «К-8» 12 апреля 1970 года в Бискайском заливе наглядный пример того, что все серьёзные инструкции пишутся кровью. Гибель одних есть предотвращение гибели других, может быть больших жертв. Так было с «К-19», не исключение и «К-8». Только об одной знает весь мир, а другая остаётся в тени.

Подводная лодка «К-8» не очень удачная субмарина не только потому, что одна из первых, но и по своей судьбе. Не раз приходилось её ставить в неплановый ремонт. После окончания ремонта в 1969 году «К-8» совершила поход на боевую службу уже под командованием капитана 2 ранга В. Бессонова. Следующая боевая служба, начатая 17 февраля 1970 года, оказалась роковой. Вот как об этом повествует Пётр Николаевич Петров, служивший на «К-8» в период аварии лейтенантом, командиром штурманской электро-навигационной группы:

— Смотрю на снимки и вспоминаю горечь тех дней. Это Володя Шабанов. Мы вместе, в одно время в 69-м году пришли на лодку. Ей к тому времени было десять лет. С азартом взялись за изучение атомохода. Володя стал командиром БЧ-3 (минёром), а я командиром ЭНГ (штурманёнком).

А это мой командир боевой части старший лейтенант Коля Шмаков, на год старше меня был. Экипаж был у нас, можно сказать, молодёжный. «Стариком» для нас был командир лодки Всеволод Борисович Бессонов. Хотя — какой он старик … Ему в ту пору было лишь 37 лет. Но это был уже опытный командир, о чём красноречиво говорил орден Красного Знамени. Если память меня не подводит, Бессонов прошёл командирское становление на дизельных лодках, а затем побыл старпомом на атомоходе и лишь потом возглавил корабль.