Array Коллектив авторов - Морские досуги №5

— Согласен с тобой — Ким посмотрел на штурмана своими черными глазами — я тоже офицер, наверно единственный из наших приморских корейцев морской офицер. Мной знаешь, как гордились? А что теперь? Я даже в море после системы почти не ходил. Когда мазут по кораблям развозили, вместо проданных прохиндеями танкеров — это не в счет. И что мне звания за баксы, заработанные родителями звания получать? Или самому зарабатывать?

— Тогда вперед в корейские адмиралы Саня. Таких еще нет в нашем флоте. Можем со своего корабля медь и бронзу продавать на рынке. Вон со «Стойкого» мичмана придурки поснимали бронзовые кингстоны на продажу, и он сразу стал «Неустойчивым», вместо «Стойкого» и опрокинулся у причала. Куда его теперь. Под газорезку. Америкосы с радостью пришлют своих резчиков, чтобы наш флот почикатъ на иголки для наших ткачих, как мечтал сделать Ленин. А ведь он только три года, как пришел из Питера. Штурман опять сел на своей койке, опять отложил гитару, вытер выступившие слезы рукой, тяжело вздохнул:

— Давай любимый мой Кимушка по чайку выпьем, единственное что осталось нам.

— Сахара нет. Леха хватит хандрить. Давай вставай, поедим деньги зарабатывать, на пропитание нашим матросам и себе немного. А что делать, кормить их чем-то надо? А то наши ворюги все тащат, что плохо лежит. А матросы голодными сидят на кораблях. На Русском говорят вообще от голода стали помирать в учебке. А мне рассказали, что на «Блестящем» годки молодых матросов на Светлановскую по вызову посылают проституцией заниматься, и хоть какие деньги зарабатывать им на выпивку. Представляешь, что раскрыли. Стыдоба. И это флот?

Штурман опять сел, положил аккуратно на койку гитару:

— Что ты предлагаешь друг мой? Насчет «Блестящего» уже весь флот знает.

— Я еду сегодня на одно корейское дело. Там можно заработать и неплохо. Хочешь тебя возьму с собой. Все не в каюте гнить.

— Что за дело? — оживился штурман.

Саша немного замялся, а потом подумав, сказал:

— Я тебе сказать не могу. Не моя тайна. Но возможность заработать есть. Наши корейцы зарабатывают. Только надо держать язык за зубами, иначе можно не заработать, а погибнуть. Ты согласен или нет?

— Какой вопрос? Это наверно все же лучше, чем проституток развозить. Куда и когда едем? Гитару брать? Девочки будут?

— Гитару не брать. Девочек не будет. Сейчас, если ты согласен, идем ко мне. Поужинаем и потом, когда стемнеет поедем — он хотел сказать куда, но потом передумал и сказал неопределенно — в общем поедем. Тебе не все ли равно куда? — и Ким улыбнулся.

— Ты старший лейтенант Ким, какими-то загадками говоришь. Но я согласен. А что делать?

В дверь каюты раздался стук.

— Войдите — крикнул Александр.

Дверь открылась, и робко вошел молодой матросик с боевым номером БЧ-1 на синей, слегка мятой робе.

— Товарищ старший лейтенант разрешите обратиться — спросил он у штурмана.

— Обращайся Архипенко. Только скорее, видишь, мы со связистом собираемся уходить — Александр открыл шкаф и достал оттуда хорошо выглаженную, чистую, желтую рубашку с погонами старшего лейтенанта.

— Тут такое дело. Я местный, из-под Уссурийска. Местечко там есть Кроуновка. А мы с матерью и сестрой, еще дальше в тайге живем. Дом у нас там. Мать руку топором на днях поранила, мне сообщили. Надо в тайгу идти женьшень собирать, и делать настойку. Лечить надо.

— Ты из-под Кроуновки — удивился Саша Ким — а Пака знаешь?

— Кто у нас Пака не знает? — усмехнулся матрос — знатный браконьер. Тигра, медведя бьет для китайцев. А вы его знаете?

— Нет, лично не знаю, но рассказывали — замялся Ким —родственник он мой дальний — сказал, усмехнувшись.

— Понятно — протянул матросик — к нему за заказами из Китая приходят. Лапы там печень.

— Жить-то надо — сказал, застегнув галстук, сказал штурман — что от меня хочешь Архипенко? Не тяни Муму за яйца. Говори по сути. Что я должен сделать? Посочувствовать?

— У меня есть женьшеневая заимка в тайге — сказал тихо матрос Архипенко

— мне надо идти туда, собирать женьшень, делать настойку и лечить мать. Для этого мне надо две недели отпуска. Вам принесу настойки, товарищу старшему лейтенанту тоже и можно продать будет немного на рынке. Какие не есть все же деньги. На питание матросов.

Алексей задумался. Потом осторожно сказал, почесав лоб:

— Архипенко и как я дам тебе отпуска две недели? За какие заслуги? Положено по уставу, обрати внимание в качестве поощрения, но не более 10 суток плюс дорога. И то только в случае если ты отличишься. А ты же недавно прибыл на корабль. Что я командиру скажу? Как я ему аргументирую?

Ким поморщился и сказал:

— Леша скажи командиру, как есть. У него мать топором руку разрубила. Надо срочно лечить. В тайге так и лечат женьшенем. Классная штука.

— Я водку женьшеневую пил. У ваших корейцев купил. Чуть Богу душу не отдал. А там знаешь какой корень.

— Знаю — усмехнулся Ким — прохиндеи деньги зарабатывают. А вы верите, что там женьшень? Наивные. А там в лучшем случае корень люпина для балдежа. Это как слабый наркотик. Так вот по семейным можно отпуск оформить. А там Архипенко телеграммку на корабль отобьет, что мол так и так заболел, простудился и просит продлить еще на недельку — улыбнувшись, сказал Ким — чего проще? В вашей Корфовке фельдшер есть?

— спросил он у Архипенко.

— Есть, конечно. Не фельдшер, а фельдшерица есть Светланка.

— Одна хрен что фельдшер, что фельдшерица. Кашу маслом не испортишь, главное, чтобы печать была убедительная на твоей бумаге. Ее в сельсовете или какая у вас там власть ткнешь посильнее и все. Главное у нас не человек, а печать теперь — Ким снял со шкафа и накинул на голову фуражку и продолжил — Леша иди к кэпу, проси отпуск Архипенко по семейным и заодно скажи, что мы с тобой сходим и будем на коробке послезавтра к подъему флага. Он поймет. В море нам все равно нам не идти, значит штурмания не нужна ни сегодня, ни завтра. На заправку кораблей ходит на этой неделе «Страшный», связи тоже не надо, вся техника у меня в заводе уже год. Наверно уже продали паразиты кому-нибудь, ну да их дело. Денег нам с тобой не платят, и даже не кормят, как следует — он усмехнулся — значит, мы сами должны подумать о наших матросиках и себя не забыть немного, раз Родина о нас совсем забыла, а командиры не хотят заботиться. Штурман поправил галстук на груди, посмотрелся в зеркало, и достав чистый лист бумаги, положил на стол вместе с шариковой ручкой:

— Архипенко пиши рапорт на отпуск, по семейным. Подпишу сейчас у командира, а заодно и нам добро на сход возьму для себя и связиста.