Array Коллектив авторов - Морские досуги №5

Штурман СКР «Стерегущего» старший лейтенант Леша Кузьмин по корабельной кличке Кузя, лежа в маечке и брюках на своей нижней койке в каюте, не сняв ботинок и свесив ноги, играл на гитаре и тихо подпевал веселую песенку:

Дверь каюты распахивается и в каюту входит командир БЧ-4 старший лейтенант Александр Ким, второй жилец этой каюты, высокий, черноволосый, черноглазый парень.

— Что за негатив Кузя?

Кузьмин, не прекращая играть мелодию и даже не повернувшись, ответил:

— Опять зарплаты не будет. Наш корабельный «финист-финансит ясный сокол» Боря Покатин сказал, что кто хочет получить зарплату, тот должен отказаться от 30 % в пользу финансового отдела флота. Тот, кто согласиться, тот на следующей неделе может получить. А кто не согласен ничего не получит в этом месяце, как и в том — и продолжил петь:

— Значит зря пришел? Гулял бы себе, занимался своими делами — вздохнул связист — Леха, ну чего ты совсем расквасился — тронул за плечо друга — каждый раз, когда ты поешь эту песню, у меня кошки скребут на душе. Чувствую, что тебе плохо. Хочу помочь и не знаю, как.

Леша положил гитару на койку и сел. Потянулся, закрыл правый глаз, и улыбаясь сказал:

— Саня ты знаешь, что душа не лежит проституток Мамонта развозить по клиентам. Да и охранять стоянки автохлама, тоже занятие не для офицера. А придется. Денег то нет совсем. Я же офицер Саня блин, штурман. Я в море хочу, на боевые задания. Зачем меня учили столько, деньги вкладывали? Чтобы я проституток развозил или привезенный из Японии автохлам охранял? Как наши рапорта по увольнению со службы? Не знаешь? К едреней фене с этого флота. Корабли угроблены, денег не платят, мичмана воруют все медное и бронзовое с кораблей и продают барыгам. Флот практически угроблен. «Брест» списан и продан на иголки, «Смоленск» списан и продан на иголки, «Адмирал Грейг » списан и продан на иголки, «Адмирал Эссен » списан и продан на иголки. Ведь это были почти новые корабли океанской зоны. Кто будет Родину от супостата защищать, если понадобиться и с чем? С дубинками? Луки со стрелами наделаем? — Саша, перечисляя корабли загибал пальцы — неужели там наверху этого не понимают?

— Почему не понимают? Понимают прекрасно — Александр сел на крутящийся стул и повернулся лицом к штурману — только не говори мне никогда, что они ничего не понимают. Все понимают прекрасно. С Москвы командуют ими прохиндеи, зарабатывают на продаже кораблей большие деньги и дают нашим адмиралишкам зарабатывать себе на безбедную старость.

— Не все адмиралы такие, как Душман и Учитель. Вспомни Сатулайнена. Камня не брошу в его сторону. Да и ты наверно.

— Согласен с тобой. Есть нормальные. Вернее, были раньше, теперь все реже встречаются. Вымирают, как мамонты. Саня, а ты, что опять выпил, нашел где-то? — подозрительно посмотрел на друга Ким.

— Чуть. Чуть — улыбнулся штурман — у нашего БЧ-7 спирт оставался на самом дне банки. Вот мы с ним по чуть, чуть — Леша показал пальцами по сколько чуть, чуть — только для настроения. А настроение почему-то сразу понизилось. Ладно, Саша хватит бередить душу. И так, все не так. Матросам жрать нечего. У нас в кают-компании шаром покати. Дохлая мышь повесилась. Ты посмотри, чем их кормят, а что в кают-компании нам дают на столы. Закусить нечем нормально даже после 100 грамм.

Штурман опять лег на койку, взял гитару и продолжил свою другую песню:

— Хватит Леха так переживать, что нет зарплаты. Да плевать.

— Ким ты не понимаешь? Чем я буду маме должен помогать. Отец умер. Я один мужчина в семье и должен ей помогать. Пенсия не ахти какая. За отца не платят. Так сходил бы в Челюсти * (ресторан «Челюскин») оторвался бы вдвоем с официанткой Ниной, а так и этого не могу себе позволить. Какой же я офицер? — и опять затянул свою заунывную песню:

Ким постоял, подумал, а потом решился спросить:

— Леха ты думаешь, что если ты будешь здесь страдать, то деньги будут сами капать нам в карманы? Матросы будут сытые? Мама, накормленная.

А ты сутра, выпив сто грамм, будешь довольный? Или придя от Ниночки, скажешь, что все хорошо?

— А я давно ничего не думаю. Те, кто думают, извини друг сердешный по каюте Ким, стреляются. Слышал, на офицерских классах, опять капитан 3 ранга с Камчатки застрелился, стоя дежурным. Видимо ему, так все это обрыдло, что другого выхода не нашел. Уже десятый офицер в ВМФ подряд. Стреляются кто? Те, кто ничего не может изменить и видят пагубность всего, что происходит. Честные стреляются, а гниды выживают. И мы с тобой среди этих гнид живем сегодня. Чего стоят эти наши Душман и Учитель, которые уничтожают флот и корабли, ради своих преференций. Скоро и до нашего «Стерегущего» доберутся. Куда пойдем? Что делать будем я штурман, ты связист. На рыбаки — рыбу для японцев ловить?

— И что Леша? Стреляться из-за этих гнид? Да лучше их всех самих перестрелять.

— Если бы это было возможным, дорогой мой корейский друг, и ты думаешь, что что-то решило? Застрелишь ты, к примеру, Душмана (Душман — кличка адмирала Душенова — командующего флотом) или Учителя (Учитель кличка командира эскадры контр-адмирала Доскаля), а на их место встанут тут же десятки, таких же если не хуже Душманов и Учителей, которые будут рвать и уничтожать наш флот. Ты посмотри, какая пена повылезала откуда-то. Прохиндей на прохиндее, мошенник на мошеннике. Систему менять надо. А кто ж ее сменит? И кто нас допустит ее менять? У них знаешь, какая защита.

Он опять ударил по струнам, намереваясь продолжить песню, но Ким его перебил.

— Леха чего ты хандришь — Ким уселся на вращающийся стул, прикрепленный креплением к палубе каюты, крутанулся по кругу, и продолжил — если ты ничего не можешь изменить, то надо пристроиться к этой системе, и гадить ей изнутри. Пока она не развалиться.

— Ты ей уже не нагадишь. Вон ребята на «Бресте» встали на рога и не дали прохиндеям угнать «Брест» за рубеж. И что? Все равно угнали «Брест» в

Китай — он усмехнулся — а их с флота выкинули, как нагадивших щенков. Даже особняков, таможенников и погранцов ихних и ванинских турнули со службы. Тех, которые их поддержали. Но систему эту, уже не сломаешь. Флот пропал. Из этой Цусимы нам не вылезти. Звания присваивают за баксы. Хочешь каплея плати четыре тысячи зеленых, хочешь кап три пять, а кап два восемь, кап раза десять, а адмирала все двадцать. Платят же и за звания, и за ордена.