Николай Лейкин - Под южными небесами

-- Не пить сейчасъ, но захватить съ собой въ вагонъ бутылочку не мѣшаетъ. Вѣдь это поѣздъ экспрессъ... Летитъ, какъ молнія... Нигдѣ на станціяхъ не останавливается. Начнется жажда...

-- Вздоръ. Съ нами пойдетъ ресторанъ въ поѣздѣ.

-- Какой-же на французскихъ желѣзныхъ дорогахъ ресторанъ! Вѣдь это не нѣметчина съ поѣздомъ гармоніями.

Носильщикъ, между тѣмъ, уложивъ весь ручной багажъ супруговъ на телѣжку, тыкалъ пальцемъ въ тюкъ съ подушками, высовывающимися изъ пледовъ и, улыбаясь, спрашивалъ:

-- Les russes?

-- Рюссъ, рюссъ...-- кивнула ему Глафира Семеновна, тоже улыбнувшись, и сказала мужу:-- По подушкамъ узналъ.

-- Brave nation!-- похвалилъ носильщикъ русскихъ и прищелкнулъ языкомъ.

Кассиръ отворилъ кассу, и Николай Ивановичъ бросился къ его окошечку за билетомъ.

II.

Не прошло и десяти минутъ, какъ супруги Ивановы сидѣли уже въ купэ вагона перваго I класса съ корридоромъ и уборной -- единственномъ вагонѣ съ корридоромъ во всемъ поѣздѣ.

-- Отвоевали себѣ мѣстечки въ удобномъ вагончикѣ!-- радостно и торжественно говорила Глафира Семеновна, располагаясь въ купэ съ своими вещами.

-- Да хорошо еще, что такой вагонъ въ поѣздѣ-то нашелся, а то иногда во французскихъ поѣздахъ съ корридоромъ-то и не бываетъ,-- тоже торжествующе отвѣчалъ Николай Ивановичъ и на радостяхъ далъ носильщику цѣлый франкъ.-- На, получай и моли Бога о здравіи раба Божьяго Николая,-- сказалъ онъ ему по-русски, но, ощупавъ въ карманѣ мѣдяки, сунулъ носильщику и ихъ, прибавивъ:-- Вотъ тебѣ и еще ребятишкамъ на молочишко три французскіе пятака. Съ Богомъ... Мерси...-- привѣтливо махнулъ онъ ему рукой.

-- Bon voyage, monsieur...-- раскланялся съ нимъ носильщикъ, улыбаясь во всю ширину своего рта по поводу такой особенной щедрости.

Мадамъ Иванова была такъ рада удачному занятію мѣстъ, что даже перестала придираться къ мужу, но не особенно довѣряя себѣ въ томъ, что вагонъ ихъ съ уборной, тотчасъ-же пошла убѣдиться въ этомъ.

-- Все въ порядкѣ...-- любезно подмигнула она мужу.-- Раскладывай поскорѣй вещи-то по сидѣньямъ.

Николай Ивановичъ сталъ раскладывать вещи.

-- Почти еще полчаса до отхода поѣзда,-- говорилъ онъ, взглянувъ на станціонные часы.-- За что люблю французовъ? За то, что у нихъ на конечныхъ пунктахъ, какъ и у насъ въ Россіи, заранѣе въ вагоны забираться можно. Вѣдь вотъ поѣзду еще полчаса стоять, а мы ужъ сидимъ. Можно и въ окошечко посмотрѣть, публику покритиковать, водицы содовой выпить, газетку купить. Однимъ словомъ, безъ спѣшки, съ прохладцей... А ну-ка, попробуй это въ Берлинѣ! Такъ на станціи Фридрихштрассе примчится не вѣдь откуда поѣздъ и трехъ минутъ не стоитъ. Всѣ бросаются въ поѣздъ, какъ на пожаръ... вагоны берутъ чуть не штурмомъ. Не успѣешь даже разглядѣть, куда садишься. Носильщикъ зря бросаетъ въ вагонъ вещи. Некогда пересчитать ихъ. На-силу успѣешь сунуть ему никелевые пфенниги за труды -- фю ю-ю -- и помчался поѣздъ. А здѣсь, куда проще. Нѣтъ, французы намъ куда ближе нѣмцевъ!..

Николай Ивановичъ выглянулъ въ окошко и купилъ у разнозчика газету "Фигаро".

-- Зачѣмъ ты это? Вѣдь читать ты не будешь,-- замѣтила ему жена.

-- А можетъ быть кое-что прочту и пойму,-- отвѣчалъ онъ.-- Во-первыхъ, въ "Фигаро" всегда картинка есть. Картинку посмотрѣть можно. Наконецъ, о пріѣзжихъ. Кто изъ русскихъ въ Парижъ пріѣхалъ. Это-то ужъ я всегда понять могу... Да и вообще пріятно въ путешествіи быть съ газеткой.

Онъ надѣлъ пенснэ, развернулъ газету и сталъ смотрѣть въ нее, но тотчасъ-же отложилъ въ сторону.

-- Пойду-ка я въ буфетъ... Какъ ты хочешь, а бутылочку винца надо съ собой захватить,-- сказалъ онъ женѣ.

-- Не зачѣмъ,-- строго остановила его та.-- Ты уйдешь изъ вагона, а здѣсь увидятъ, что я одна и сейчасъ-же займутъ мѣста въ купэ.

-- Однако, душечка, вѣдь это экспрессъ... Поѣздъ полетитъ безъ остановки. Насъ жажда замучить можетъ. Вѣдь и тебѣ не мѣшаетъ глоточекъ винца сдѣлать.

-- О мнѣ прошу не заботиться... А ваше пьянство за границей мнѣ уже надоѣло. Стоитъ только вспомнить Турцію, гдѣ мы съ тобой были въ прошломъ году, такъ и то меня въ дрожь бросаетъ. Ужъ, кажется, турки и народъ-то такой, которымъ вино закономъ запрещено, но ухитрялся-же ты...

-- Позволь... Но какое-же тутъ пьянство, если я одну бутылку вина-ординера?

-- Сиди... Отъ жажды у меня яблоки съ собой есть.

И мужъ повиновался. Онъ вышелъ въ корридоръ и сталъ смотрѣть въ окошко. Прошли дама съ мужчиной. Мужчина былъ въ усахъ, въ свѣтломъ пальто и фетровой сѣрой шляпѣ. Пальто сидѣло на немъ, какъ на вѣшалкѣ, и было далеко не первой свѣжести. Они говорили по-русски.

" Навѣрное военный,-- подумалъ про мужчину Николай Ивановичъ.-- Не умѣютъ военные за границей статское платье носить".

Догадка его подтвердилась. Мужчина говорилъ дамѣ:

-- Представь себѣ, мнѣ все кажется, что я гдѣ нибудь свою шашку забылъ. Хвачусь за бедро, нѣтъ шашки и даже сердце екнетъ. Удивительная сила привычки.

Николай Ивановичъ обернулся къ женѣ и сказалъ:

-- Съ нами въ поѣздѣ русскіе ѣдутъ: мужчина и дама.

-- Что-жъ тутъ удивительнаго? Я думаю, даже и не одинъ русскій мужчина съ дамой, а навѣрное цѣлый десятокъ,-- отвѣчала Глафира Семеновна.-- Теперь въ Біаррицѣ начало русскаго сезона. Вѣдь потому-то я тебя туда и везу. Туда русскіе всегда наѣзжаютъ на сентябрь мѣсяцъ и живутъ до половины октября. Я читала объ этомъ.

Черезъ минуту и въ концѣ корридора послышалась русская рѣчь. Кто-то плевался и произнесъ:

-- Чортъ знаетъ, какія здѣсь во Франціи папиросы дѣлаютъ! Словно онѣ не табакомъ, а мочалой набиты. Мочалой набиты, да еще керосиномъ, политы. Право. Не то керосиномъ, не то кошкой пахнутъ.

-- Глаша! И въ нашемъ вагонѣ русскіе сидятъ,-- снова заглянулъ въ купэ къ женѣ Николай Ивановичъ.

-- Ну, вотъ видишь. Я-же говорила тебѣ... Мадамъ Кургузова говорила мнѣ въ Петербургѣ, что теперь Біаррицъ переполненъ русскими.

-- Но все-таки въ поѣздѣ не много пассажировъ. Развѣ на пути садиться будутъ, замѣтилъ супругъ, сѣлъ на свое мѣсто, досталъ изъ саквояжа путеводитель Ашетта и развернулъ карту южной Франціи.

-- Конечно-же, по пути будутъ садиться,-- продолжалъ онъ, смотря въ карту.-- По пути будетъ много большихъ городовъ. Вотъ Орлеанъ... Это гдѣ Орлеанская-то дѣва была. Помнишь Орлеанскую дѣву? Мы пьесу такую видѣли.

-- Еще-бы не помнить. Еще въ первомъ актѣ ты чуть не заснулъ въ театрѣ,-- отвѣчала Глафира Семеновна.

-- Ужъ и заснулъ! Скажешь тоже...-- пробормоталъ Николай Ивановичъ.

-- Однако, храпѣть началъ. Съ ногъ срѣзалъ... Дѣйствительно, эта Орлеанская дѣва что-то ужъ очень много ныла. Монологи длинные, предлинные... Но какъ-же спать-то!

-- Да не спалъ я... Брось... Бордо будетъ по дорогѣ...-- разсказывалъ Николай Ивановичъ.-- Это откуда къ намъ бордосское вино идетъ. Бордо... Бордо -- большой городъ во Франціи. Я читалъ про него. Торговый городъ. Виномъ торгуютъ. Вотъ-бы намъ гдѣ остановиться и посмотрѣть.