Николай Лейкин - Под южными небесами

-- И думать не смѣй! Съ какой стати? Поѣхали въ Біаррицъ, такъ прямо въ Біаррицъ и проѣдемъ.

-- Всемірный винный городъ. При громадной рѣкѣ городъ... У насъ билеты проѣздные дѣйствительны на пять дней. Остановились-бы, такъ, по крайности, настоящаго бордо попробовали.

-- А я вотъ винныхъ-то этихъ городовъ и боюсь, когда съ тобой путешествую. Бордо... Пожалуйста ты эту Борду выкинь изъ головы.

-- Да вѣдь я ежели говорю, то говорю для самообразованія. Путешествіе -- это самообразованіе...-- доказывалъ Николай Ивановичъ.

Часы по парижскому времени показывали девять часовъ тридцать пять минутъ. Кондукторъ провозгласилъ приглашеніе садиться въ вагоны и сталъ захлопывать дверцы вагоновъ, запирая ихъ на задвижки. Раздался свистокъ оберъ-кондуктора. Ему откликнулся паровозъ, и поѣздъ тронулся.

Глафира Семеновна перекрестилась.

-- Давнишняя моя мечта исполняется. Я ѣду въ Біаррицъ на морскія купанья.

III.

Поѣздъ-экспрессъ, постепенно ускоряя ходъ, вышелъ изъ предѣловъ Парижа, и несся во всю, мелькая мимо полустанокъ, около которыхъ ютились красивые дачные домики парижанъ, огороженные каменными заборами. Съ высоты поѣзда за заборами виднѣлись садики съ фруктовыми деревьями и другими насажденіями, огородики съ овощами. Попадались фермы съ скученными хозяйственными постройками, пасущіяся на миніатюрныхъ лужкахъ коровы и козы, привязанныя на веревкахъ за рога къ деревьямъ, фермерскіе работники, работающіе въ синихъ блузахъ и колпакахъ. Нѣкоторые изъ рабочихъ, заслыша несшійся на всѣхъ парахъ поѣздъ, переставали работать, втыкали заступы въ землю и, уперевъ руки въ бока, тупо смотрѣли на мелькающіе мимо нихъ вагоны. Изъ придорожныхъ канавъ вылетали утки, испуганныя шумомъ. Погода стояла прекрасная, солнечная, а потому чуть-ли не въ каждомъ домишкѣ сушили бѣлье. Бѣлье сушилось на протянутыхъ веревкахъ, на оголенныхъ отъ листьевъ фруктовыхъ деревьяхъ, на балконахъ и иногда даже на черепичныхъ крышахъ. Николай Ивановичъ смотрѣлъ, въ окно и воскликнулъ:

-- Да что они по командѣ всѣ выстирались что-ли! Въ каждомъ домишкѣ стирка.

Вскорѣ, однако, однообразные, хоть и ласкающіе взоры, виды пріѣлись. Николай Ивановичъ пересталъ смотрѣть въ окно и, вооружившись пенсне, снова сталъ разсматривать карту Франціи, приложенную къ путеводителю. Смотрѣлъ онъ въ карту долго. Тряска вагона мѣшала ему читать мелкія надписи городовъ. Но вдругъ лицо его прояснилось, и онъ произнесъ:

-- Мимо какихъ знаменитыхъ городовъ-то мы поѣдемъ!

-- Мимо какихъ?-- задала вопросъ Глафира Семеновна, отъ нечего дѣлать кушавшая шоколадныя лепешки изъ коробки.

-- Да мимо Бордо, мимо Ньюи, Медока... Всѣ они тутъ. Навѣрное и Шато-Марго тутъ, и Санъ-Жюльенъ...

-- А чѣмъ они знамениты эти города?..

-- Богъ мой! Чѣмъ они знамениты... Да неужели ты не знаешь?.. А еще въ хорошемъ пансіонѣ училась. Ньюи, Медокъ, Марго, Лафитъ -- это все винные города.

-- Какіе?

-- Винные... Гдѣ вино дѣлаютъ.

-- Тьфу ты! А я думала, и не вѣдь чѣмъ знамениты! Да развѣ дѣвицъ въ пансіонѣ про винные города учатъ? Я думаю, и у мальчиковъ-то эти города изъ географіи ихъ вычеркиваютъ.

-- Нѣтъ, у насъ учили. Про всѣ хмельные города учили. Я и по сейчасъ помню, гдѣ Хересъ въ Испанской землѣ лежитъ. У меня въ картѣ, когда я учился, онъ былъ даже красными чернилами обведенъ.

-- Хвастайся! Хвастайся! Развѣ это хорошо?-- сказала мужу Глафира Семеновна.

Николай Ивановичъ продолжалъ разглядывать карту.

-- Бордо, Ньюи, Медокъ... Когда еще въ другой разъ будемъ въ этихъ краяхъ -- неизвѣстно. А теперь ѣдемъ почти что мимо -- и вдругъ не заѣхать!

-- Опять? И изъ головы выбрось, и думать объ этомъ не смѣй!

-- Да я такъ, я ничего... А только, согласись сама, быть у самаго источника винодѣлія и не испробовать на мѣстѣ -- непростительно. Ты женщина молодая, любознательная.

-- Пожалуйста, не заговаривайте мнѣ зубы!-- строго сказала жена.-- Ѣдемъ мы въ Біаррицъ и никуда я не сверну до Біаррица... а тѣмъ болѣе въ хмельные города.

-- Батюшки! И Коньякъ тутъ!-- воскликнулъ Николай Ивановичъ, ткнувъ пальцемъ въ карту.-- Глаша! Коньякъ! Вотъ онъ, не доѣзжая Бордо, вправо отъ желѣзной дороги лежитъ. Знаменитый Коньякъ, вылечившій столько лицъ во время холеры... Коньякъ... Скажи на милость... Ты, душечка, и сама имъ, кажется, лечилась столько разъ отъ живота?-- обратился онъ къ женѣ.

-- Оставь ты меня пожалуйста въ покоѣ! Не подговаривайся. Никуда я не сверну. Выбралъ самый хмельный городъ и хочетъ туда свернуть...

-- Допустимъ, что онъ очень хмельной... но вѣдь я не ради пьянства хотѣлъ-бы въ немъ побывать и посмотрѣть, какъ вино дѣлаютъ, а прямо для самообразованія...

-- Знаю я твое самообразованіе!

-- Для культуры... И главное, какъ близко отъ желѣзной дороги этотъ самый Коньякъ. Чуть-чуть въ сторону... Сама-же ты стоишь за культуру и прогрессъ...

-- Никуда мы не свернемъ съ дороги...-- отрѣзала Глафира Семеновна.

-- Да хорошо, хорошо... Слышу я... Но ты посмотри, Глаша, какъ это близко отъ желѣзной дороги.

Николай Ивановичъ протянулъ женѣ книгу съ картой, но та вышибла у него книгу изъ рукъ. Онъ крякнулъ и сталъ поднимать съ пола книгу.

Въ это время отворилась дверь купэ и на порогѣ остановился молодой человѣкъ въ коричневомъ пиджакѣ съ позументомъ на воротникѣ, съ карандашомъ за ухомъ и въ фуражкѣ съ надписью по-французски: ресторанъ. Онъ говорилъ что-то по-французски. Изъ рѣчи его супруги поняли только два слова: дежене и дине.

-- Какъ!? Съ нами ѣдетъ ресторанъ!-- воскликнулъ Николай Ивановичъ, оживившись.-- Глаша! Ресторанъ! Вотъ это сюрпризъ.

-- Я говорила тебѣ, что есть ресторанъ,-- кивнула ему супруга.

-- Me команъ донкъ ресторанъ?-- обратился было къ гарсону по-французски Николай Ивановичъ, но тутъ-же сбился, не находя французскихъ словъ для дальнѣйшей рѣчи.-- Глаша, спроси у него,-- команъ донкъ ресторанъ въ поѣздѣ, если поѣздъ безъ гармоніи? Какъ-же въ вагонъ-ресторанъ-то попасть изъ нашего вагона, если прохода нѣтъ?

Начала спрашивать рестораннаго гарсона Глафира Семеновна по-французски и тоже сбилась. Гарсонъ между тѣмъ совалъ билеты на завтракъ и разъяснялъ по-французски, на какихъ станціяхъ и въ какіе часы супруги могутъ выйти изъ своего вагона во время остановки поѣзда и пересѣсть въ вагонъ-ресторанъ. Билеты были краснаго цвѣта и голубые, такъ какъ всѣхъ желающихъ завтракать ресторанъ могъ накормить не сразу, а въ двѣ смѣны.

-- Дежене?-- спросила гарсона Глафира Семеновна и сказала мужу: -- Что-жъ, возьмемъ два билета на завтракъ. Вѣдь ужъ если онъ предлагаетъ билеты, то какъ нибудь перетащитъ насъ изъ нашего вагона въ вагонъ-ресторанъ.

-- Непремѣнно возьмемъ. Нельзя-же не пивши, не ѣвши цѣлыя сутки въ поѣздѣ мчаться. Погибнешь...-- радостно отвѣчалъ супругъ.-- Но какіе-же билеты взять: красные или голубые?