Михаил Левитин - Возлюби ближнего!

Под впечатлением столь радушного приема Карзинов окончательно оттаял и поведал о своей сокровенной мечте — односемейном коммунизме.

Выслушав Карзинова, Морщицын восторженно подпрыгнул на стуле.

— Идея люкс! Во имя такой благородной цели готов не пощадить своего ума и не пожалеть своих сил! Будем действовать на базе полного кооперирования!

И впервые за долгое время Антон Федотович сам поверил в реальность своей мечты: до того убедительно и обнадеживающе говорил Морщицын.

Этот в меру худощавый, без единой морщинки старик, к великому огорчению многих учреждений и отдельных граждан, обладал незаурядным здоровьем, сохранил удивительную способность быстро и по-современному сочинять ходатайства, жалобы и всякого рода сигналы и проекты.

Во многом ему помогало то обстоятельство, что он непостижимым чудом сумел удержать в памяти богатейший опыт доброй тысячи склочников, интриганов, жуликов и просто подлецов конца девятнадцатого и первой половины двадцатого века.

Примечательной была и биография Морщицына.

В отличие от Карзинова, Морщицын никогда не жаловался на свою судьбу.

— Вот вы неудачник, а я, наоборот, удачник — заявлял старик. — Мне в жизни всегда везло и все доставалось легко.

— Так вот и все? — удивлялся Карзинов.

— Впрочем, — вспоминал старик, — на одно дело пришлось потратить много усилий и труда.

Морщицын имел в виду «организацию» справок для собеса о тридцатилетнем непрерывном трудовом стаже.

По собственному признанию, Морщицын переменил за свою жизнь двести сорок две службы, шестьдесят одно местожительство, одиннадцать жен и, не случись «социального катаклизма» (так он называл гибель монархии), достиг бы самого высокого положения в обществе.

Видя, как Антон Федотович пожирает глазами дочку, Морщицын старался произвести на гостя еще большее впечатление, показав себя с самой наивыгоднейшей стороны. И на помощь Морщицыну пришел случай.

В комнату постучала соседка, мать Тамары, и попросила Морщицына зайти к ней на минутку, по срочному делу.

— Прошу прощенья, — обратился Морщицын к Антону Федотовичу. — Вынужден вас временно покинуть… Агриппинушка, поухаживай за Антоном Федотовичем… Меня не ждите и начинайте осваивать ватрушку… Я минут на десять…

За время отсутствия Морщицына Карзинов успел пожаловаться на свое одиночество, выпить еще стакан чая и, по настоянию Агриппины, съесть кусок ватрушки.

Вернувшись, Морщицын озабоченно покачал головой:

— Сложное положение. Бедная женщина — супруга священнослужителя — осталась вдовой, а материальную помощь ей никто оказывать не хочет… — Морщицын хитро подмигнул Карзинову, улыбнулся и поднял вверх палец. — Впрочем, все зависит, дорогой гостюшка, от того, как приняться за дело. Потерянных дел не бывает. Вот сейчас я на ваших глазах набросаю некий документик и ручаюсь, что вдова вскоре получит деньги, и не малые!

Морщицын достал линованную бумагу, тут же сочинил письмо местному церковному начальству и дал прочесть его Антону Федотовичу.

— Ознакомьтесь, синьор, и скажите свое мнение.

Карзинов надел очки и прочел:

«Глубокочтимый Отец!

Пишет вам православная христианка, кадровая прихожанка церкви имени святого Пантелеймона — Кузанова Анна Игнатьевна. Обращаюсь к Вам, нашему Наставнику и Духовнику, с просьбой облегчить судьбу единственной дочери моей Тамары.

Несколько месяцев дочь моя была женой священника Сергея Тропинина, и я, во имя господа, способствовала этому браку.

Супруг моей дочери, священник Тропинин, оказался подверженным сильному влиянию алкоголя и почил на базе белой горячки. С тех пор и мучается моя дочь, проживая со мною, немощной старухой, не имеющей достатка и получающей мизерную пенсию.

Вот по этой-то причине, желая устроить благополучие моей дочери, убедительно прошу Вас ассигновать единовременную ссуду, дабы дочь моя могла, с божьей помощью, наладить свою жизнь заново, прославляя святую церковь и параллельно воздавая благодарные молитвы и Вам лично.

В случае отказа или присылки малой суммы вынуждена буду обратиться за помощью в газету на предмет опубликования фельетона, дабы широкие слои общественности знали о том, как загубил жизнь моей дочери пьяница и безбожник покойный отец Сергий, царство ему небесное, а также поведать о малодостойном поведении и некоторых других служителей церкви».

— Да-а, — не скрывая своего восторга, сказал Карзинов, закончив чтение письма, — такое послание наверняка подействует! Сомнений быть не может. Завернуто на всю катушку!

— А на формулировочки мои вы обратили внимание? — спросил старик. — Верняк!

Ушел Карзинов часов в двенадцать и, перед тем как уйти, долго о чем-то шептался с Морщицыным.

— Ну, доченька, — потирая руки, сообщил старик после ухода гостя, — очаровала ты Антошу… Влюбился в тебя с первого взгляда. Дело теперь, голубушка, за тобой. Что касается меня, то я целиком за. Карзинов человек положительный. А если еще провести в жизнь планы его насчет односемейного коммунизма, то лучшего и желать нечего!

К предложению Карзинова Агриппина отнеслась без всякой радости.

— Ну какой он мне муж? Старик уже! Ему первым делом хозяйка нужна, а я хозяйка плохая…

— Ты не виляй! — прикрикнул Морщицын. — Говори прямо: не хочу устраивать свою жизнь, а хочу сидеть на отцовской шее! Так, что ли? Другая бы отцу по гроб жизни была благодарна, а эта, видите ли, финтит! Да такого мужа, как Антон Федотович, умные женщины с руками бы оторвали!

— Ну и пусть отрывают! — в запальчивости бросила Агриппина. Потом помолчала и, всхлипнув, добавила: — Господи! Хоть бы уехать отсюда…

— Уехать? — удивился Морщицын. — Интересно, куда ты поедешь?

— Да куда глаза глядят… Уж себя-то одну как-нибудь прокормлю!

— Уезжай! — крикнул Морщицын. — Посмотрю, куда ты без специальности сунешься! Кому ты такая нужна? Только романы про сыщиков читать можешь! Хотя судомойкой или санитаркой в больницу и без всякой специальности примут. Только не забывай, голубушка, и про меня. По закону я от тебя в любую минуту судом алименты могу потребовать!..

От одной мысли, что ей придется возиться с тысячей грязных тарелок или убирать больничные палаты, Агриппина сразу же притихла и, когда Карзинов вторично попросил ее руки, ответила согласием.

Вскоре соседка Морщицыных получила ответ из церковного управления и вместе с ответом перевод на весьма приличную сумму.

Получив обусловленный за составление ходатайства гонорар, Морщицын рассказал об этом Карзинову.

— Учитесь, молодой человек! — торжественно восклицал старик. — Учитесь и вникайте в существо дела: в каждом своем поступке должно исходить из одной существенной истины: все на свете может принести пользу, если идти в ногу с эпохой, то есть учитывая каждодневно ситуацию и всяческие приметы времени. Напиши я протоиерею слезницу обычного типа, какую писали верующие в доатомный период, процитируй хоть все Евангелие и Библию — ничего бы и не получилось; ну, подкинул бы, на худой конец, полсотни, и все. А тут — решающее звено совсем не бог, не Евангелие, не святые. Тут главное — это конфликт церкви с жизнью. Пошатнулись дела религиозные, бьет их наука, к тому же безбожники почесываться стали. Вот и представьте, что в такой серьезный момент в газетах появляется письмо, как пьяница священник жизнь молодой советской женщины загубил. И подпись: бывшая матушка, имярек! Представляете, какая тут заваруха начнется? Да чтобы такое дело погасить, никаких денег не жалко. Понимэ?