Александр Архангельский - Зеленый портфель (из журнала Юность 1988 год)

Хотел я было свою шапку с него получить, но он не отдал. В знак, говорит, мира и вечной дружбы между планетами. Я думаю, пусть. На том и расстались.

И вот с тех самых пор, друзья мои, насчет выпить какой-нибудь вредной гадости внутрь, чем так озабочена нынче наша великая держава, — меня уже не колышет. Чего и вам желаю.

Я теперь, все больше, по лекционно-пропагандному делу. По всей области нарасхват! У меня две коронки: «Как я дожился до жизни такой» — это первая лекция, а вторая: «Хельсинки — город контрастов». Будете в наших краях, заходите посетить. Я вам и не такое совру.

…Вспоминается мне ранняя погожая осень. Август был с теплыми дождиками в самую нору, в середине месяца, около Дня работника торговли. Помню раннее, свежее, тихое утро — и запах эквадорских бананов, тонкий, сильный, осенний. Во дворе перед домом стоят автомобили — «Волги» в экспортном исполнении; надежные, как першероны, «мерседесы»; крепенькие, ядреные <<���вольво» — всех марок и не персчссть. Изредка запнется взгляд об видавший виды «жигуленок» — это кто-то из соседей-неудачников, приглашенный либо по старой памяти, либо по иным соображениям..

Багажники всех машин раскрыты, и видны большие картонные ящики с яркими наклейками. В ящиках лежат грозди бледно-зеленых эквадорских бананов, грозди, похожие на кисти великанских загребущих рук. Одуряющий запах бананов, запах экваториальных стран и морей, заставляет хозяев и гостей вспоминать прошлогодний круиз по Средиземному морю, небывалую дешевизну золотых изделий в Александрии, позапрошлогоднее путешествие по Франции и роскошные развалы осенней демпинговой распродажи, нозапро-шлогоднис знакомства на Золотых Песках — знакомства, которые нет-нст, да и напомнят о себе щедрыми посылками… Водитель «мсрссдеса»— нс владслси, нет, я уже научился отличать водитслей от владельцев по выражению глаз, — сочно хлюпая, доедпст трстью банановую гроздь.

Понсмногу дом пачинаст просыпаться. Какис-то яркие, но непри-мстныс женщины начинают ладить стол под завтрак. Потом появляются мужчины — по большей части грузные и обрюзгшие, но есть и спортивного склада. вес в тренировочных костюмах с несмываемым клеймом «Адидас» — «Адидас» на каскетке, «Адидас» на груди, «Адидас» на кроссовках. Мужчинам тяжко. Водители мгновенно достают из погреба, со льда, запотевшие бутылки боржоми, «сссснтуков № 17», перье, фанты, кваса, «байкала», «тархуна». японское баночное пиво. Мужчины. кому позволяет присутствующий среди гостей знаменитый иглоукалы-ватсль, открывают банки с пивом и смеются над владельцем «Жигулей», который такую банку видит впервые и не знает, с какого конца она открывается.

Потом кто-то спохватывается, что нет музыки. Водители выносят из дома во двор колонки, и новенький «Шарп» начинает распространять свои звуковые квадрафонические волны надо всей средней полосой.

На стол, покрытый расшитой народными умельцами скатертью, начинают ставить блюда с холодной телятиной, заливным, бужениной, карбонатом, тонко нарезанным балыком, с только что доставленной вместе с бананами рыночной зеленью. Появляется и фигурная бутыль сувенирной водки «Золотое кольцо» — это вызывает у женщин нарекания, впрочем, не у всех. После непродолжительного завтрака мужчины распечатывают блоки сигарет и начинают, куря, вспоминать прошлые охотничьи победы: полеванне кабана в Закарпатье, фазанью охоту с борзыми на Памире и самое значительное событие в жизни хозяина — отстрел последнего тигра в тургаях Сары-Камыша. Потом кто-то вспоминает, что где-то в Архангельской области живет еще пара мамонтов, а у него там как раз знакомый охотовед. Тут же всем приходит на память подвиг верного егеря Сеньки, который, видя, что натренированный и надрессированный кабан в последнюю минуту струсил, сам на карачках выбежал на номера и пал с большим последующим скандалом под многочисленными выстрелами. Потом разговор переходит на оружие, и мужчины достают свои «зауэры», «барсы» и <<���тулки» ручной работы.

От выстрелов просыпается припозднившаяся молодежь во флигеле, и сейчас же наперекор «Шарпу» врубается мощнейшая <<���Акаи», выделяя в окружающую среду нечто вроде песни:

Выстрелы и песню перекрывает рычание мотора — это приехал на редком в наших краях армейском «лсндровере» дядя Витя, которьш привозит две новости — плохую и. хо-рошую. Плохая заключается в том, что с вертолетчиками удалось договориться только на завтра и охоты сегодня не будет. А в качестве компенсации он привозит известного эстрадного артиста, гастролирующего в городе.

Все не особенно ропщут, потому что из лстнсй кухни доносится умопомрачительный запах — там трудится приглашенный шеф-повар одного из столичных ресторанов.

В неожиданно налетевшем ветерке чувствуется холодок, поэтому обедать решают в доме. Паркет надежно прикрыт шкурами неизвестных науке животных. Мебель, правда, не ахти какая, в городе такую и держать неловко — старенький, заслуженный гарнитур «Людовик XVI».

В ожидании обеда слушают артиста. Он рассказывает не слыханные ранее острые репризы и дружный хохот собравшихся заглушает смутную тревогу, которая нет-нет, да и подкатится к сердцу каждого.

Хотя в доме тепло, хозяин велит растопить камин, выложенный привезенными из Прибалтики булыжниками. Кое-кто похаживает вдоль полок, украшенных разноцветными, разной длины блоками подписных изданий. Озорник Мопассан соседствует с трагическим Достоевским, сложнейший Фолкнер— с мудрым Гете. Книги вбиты в полки намертво. «Будем мебель менять — вот и почитаем», — говорит хозяйка.

После обеда, в котором главенствующую роль играет громадный каспийский осетр, садятся к видеомагнитофону, и луч лазера начинает выписывать на огромном плоском экране безобразия римского императора Калигулы.

Тут выясняется, что артисту надо ехать на выступление, но все водитс-ли уже не в состоянии управлять машинами. Только недотепа — владелец «Жигулей» — трезв и может ему помочь. Водители, которым накрыто под яблоней, провожают машину возгласами презрения и начинают доказывать друг веред другом полную независимость свою и своих хозяев от работников ГАИ.

Обед незаметно персходит в ужин. а день — в вечер. Потихоньку гости начинают исчезать кто куда и кто с кем — зреют зерна будущих скандалов, разводов, анонимных писем и великосветских сплетен.