Александр Лядов - Лучше лизнуть, чем гавкнуть [сборник]

— Уважаемые пассажиры! Одеяла и подушки просьба не выносить, так как они являются собственностью Аэрофлота.

Эта фраза была произнесена на русском языке. На английский не переводилась. При выходе я спросил у стюардессы:

— А почему вы сделали это предупреждение только на русском языке?

Она ослепительно улыбнулась, но ничего не ответила.

Композитор Илья Гуревич шёл домой с хорошим настроением. Он был включён в список для получения садового участка размером шесть соток. В воздухе запахло ростками частной собственности. Идея приобщения к работе на земле принадлежала жене, которая давно и настойчиво повторяла:

— Давай приобретём дачу недорогую или садовый участок, чтобы можно было дышать свежим воздухом, посадить фруктовые деревья, ягоды, цветы. Может быть, хоть тогда ты вспомнишь, что красивый букет нужно подарить жене на день рождения. А там, глядишь, надышишься кислородом и напишешь что-нибудь путное…

Это было немного обидно, но справедливо. Когда он узнал, что составляются списки желающих вступить в кооператив, Илья Григорьевич попросил не забыть и о нём. В профсоюзе своей организации он отвечал за работу коллектива в подшефном совхозе в период уборки урожая картошки, что было очень и очень непросто. У многих студентов и преподавателей вдруг обнаруживалось нарушение здоровья, и больничные листы пачками ложились к нему на стол. Но необходимое количество для подъёма сельского хозяйства страны набиралось, хоть многие после картофельной какофонии отмораживали себе руки и ноги и несли больничные, но уже не ему. Гуревич был членом партии, успешно «колебался вместе с её линией», поэтому был уверен, что ему пойдут навстречу.

— Радуйся, — сказал жене, когда вошёл в дом.

— Сбылась твоя мечта. Скоро получишь ключи от огорода, а я спою свою песню, и мы приобретём машину, то бишь автомобиль.

Это была его давняя мечта. Получение участка и покупка машины позволяли в едином порыве идти к осуществлению светлого будущего. Вождению машины его обучили сельские шофёры, когда собранную картошку отвозили на приёмный пункт. Шоферы делали это с удовольствием, поскольку сидя рядом с ним, давали указания и распивали кто водочку, кто самогон. Порой, на обратном пути кто-то засыпал, приходилось подвозить уснувшего к дому, где вместе с его женой затаскивали в дом, и она благодарила Гуревича за то, что «не разрешил рулить машину этому пьяному охламону». Илья Григорьевич получил все документы для приобретения и вождения автомобиля. И стал вопрос о выборе модели.

— Не вздумай брать горбатый «Запорожец»,

— твёрдо заявил сосед.

— Почему?

— Недавно я был на вокзале, ждал поезда и наблюдал такую картинку. Подъехал мужик на «горбатом», видно спешил, и поставил его возле стоянки такси. Вышел из машины, а стоящий рядом таксист говорит ему: «Убери свой окурок, здесь место для солидных машин и пассажиров…» Для композитора эта мыльница непрестижна.

Другой опытный коллега дал такой ценный совет:

— Всякий уважающий себя автолюбитель должен иметь своего механика, как женщина своего гинеколога.

О том, что нужно иметь опытного механика, ему говорили многие. Тем более что маэстро имел очень смутные представления об устройстве и эксплуатации автомобилей.

После анализа всех советов и бюджета семьи, а также стоимости разных моделей автомобилей было принято решение купить «Москвич». Гуревич был счастлив. Он был так воодушевлён, что даже написал несколько удачных произведений.

Познакомили с Ваней-механиком, который, по утверждению рекомендовавших, мог до винтика разобрать и собрать любую машину, имея при этом семиклассное образование сельской школы, высокий рост, добродушную улыбку, и любил повторять:

— Та не нада пичалица, усё упереди…

И наступил тот радостный весенний день, когда севший за руль своего авто Илья Григорьевич вместе с женой в мажорном настроении впервые двинулись к садовому участку, в пятидесяти километрах от города, чтобы ознакомиться с местом его расположения. С этого дня лейтмотивом их жизни стали дача и автомобиль.

«28» — такой был номер на дощечке, прикреплённой гвоздём к деревянной палке, небрежно воткнутой в землю.

— Это номер нашего уголка, о котором ты мечтала. Мы превратим его в рай, где будут расти прекрасные цветы, собираться лучшие сорта фруктов, ягод и картошки, и звучать гениальные мелодии твоего мужа, — с напускным пафосом сказал Гуревич. — Пойдём поглядим окрестности.

Им понравились и берёзовая роща, и смешанный лес, и чуть подальше пруд, по другую сторону которого располагалась деревня, и начинались поля совхоза.

— Давай проедем через деревню. Там можно будет брать у бабушек молоко, творог — они полезны творческим людям, к коим, по непонятным мне причинам, ты относишь себя, — с улыбкой произнесла жена.

Рис. Е. КРАН

— Поехали. Там даже асфальтовая дорога.

Они медленно двигались к деревне, рассматривая поля, пасущихся коров, на окраине деревни группу сельских девушек, что-то оживлённо обсуждающих.

— Посмотри, какие тощие коровы, — грустно констатировала жена.

— Но какие доярки! — парировал Гуревич.

Посмеялись и направились к родным пенатам. Решили, что день прошёл удачно, всё, что наметили, осуществили. Однако иначе думал «Москвич», потому что посчитал, что ему уделили мало внимания, и за несколько километров от дома, пару раз чихнув, замолчал. Попытки завести успеха не принесли.

Илья Григорьевич знал, что есть семь белых клавиш и пять чёрных, умел использовать рояль для создания и обучения музыке. Но найти неисправность в машине и устранить её он не мог. Жена отправилась домой на общественном транспорте, а Илье помог шофёр проезжающего грузовика, который с помощью троса прикатил заглохший автомобиль во двор Ивана-механика.

— Та не нада пичалица, усё упереди, — успокоил мастер.

Он знал, о чём говорил.

И началось осваивание выделенного участка земли — поначалу без особого единодушия между супругами. Никто не имел для этого ни образования, ни навыков. Было только большое желание жены. Илья никак не мог понять, почему на его земле ставить дом и так называемый хозблок можно только там, где указано. И даже компостную яму необходимо было правильно сориентировать. А Светлана смотрела на всё иначе. Она, например, вспомнила, что её предки были помещиками, имели угодья и крепостных.

— Теперь я понимаю твой энтузиазм, и в кого ты хочешь меня превратить, — сокрушался муж.

Однажды, при очередном посещении своего райского уголка, Света, преподаватель русского языка и литературы, смеясь, продекламировала Маяковского: