Стефания Гродзеньская - Рассказы

Но вот, наконец, когда ты перешёл даже свои границы, у меня вырвалось:

— Почему ты такой бесчеловечный?!

И одновременно меня пронзила страшная мысль: а что если ты тоже машина, но только неудачная?

До обобщений, впрочем, я дошла гораздо позже. До каждого обобщения доходят, топча свои собственные следы.

А тогда я увидела тебя в самый последний момент. Уже было слишком поздно притворяться, что не вижу. Ты шёл с незрелой седоволосой кошечкой. (Кошки с цветом волос под седину заполняют в природе нишу, возникающую из-за действительно седых женщин с волосами, покрашенными в рыжий цвет). Кошка висела на твоей руке, модно дёргалась и демонстрировала близость. В декольте у кошки, переходившем все мыслимые границы, кипел бюст. Благодаря ложбинке, которая образуется между полушариями, такое декольте производит впечатление, будто кто-то голый повернулся к тебе задом.

Словом, кошка была чертовская. А ведь известно, что чем кошка более чертовская, тем глупее выглядит обвешанный ею и застигнутый врасплох. Поэтому, когда наши взгляды встретились, на твоём лице появилось обычное в таких случаях выражение: мешанина из злости к кошке, ярости ко мне и удовлетворённости собой.

У меня было три возможных варианта действий:

а) ударить кошку по голове только что купленной копчёной скумбрией, а затем разразиться плачем,

б) холодно кивнуть и с безразличным видом пройти мимо,

в) подойти к вам с так называемой естественной улыбкой.

Надо ли говорить, что самым близким моему сердцу, самым искренним и самым правильным было бы действие «а», со скумбрией и плачем. О, но такие вещи ведь не для меня. Ты меня знаешь. Ясное дело, что я выбрала вариант «в».

— Как дела, — жизнерадостно сказала я, — представь меня своей спутнице.

Кошка протянула мне мокрую лапу и что-то мяукнула.

— А вы в какую сторону? — прощебетала я, словно бы не знала, что на маёвку в Лазенки.

— В противоположную, — ответил бы ты, если б был откровенен. К счастью, для каждого из нас это был неподходящий момент для откровений.

Слово за слово (мы с тобою ворковали как голубки, а кошка насупилась и молчала), и я предложила вас чуточку проводить. По дороге я произнесла монолог на тему прекрасного кошкиного платья, и хоть последний бы дурак сообразил, что происходило оно из обычного магазина женской одежды, я выразила свою радость, что в наших комиссионках можно достать столь изящные и оригинальные вещи.

— Нет никакого смысла тратить валюту в Париже, — восхищалась я, бросая на тебя циничные взгляды.

Палку я постаралась не перегибать. Уже несколько минут спустя я распрощалась с ними, выразив надежду продолжить то, что я бесстыдно назвала «столь приятным знакомством». И одиноко побрела за брынзой, давясь по пути твердеющими в горле слезами.

Потом уже, когда мы с тобой встретились один на один, у меня снова было три возможных варианта действий:

а) разбить у твоих ног вазу за 275 злотых, а затем разразиться плачем,

б) сидеть с каменным лицом в ожидании объяснений,

в) не придавать случившемуся никакого значения.

Надо ли говорить, что самым близким моему сердцу, самым искренним и самым правильным было бы действие «а». О, но ведь такие вещи не для меня. Ты меня знаешь. Ясное дело, что я выбрала вариант «в».

— Красивая девушка, — сказала я безмятежно, — и при этом очень симпатичная. И, по-видимому, неглупая. Во всяком случае, она производит такое впечатление.

Я говорила это, а у самой перед глазами стояла её наглая и тупая физиономия. Ты взглянул на меня и улыбнулся.

— Знаешь, что я тебе скажу? Ты умная женщина.

Да. Я умная женщина. Всякий раз, когда я делаю что-то бесконечно бессмысленное против самой себя, я слышу эту формулировку.

Всякий раз, когда кто-то лишает меня моих прав, а я с улыбкой соглашаюсь на это, меня хвалят: «Ты умная женщина».

Ещё никогда мне не приходилось слышать это определение в приятных для меня обстоятельствах.

Я очень серьёзно задумываюсь, не должна ли я, наконец, немного поглупеть.

Она. Прошу прощения, во сколько уходит первый автобус до Варшавы?

Сотрудник. В шесть.

Она. Спасибо. До свидания. А, извините, это в шесть утра?

Сотрудник. Да.

Она. Но вот видите, хорошо, что я спросила. Это для меня слишком рано. В пять утра вставать, вся ночь потеряна. А следующий?

Сотрудник. В полседьмого.

Она. Что, всего полчаса разницы? Да ведь уже все равно, вставать в пять или в полшестого. Интересно, и зачем это они так часто пускают автобусы? А следующий?

Сотрудник. В восемь.

Она. А в полвосьмого нет?

Сотрудник. Нет.

Она. А вы проверьте.

Сотрудник. Это лишнее. Я точно знаю.

Она. Так все говорят. А потом окажется, что есть, только вы не знали. Известно мне всё про ваши справочные.

Сотрудник. Извините, но я отвечаю за свои слова.

Она. Много же мне пользы от того, что вы отвечаете. Я вас даже не знаю. Легко говорить. Вот сидят тут, работают, а лень взять посмотреть расписание.

Сотрудник. Пожалуйста, смотрю. В восемь.

Она. А предыдущий?

Сотрудник. Я же говорил, в полседьмого.

Она. В полседьмого есть, а в полвосьмого нет. Замечательные у нас порядки. Интересно, кто такое расписание выдумал.

Сотрудник. Извините, пани, люди ждут.

Она. Пусть ждут. Я тоже ждала. Значит, в полвосьмого нет?

Сотрудник. Нет.

Она. А следующий?

Сотрудник. В восемь.

Она. А еще следующий?

Сотрудник. В девять.

Она. И во сколько будет в Варшаве?

Сотрудник. В двенадцать.

Она. Слишком поздно. Ничего не успею сделать. А в полдевятого нет?

Сотрудник. Нет.

Она. Вот точно. Так у нас всегда. Нос для табакерки. Сделают такое расписание, чтобы никому не было удобно ездить. Что я успею, если приеду двенадцать?

Сотрудник. Ну тогда поезжайте в восемь.

Она. А вы мне не указывайте, когда ехать. У нас такие люди — вот сядут в окошке и сразу у них в головах все переворачивается. Я что, вас спрашиваю, когда я должна ехать? Я вас вежливо спрашиваю, во сколько отходят автобусы, а вы мне так отвечаете. Покажите мне расписание, я сама посмотрю. По крайней мере, что-то узнаю.

Сотрудник. Вот пожалуйста.

Она. А это хорошее расписание? Может, оно уже недействительное?

Сотрудник. Действительное.

Она. А если даже так…Ну разве у нас автобусы ходят по расписанию? Ведь у нас расписание само по себе, а автобусы сами по себе.