Джон Леннон - Испалец в колесе (сборник на русском и английском)

Мэри Аткинс огорашивалась у зрякала, игриво покривляя рукою свой обширный блондинистый волос. На ней было платье в обстяжку с глубоким вылезом, открывавшим три или четыре прыща, тщательно выдавленных на грани. Она наложила последние мосты костьматики и надежно укрепила зубы в черепе. «Сегодня ночью он захочет меня», — подурила она, воображая перекрестное черное кучерявое лицо, его ревнявость. Нетерпеливо поглазев на часы, она засим подошла какну, шляпнулась в свое любивое крестло и, отрыв галету. Уставилась на заготовки. «БОЛЬШЕ НЕГРОВ В КОНГО», — голосил один из них, так оно и было; но взглот Мэри задержался на разтеле «Последние Бесчестия»: «ДЖЕК-ЗАТОШНИТЕЛЬ ПОЯВЛЯЕТСЯ СНОВА». Она вся полохоодета, но тут ярился Сиднис, который оставил тварь открытой.

«Привет, лудливая», — произнес он, со шлепком по зайнице.

«Ох, ты меня наподдал, Сиднис», — взвиснула она, засмея-ав-ав-авшись.

«Я всегда это делаю, милашка», — оторвался он и окрестился на четыреньки. Мэри последовала за сим; они быстро попустились по лястнице, прямо загаженный кэб. «Следуйте за тем крабом», — крикнул Сиднис, показывая грубую фигуру.

«От такого же слышу, приятель», — отозвался извончик.

«Почему мы едем за этим кадром, Сиднис?» — поинтересовалась Мэри котятливо.

«Вдруг он знает, где можно выпить», — объяснил Сиднис.

«О, теперь понятно», — сказала Мэри, глядя на него и как бы совираясь что-то слизать.

Путешострие проистекало довольно приятно: Сиднис и Мэри показывали извозчику различные достопримелькательности, например: Бакенхамский Дурец, Задание Пердамента, Слену Корвула у Торца. Одной из особственных достопривлекательностей была статуя Эрика на Лошади Покатилли.

«Говорят, если топчать здесь достаточно долго, обезьятельно встретишь друга, — сказал со злающим видом Сиднис. — Конечно, если прежде тебя не переедет кто-нибудь».

«Боже, храни Кородеву», — восклипнул измочник, когда они миновали Дурец. Наверное, в четвертый раз.

«Джек-Затошнитель, — прогомерил Хламе, глубоко задохнувшись своею шубкой, — есть не только злостный убийца, но и сексовальный коньяк самого низкого разлива». Затем мой достообожаемый калека вновь распалил пупку и подошел к окуну землянитой квартины на Бейте-Стрит в Лондыме, где все это и произошло. Я проразмылял над его усверждением с минутку, потом, резко отвернувшись, укусил: «Откуда вы это, из леса. Хламе?»

«Алибаббительно, мой дохлый Врульсон, ведь я видел кино». Понятно, что он штраф, ведь сам-то я только прочел комикс.

В тот вечер у нас был неожиленный кость, Инспектр Бэзил, которого я услал по живососисному мундиру.

«Ах, Инспектр Бэзил, мон шер ами, — сказал Хламе, мгновенно обгладывая его. — Что привлекло вас в наше скоромное, шикарное заваляние?»

«Я пришел от имени тысяч», — сказал Инспектр, тихо усаживаясь на своего хорька.

«Думаю, что я знаю, почему вы здесь, Инстектр, — заметил Хламе, уставившись на его ногу. — Это касается Джека-Замочителя, не так ли?» Инспектр улыбнулся улыбкою.

«Как вы догорелись?» — задохнулся я, весь в сметане.

«Алекгиннесно, дерьмовый Врульсон, — грязь на левой ягодице Инспектра, и кроме того, в его ширинке не хватает пигалицы».

Инспектр выглядел сконфеченным и мерно вертелся из страны в страну. «Вы не переставляете уживлять меня, мистер Хламе».

«Может быть, выпьем, генитальмены, — предловил я, — прежде, чем, плечом к плечу, наводиться на это тело? — Оба соглазно икнули, и я направился к буллету со свитками. — Что вы предпочитаете, Испектр, — „Дурдом-83“, или же…?»

«Я бы, пожалуй, пожалуй, пожалуй бы я», — сказал Инспектр, великий дурман. Выпив и съев шесть-семь-двичей, Хламе подъялся и принялся хамить взад и вперед, вперед и взад, раскачивая.

«Почему вы хамите взад и вперед, вперед и взад, раскачивая, договорный Хламе?» — поинтерестремился я.

«Цыц, я думаю вслух, дальнейший Врульсон». Я взглянул на Инспектра и убедился, что тот ничего не слышит.

«Угадайте, кто сбежал из трюмы, мистер Хламе?» — неоживленно спросил Инспектр. Хламе взглотнул на меня с лающим вином.

«Эрик Морли? — выдавил я, но они покачали голубцами. — Оксо Уитни? — опоросел я, но оба вновь кончали коробами. — Райго Харгрейвз?» — простонал я.

«Нет, драповый Врульсон, ОКСО УИТНИ!» — заорал Хламе, подскакивая на ноги. Я посмотрел на него, все более и долее восхлестаясь сим великим челобреком.

В то же самое время по плохоосвещенной гаром улице в районе Челюсти продирался заматенный в томное человек с ужасным окружием в руках, стреляющийся отместить уличным жильчинам, наградившим его ужасным Венериным Башмачком (называемом также Валентинною Заразою). «Я распарю им чрево за чревом», — шелестел он сквозь зубры. Крадясь в поисках наследной жратвы, он в ту глухую туманную дочь наполивал то черную тенмь, то негру. Мысленно он переносился в дедство, вспомиралось то одно, то драное, то масть, то овец, и как его били за то, что он съел свою сестру. «Я чокнутый, — пробородал он, наблюдая за словарным припасом. — Мне бы луча дома сидеть в такую ножь, как эта». Он сверкнул под мрачную дарку и завидал впереди свет.

Мэри Аткинс огорашивалась у зрякала, игриво покривляя рукою свой обширный блондинистый волос. На ней было платье в обстяжку с глубоким вылезом, открывавшим три или четыре новых прыща, тщательно выдавленных на грани. Дела последнее время шли все туже, как уж тут быть с уравнем жризни. Она быстро подавила свой грыжовник и отбыла тверь. «Не удавительно, что дела идут так охово, — заметила она, углядев собственный горб в зрякале в прихожей. — Да и прыщи мои все видней». Бестечно напевая, она высклизнула на улицу и поймала кэб прямо до самой счастливой своей горботы. «Этот Сиднис — всего лишь жаркий потаскун, жирующий за мой счет, — подумала она. — Он бьет по клуше тень за днем, а я зная, надвивайся, как папа Карла, — и ведь какой папа-то у Карла!» Она вышла, как обручно, у «Бзик-кафе» и заняла привычную полицию. «Никто меня и не увидит в таком тумане», — проторчала она, включая свои огни. Откуда ни возьмись, мимо прохиндил паршивый полюцейский. «Паршивый полицейский! — крикнула она, но на счастье, тот оказался глух. — Паршивый глухой полюцейский, — крякнула она, — почему ты не делаешь свое тело?»

Она и не догадливалась, что зловещий Джек-Затошнитель находится всего лишь в нескользких перебродах от нее. «Я надеюсь, проклятый Джек-Затошнитель не находится всего лишь в нескольких перебродах от меня, — сказала она. — Ведь у него не все дома».

«Почем леди?» — зацепил ее голос из открытых дверей кафе. На счастье его обладателя, было время сезонной распродаже, так что они быстро пришли к согласию. «Жандармен высшего класса», — подумала она, когда вместе зашагали по знаменитой нынче улице Коли-Что-Вам-Свинью.