Алексей Бурштейн - 007. Вы живёте только... трижды

— Итак, мистер Малфой, мы друг друга поняли? — осведомилась Амбридж, со вздохом отмечая, что зловещая тень её тела, которой полагалось бы закрывать посетителя с головой, заканчивается у того где-то в районе пояса. Мысли, которые вызвало такое положение тени у бедолаг, вызванных пред лицо Генерального Инспектора, никак нельзя было назвать педагогичными. «Надо будет попробовать передвинуть факелы ещё ниже, — со вздохом подумала Генеральный Инспектор Хогвартса. — Но тогда они начнут припекать мне поясницу. Проклятье».

— Опасаюсь, что нет, профессор Амбридж, — ответил Драко, пользуясь только половиной рта. Второй половиной он по-прежнему зажимал щёку, отчётливо понимая, что его будущая карьера в Министерстве зависит от того, сумеет ли он удержаться от хихиканья в ближайшие несколько минут.

— Что вы сказали, мистер Малфой?

— У меня болят зубы, профессор Амбридж. Поэтому мне сложно разговаривать.

Долорес опалила мальчишку яростным взглядом. Тот даже бровью не повёл. При всём впечатанном на уровне ДНК уважении к высокопоставленным работникам Министерства, пылающие взгляды парвеню типа Амбридж Малфои, представители аристократического рода с тысячелетней историей, воспринимали как что-то вроде пылающих взоров домовых эльфов. И, что самое обидное, Амбридж об этом догадывалась.

— Ладно, — выдохнула она и села, перестав угрожающе нависать. Драко рискнул отпустить щёку. Долорес подняла со стола и показала Драко разворот какой-то книжки: — Попробуем по-другому. Мистер Малфой, вы догадываетесь, что у меня в руках?

— Мне отсюда плохо видно, профессор. Судя по повторяющемуся рисунку записей, это некий журнал. Судя по длине каждой записи, это журнал, отмечающий какие-то короткие события. Судя по тому, что каждая запись делается одним из четырёх цветов, эти события как-то связаны со школьными факультетами. Судя по тому, что каждый цвет используется в двух оттенках, каждая запись регистрирует событие, которое может быть одного из двух типов. Я бы рискнул предположить, что это регистрационный журнал изменений количества факультетских баллов, — их присуждения и снятия.

— Вы совершенно правы, мистер Малфой. Если быть точным, вы сейчас смотрите на журнал изменений количества баллов за вчерашний день. И, посмотрите-ка, предпоследняя запись в нём — награждение факультета Слизерин пятнадцатью баллами за отлично проведённую вами трансфигурацию. Что вы трансфигурировали, Малфой?

Драко честно попытался припомнить. Это было несложно. Затем он попытался оценить, кто мог на него донести. Неужели Пэнси?..

— Я ничего не трансфигурировал, мэм, — ответил Драко, втайне радуясь, что после уделения внимания журналу он предусмотрительно продолжил смотреть в точку чуть выше и левее макушки Амбридж, а не в её глаза, и, следовательно, нет нужды отводить взгляд.

— Не может быть, Драко, — ласково сказала Долорес. — Тут зелёным по белому написано: «15 баллов Малфою за отлично проведённую трансфигурацию и за превосходные чары». И подпись: «Альбус Дамблдор».

Как ни пытался Драко сдержать изумление, у него ничего не получилось:

— Альбус Дамблдор?! Это который директор?! Но я ничего не… Но он не должен был узнать!

— То есть вы всё-таки что-то сделали, — удовлетворённо улыбнулась Амбридж. — Рассказывайте, что.

— Ну, понимаете, развлечений по вечерам в школе мало, поэтому… — раскололся Малфой.

Долорес Амбридж слушала его исповедь, не перебивая, только пару раз попросила пояснить некоторые термины. За её спиной солнце потихоньку скрывалось за снежными тучами.

— Итак, вы признаётесь, что совершили страшный проступок и нарушили десяток школьных правил, — наконец, отметила она. — Я надеюсь, никто не пострадал?

— Никто, профессор Амбридж, — чистосердечно ответил Малфой. Ну в самом деле, разве можно считать маглокровку из Когтеврана « кем-то »?

— Хорошо. То есть плохо, — поморщилась Генеральный Инспектор. — Вы нарушили школьные правила, и должны понести наказание. В качестве наказания я… Эм-м-м… Учитывая изощрённую магию, применённую вами и мисс Паркинсон, и отсутствие пострадавших… Я наказываю вас запретом на отрабатывание любых проступков методом исполнения каких бы то ни было хозяйственных обязанностей под надзором Филча в течение целого месяца после каникул. Если вы провинитесь, и вам назначат чистить трофеи в комнате наград или что-нибудь подобное, я потребую, чтобы эту отработку заменили чем-нибудь более серьёзным, вроде дополнительных часов подготовки к экзаменам, чтения книг в библиотеке или лишнего патрулирования ванной комнаты старост, с правом неограниченного купания. Возможно, даже в горячей воде.

— Мне и Пэнси? Вместе? Вот здорово, мэм!

— Профессор Амбридж, если позволите, или госпожа Генеральный Инспектор, — сурово отчитала юношу Долорес. — Я вижу, вы согласны с назначенным мной наказанием?

— Ещё бы!

— Отлично. Но это не отвечает на вопрос, что имел в виду Дамблдор. Я зачитаю вам полную версию его объяснения награждению: «15 баллов Малфою за отлично проведённую трансфигурацию возбудителей болезни и за превосходные чары». А сегодня утром Гарри Поттер получает освобождение от уроков и направление на госпитализацию, подписанное мадам Поппи Помфри. В своём направлении, копия которого отправлена в школьный архив, она указала симптомы: аномально высокая температура, обильная точечная сыпь, малиновый язык при пылающем лице, но нормальном цвете носогубного треугольника, воспаление слизистой оболочки глаза, фибринозные плёнки сероватого цвета на слизистой, затруднения дыхания. Предварительный диагноз, поставленный нашей доблестной целительницей, — скарлатина, дифтерия или корь.

Драко молчал. Ему было нечего сказать: он ничего не смыслил ни в заболеваниях, ни в симптомах.

— Мне показалось странным это сочетание, — продолжила Амбридж, явно упиваясь своими знаниями, — и я просмотрела несколько книг по целительству. Так вот, Драко, заболевание Поттера в том виде, в котором его описывает мадам Помфри, невозможно. Симптомы дифтерии противоречат симптомам кори: при дифтерии нет высокой температуры. Корь абсолютно вирулентна: если больной корью контактирует с кем-то, кто не болел корью и не привит, он заболевает, без исключений. Гарри Поттер живёт в комнате с Дином Томасом, Невиллом Долгопупсом и Симусом Финнинаном. О Дине Томасе и о Симусе Финнигане нет сведений, но медицинская карточка Невилла Долгопупса имеется в школьном больничном крыле: его бабушка трясётся над единственным внуком, как осиновый лист, и делает всё, от неё зависящее, чтобы с её драгоценным Невиллом ничего не случилось. Прививок от кори Невиллу не делали, и корью он раньше тоже не болел, так что иммунитету взяться неоткуда. После ночи в одной комнате с Поттером, на теле которого уже появились высыпания кори, у Невилла не было шансов не заболеть. Однако Долгопупс сегодня на зельеделии в очередной раз взорвал котёл, а затем пол-урока мешал мне разгадывать кроссв… Объяснять новый материал. То есть, очевидно, Долгопупс чувствует себя великолепно, к моему величайшему прискорбию.