Евгений Дубровин - Эксперимент «Идеальный человек». Повести

Но в трубке уже щелкнуло, и Варвара Игнатьевна явно ощутила огромное расстояние возле своего уха. Она тревожно ждала, как всегда ждут неизвестного звонка из другого города.

- Варвара Игнатьевна?..

- Я! Я!.. - Обрадовалась Варвара Игнатьевна, узнав голос невестки. - Куда ты запропастилась? Шурика надо кормить…

- Я не смогу приехать, мама… - Ирочка впервые назвала свекровь мамой. - Переходите на искусственное питание…

- Что за чушь! Приезжай немедленно! Где ты есть? Почему включилась междугородная? Ты из автомата?

- Я из Ростова…

- Хватит шутить!

- Я вышла замуж, мама…

- За какой еще замуж? - опешила Варвара Игнатьевна. - Ты же замужем.

- Все кончено. Я начинаю другую жизнь! Передайте это Геннадию… Я больше не могу… Жизнь одна… До свидания… Следите за Шуриком…

- Подожди! - изо всех сил закричала Варвара Игнатьевна. - Не клади трубку! Я позову Гену!

Варвара Игнатьевна подбежала к двери и забарабанила в нее кулаком.

- Скорей! Скорей! К телефону!

- Что случилось? - выскочил из спальни ученый, придерживая на носу очки.

- К телефону! Ирочка нас бросила!

Он рванулся к телефону, опрокинул стол.

- Что? - закричал он в трубку. - Кто?.. Эй! Кто говорит? Никого нет… Гудки…

- Дай сюда! - Варвара Игнатьевна вырвала трубку из рук сына.

- Алло! Алло! Все… И даже номер не оставила…

Красин только тут опомнился.

- Да что случилось? Из-за чего переполох? С Ирочкой случилось что-нибудь?

- Случилось! Замуж она вышла! Вот что случилось! Чучело ты огородное! - крикнула мать.

- За кого? Она же за мной замужем… - растерянно пробормотал Геннадий Онуфриевич.

- Эх, растяпа! - махнула рукой Варвара Игнатьевна… - Достукался! Совсем голову потерял с этим… экспер… тьфу!

Прибежал Онуфрий Степанович с дугой в руках.

- А? Опять шабашники?

- Иди, старый, гни свою дугу. Не твоего ума дело. Не сумел воспитать сына, так иди.

- Да что случилось?

- Ирочка нас бросила! Замуж вышла. Звонила сейчас из Ростова.

- Что же вы раньше мне не сказали? - обиделся Онуфрий Степанович. - Я бы заказал ей канифоли. В Ростове, говорят, полно канифоли.

- Какой канифоли, старый ты дурень! Замуж она вышла! Бросила нас!

- Замуж? Зачем? - удивился старик.

- Это ты ее спроси.

Онуфрий Степанович открыл рот и машинально ослабил веревку, которая скрепляла два конца дуги. Веревка развязалась, оглобля распрямилась и изо всей силы врезалась в трюмо. Посыпались осколки.

- Ах, болван! Ах, старый дурень! - Варвара Игнатьевна кинулась собирать осколки и, видно, не ведая, что делает, стала приставлять их к деревянной основе.

Геннадий Онуфриевич тряхнул головой.

- Ничего не понимаю, - сказал он сердито. - Моя жена замуж вышла, Ростов, какая-то канифоль. Впредь прошу не отрывать меня по пустякам. И потише себя ведите. Зеркало зачем-то разбили. Орете так, что стены дрожат. Вы засоряете мне опыт! Поняли? За-со-ря-е-те о-пыт! - Ученый ушел и хлопнул дверью.

Потоптавшись и так тоже ничего не поняв, отправился гнуть свои дуги Онуфрий Степанович.

Вера, узнав новость, поплакала, но вскоре вытерла слезы и сказала:

- Впрочем, этого следовало ожидать. Что у нее была за жизнь… Я бы тоже сбежала на ее месте… Ничего, будем ездить к маме в гости в Ростов, купаться в Дону. А закончит папа эксперимент - мама опять вернется. Сейчас это запросто.

Младшая же, «баламутка Катька», узнав о бегстве матери, пожала плечами.

- Ну и семейка, - сказала она. - Что ни день - новость. Не соскучишься. Скорей бы в отдельную квартиру. Отдохнула бы от вас всех.

И только один Сенечка был по-настоящему потрясен, узнав о подлой измене общему делу идейного вдохновителя эксперимента «Идеальный человек». Он-то и принес новость: Нуклиев взял расчет и уехал в неизвестном направлении.

Младший лаборант обнял своего коллегу за плечи:

- Ничего, не отчаивайся. Может быть, это даже лучше. Лучше сразу узнать, кто друг, а кто подлец, чем потом. Буду работать за двоих. С девицами порываю окончательно. Не веришь? Вот! - Сенечка торжественно снял сильно расклешенные джинсы с заплатами на заднем месте и бубенчиками внизу (презентовал Онуфрий Степанович), схватил нож и стал кромсать их на части. - Так их, так! С прошлым покончено! Они ведь, девицы, на мои брюки в основном клевали. Сам-то я парень из себя невидный… Только дай мне какие-нибудь штаны, не идти же в трусах…

Материнское молоко пришлось заменить искусственным (пригодились два ведра детского питания). Ирочкины вещи вынули из гардероба и связали в узел на тот случай, если она их затребует. Но бывшая мать не требовала ничего. Больше она не звонила и не писала. Только один раз на имя Варвары Игнатьевны пришла посылка из Адлера с мандаринами и хурмой.

Вскоре жизнь в семье Красиных, сделав такой сильный зигзаг, опять вошла в свою колею.

Несмотря на бегство матери, контропыт «Брешь» на семейном совете решено было продолжать. Вера каждый вечер залезала в платяной шкаф, выходила ночью и шептала на ухо брату русские слова. Иногда во время ночных шептаний Шурик-Смит просыпался и, как казалось девушке, с удивлением вслушивался в новые для него слова: «мама», «папа», «каша».

- Может, и перебьем, - вздыхала за чаем Варвара Игнатьевна. - Все-таки русский он, а не иноземец какой. От своих рожден. Кровь должна проснуться.

Казалось, оставалось подождать всего несколько месяцев, пока Шурик-Смит произнесет первые слова, и тогда можно будет убедиться, кто восторжествовал: ученые со всей их методикой и аппаратурой или простые люди, избравшие столь нехитрый метод - шептания в ухо родных слов, но тут произошло событие, которое перевернуло в семье Красиных все вверх дном.

Началось все, казалось бы, прозаично и буднично. Сенечка купил себе фотоаппарат.

Неизвестно, что послужило толчком к покупке фотоаппарата. Может быть, слова Веры, как-то заявившей за вечерним чаем (Сенечка частенько теперь сиживал вместе со всеми на кухне и с удовольствием пил чай с клубничным вареньем):

- Господи, какая скука… Вокруг все такие умные. В школе все умные, на улице умные, в кино умные, дома умные… Козероги, ну расскажите какой-нибудь анекдот или спляшите чарльстон!

Старики смущенно кашляли: они не знали ни одного анекдота, а про чарльстон и вовсе не слышали.

- Или вот вы, Сенечка… Какой-то вы положительный, правильный. Никаких у вас недостатков нет…

- Недостатки у меня есть, - торопливо сказал младший лаборант. - Я люблю пиво и девушек.

- Это достоинства, а не недостатки, Сенечка. Вот если бы вы, например, были какой-нибудь чудак… фокусник, что ли… Тогда с вами было бы весело… Придумайте что-нибудь, а, Сенечка? Чтобы крутилось все в доме, чтобы суета, неразбериха…