Валерий Брусков - Театр Абсурда

Мокшин вдруг изменился в лице, ставшем похожим на театральную маску, ещё не определившуюся с выражением смеха или плача. Огурцов не увидел этих перемен, поскольку был к нему спиной.

— Ты думаешь, что всё это — только начало?.. — спросил Мокшин. — Пока — стадионы, а потом…

— Да, начало Конца… На Земле слишком много мегаполисов с чудовищной концентрацией людей, и если сейчас начнётся цепная реакция срабатывания всех сжатых пружин… Стадионы — это искусственно повышенная плотность населения и эмоций, потом с них и в других местах может начаться цепная реакция…

Лицо Мокшина, как-то вдруг, ни с того ни с сего, выбрало фиксированное выражение спонтанной ярости.

— Похоже, ты прав… — он достал из подмышечной кобуры свой пистолет и выстрелил идущему впереди Огурцову в затылок…

Живущий среди людей, всё меньше чувствует себя Человеком…

Недавно по ТВ показала Брейвика, убившего пять лет назад в Скандинавии почти сотню человек, и сидящего сейчас в тюрьме в таких условиях, которые многим и не снились даже на свободе…

Я тут же вспомнил про свой рассказ, написанный в середине 90-х годов прошлого века. Тогда это была просто детективная фантастика, но сейчас всё кажется каким-то мистическим предвидением. И то, что я описывал в рассказе одну из скандинавских стран, и с некоторыми фамилиями — оттуда же. И в особенности — заключительной фразой рассказа, потому-что Брейвик на государственном уровне уже почти созрел для того, чтобы стать национальным героем…

А что с миром будет ещё через двадцать лет?..

Вертолёт вынырнул из-за крыши высотного здания нефтяного банка, слегка поворачиваясь вокруг оси, провалился в тесный колодец крохотной площади, и завис в метре от мостовой, покачиваясь под порывами ветра, создаваемыми его же винтом. Из своевременно распахнутого люка геликоптера нетерпеливо выпрыгивали люди в глухих защитных костюмах, прижимавшие к груди длинноствольные автоматы.

— Это ещё что такое?! — возмущённо спросил Беркли. — Мы пока подмоги не вызывали!

— Начальство смотрит гораздо дальше нас с тобой, и на всякий случай подстраховывается. — Линдсберг смешно щурился от ветра, который нагонял на его глаза слёзы.

Вертолёт уже сидел, и люди в штатском вытаскивали из его тёмного нутра многочисленные ящики и ящички, поспешно складывая из них высокий штабель.

— А это что ещё?! — не понимал Беркли. — Какого, простите, чёрта?! Что они вообще себе позволяют в такой ситуации?! А если этот псих из-за них переполошится, и начнёт пальбу?! Они что, совсем сдурели?! Там же почти полсотни безоружных людей! Если ему что не понравится, он их всех перестреляет, как белок в клетке!

Беркли решительно двинулся к группе только что прибывших военных, перед которыми, энергично размахивая руками, расхаживал некто в гражданском, но явно офицерского вида.

Вертолёт облегчённо взмыл к высоким крышам и исчез за ними, унося с собою шум и ветер.

Офицер шагнул навстречу комиссару.

— Потрудитесь объяснить!.. — гневно начал Беркли.

Офицер отдал честь.

— Майор Оберли! Имею письменный приказ сменить ваших людей на боевых позициях!

— С какой это стати?! — уже привычно возмутился Беркли. — Мы что, не справляемся со своими обязанностями или больше не внушаем доверия нашему правительству?!

— Нет, господин комиссар, не в этом дело. Просто предстоит специфическая операция, которую способны успешно провести лишь специально подготовленные люди.

— Какая операция, майор?! О чём вы вообще сейчас говорите?! Вы его, конечно же, пристрелите, но перед этим он успеет загубить не один десяток невинных жизней! Не слишком ли велика плата за смерть сумасшедшего, возомнившего себя суперменом?! Переговоры ещё не исчерпали себя! В конце концов, можно и откупиться! Никакие деньги не могут сравниться с человеческой жизнью! Её даёт Бог, и только он имеет полное право забирать свой подарок обратно!

— У меня есть письменный приказ, господин комиссар, — сказал Оберли почти извиняющимся тоном. — У вас — ваш, а у меня — свой. Мы оба не в праве их нарушать.

…— Эй, копы, мать вашу! — сердито запищал радиотелефон в руке у Беркли. — Что у вас там такое творится?! Мы так не договаривались! Вы что, хотите новых проблем?

Комиссар поспешно нажал кнопку ответа.

— Не волнуйтесь, ничего страшного! Это всего лишь смена! Городское начальство считает, что военные лучше полиции справятся с задачей обеспечения здесь порядка!

— Смотрите, комиссар! — пропищала рация. — Если это не так, я начну вышибать мозги заложникам!

— Всё нормально, Стрик! — комиссар посмотрел на гражданских, копошившихся возле выгруженных из вертолётов ящиков. — Спешу вас обрадовать: они привезли обещанные деньги, так что военные выполняют функцию и их охраны! Сумма-то немалая!

— Это самое приятное для меня известие за последние полчаса, комиссар! — довольно отозвалась рация. — Когда я отсюда наконец вырвусь, то пришлю вам за него по почте целый ящик французского шампанского! Какое вы больше любите?!

— Полусухое… — автоматически ответил Беркли, чтобы не прерывать с преступником диалога.

— Это весьма забавно, комиссар, но в этом наши вкусы совпадают! — хохотнула рация. — Мы могли бы подружиться!

— Я подумаю, — продолжал Беркли неприхотливый экспромт. — Когда вы улетите с деньгами, а меня за это пинками уволят из полиции, мне придётся круто менять свою жизненную философию. Нынешние друзья от меня, скорее всего, отвернуться, и я вынужден буду искать дружбы у своих бывших врагов, — полицейский умышленно старался быть по возможности многословным, чтобы выиграть время.

— Я весьма рад за вас комиссар! — охотно отозвалась рация. — Но ещё больше я буду рад, когда мне, наконец, принесут мои любимые денежки! Автобус уже готов?!

— Ждём буквально с минуты на минуту. — Беркли нервно оглянулся. — Он вот-вот будет.

— Ладно, даю вам ещё полчаса! — смилостивилась рация. — Но ни минутой больше, комиссар! Так им и передайте! У меня уже жутко чешутся руки, а патронов в моей большой сумке с лихвой хватит на то, чтобы изрешетить целую сотню!

Беркли отключил рацию от передачи.

— Я надеюсь, это деньги?.. — спросил он у офицера, снова посмотрев на непонятные ящики.

— Нет, комиссар, это другое…

— Какого чёрта?! — Беркли ткнул пальцем в свои наручные часы. — Через двадцать девять минут он начнёт расстреливать заложников, а мы ещё и с места не сдвинулись!

— У меня приказ… — майор Оберли сделал короткий знак рукой, и его солдаты двинулись к позициям полицейских. — Будьте добры, комиссар, уведите отсюда своих людей. Они слишком плохо экипированы, поэтому рискуют гораздо больше, чем мы.