Пелам Вудхаус - Псмит в Сити

Есть одно, всегда способное отвлечь внимание толпы от оратора — диспут между двумя единицами из составляющих ее. Взгляды мистера Уоллера на трезвенность были забыты во мгновение ока. Недавние слушатели сгрудились вокруг Майка и его противника.

Последний теперь встал на ноги и крутил головой, высматривая, кто на него напал.

— Билл, вот он, — восклицали оживленные голоса, подразумевая Майка.

— Энто он тебе врезал, Билл, — более детально сообщали другие.

Билл двинулся к Майку боком на манер краба.

— Ктой ты такой, а? — сказал Билл.

Майк, справедливо рассудив, что вопрос этот чисто риторический, и что Билл не испытывает особой жажды получить информацию о его семейной истории, не ответил. Точнее, ответ его был не словесным. Он выждал, пока вопрошающий не оказался в радиусе достижения, а тогда ударил его в глаз. Ответ куда более удовлетворительный, если не для самого Билла, то для заинтересованных зрителей, чем любой словесный фонтан.

Толпа испустила блаженный вздох. Их воскресный день обещал стать именно таким, каким, по их убеждениям, следует быть воскресеньям.

— Дай-ка свое пальто, — деловито сказал Псмит, — и попытайся покончить с этим побыстрее. Обойдись без показного спарринга. С самого начала вложи всего себя. Я буду держать бдительное око открытым, чтобы никто из его друзей или родственников не вмешался.

Внешне Псмит был невозмутим, но внутренне он себя таким уж спокойным не чувствовал. Одно дело — обычная разборка перед беспристрастной толпой, от которой можно ждать соблюдения положенного в таких делах этикета. Что касается данного маленького диспута с Биллом в его матерчатой кепке, он, конечно, мог положиться на то, что Майк проведет его на высоте. Но как долго толпа будет удовлетворяться ролью всего лишь зрителей? В том, кому отданы ее симпатии, сомнений не было. Билл, теперь скинувший пиджак и хриплым голосом набрасывающий либретто того, что он намерен сделать: сбить Майка с ног и втоптать его в грязь — вот наименее сокрушительный подвиг, который он обещал совершить для развлечения снисходительных зрителей — был явно популярным фаворитом.

Псмит, хотя и не показывал этого, был исполнен самых дурных предчувствий.

Майк, более занятый непосредственно происходящим, о будущем не тревожился. У него было перед Псмитом то огромное преимущество, что он весь отдался ярости. Псмит мог обозревать ситуацию в целом, взвешивать риск и всякие возможности. Майк же видел только Билла, надвигающегося на него, опустив голову и сгорбив плечи.

— Валяй, Билл, — сказал кто-то.

— Наддай, Арсенал! — подначил голос с края толпы.

Хор подбадриваний друзей в первом ряду:

— Давай, Билл!

И Билл дал.

Билл (фамилия неизвестна) не принадлежал к этим новомодным борцам. Он не жаловал американскую стойку и артистические финты. Стиль его был сугубо собственным. Отчасти словно бы позаимствован у черепахи, отчасти у ветряной мельницы. Голову он старательно втягивал в плечи, а руками крутил крест на крест.

Майк же наоборот стоял во весь рост и бил прямо, в результате чего сильно ушиб костяшки пальцев о череп противника, как будто не сильно того потревожив. В процессе он получил один из мельничных свингов в левое ухо. Толпа, настроенная пробилловски, издала торжествующий вопль.

Это окончательно разъярило Майка. Он перешел в наступление. Билл, на мгновение ублаготворенный своим успехом, отступил назад и предался боксированию с тенью, когда Майк прыгнул на него, как пантера. Они вошли в клинч, и Майк, обхвативший Билла ниже, швырнул его в толстяка, смахивавшего на кабатчика. Они рухнули на землю, и Билл оказался внизу.

И тут друзья Билла ринулись в бой.

Майка об этом поставил в известность сильнейший удар тростью по плечам. Даже будь он в пальто, удар этот причинил бы немалую боль. Но был он только в пиджаке, и подобной боли ему еще никогда в жизни испытывать не приходилось. Он подскочил с воплем, но Псмит его опередил. Майк увидел, как его новый противник вновь взмахнул тростью и рухнул, так как правый кулак Старого Итонца пришелся ему точно под подбородком.

Майк метнулся к Псмиту.

— Это место не для нас, — скорбно заметил последний. — Ноги в руки, думаю. Давай!

Они одновременно кинулись туда, где толпа поредела. Кольцо, сомкнувшееся вокруг Майка и Билла распалось вследствие вмешательства союзников последнего, и там, куда они свернули, стояли лишь двое. И эти двое, очевидно, почитали нейтралитет лучшим типом политики, так как ничего не сделали, чтобы задержать их. Псмит и Майк ринулись в проем и помчались к дороге.

Внезапность их маневра обеспечила им необходимую фору. Майк оглянулся через плечо. Толпа, словно бы вся до единого, гналась за ними. Билл, извлеченный из-под кабатчика, возглавлял погоню. С отставанием на секунду бежала компания из троих, а затем гурьбой все остальные.

В таком порядке они достигли дороги.

Примерно в пятидесяти ярдах дальше стоял трамвай. При обычных обстоятельствах он, скорее всего, уехал бы задолго до того, как Псмит и Майк успели бы достичь его, но кондуктор с любовью к спорту в крови увидел что-то вроде финиша марафона и не только не подал сигнала трогаться, но вышел на дорогу, чтобы ничего не упустить, а также окликнул водителя, который не замедлил присоединиться к нему. Пассажиры на крыше повскакали с мест полюбоваться нежданным зрелищем. Раздались крики ободрения.

Псмит и Майк достигли трамвая, имея десять ярдов в запасе, и, будь он готов тронуться, все обошлось бы. Но Билл и его друзья прибыли, когда вожатый и кондуктор все еще стояли на дороге.

Ситуация теперь обрела сходство с Горацием на мосту. Псмит и Майк повернулись отражать врагов на подножке трамвая. Билл, на три ярда опережавший остальных, стащил с нее Майка и вместе с ним повалился на дорогу. Псмит, чье достоинство несколько пострадало от того, что его головной убор сбился набок, спустился как раз вовремя, чтобы перехватить подбегавших.

Псмит как кулачный боец, несколько утратил невозмутимую величавость, характеризовавшую его в более мирные минуты, но, бесспорно, он был эффективен. Природа обеспечила ему большую дальность ударов и легкость ног, поразительную для человека его роста, а на каком-то этапе своей карьеры он, видимо, постиг, как действовать руками. Первый из подбежавшей троицы, владелец трости, имел несчастье налететь прямо под удар левой Старого Итонца. Удар этот пришелся в самую пору, а сила его вкупе со скоростью, с какой бежала его жертва, уложила тростевладельца на мостовую. Там он перевернулся, сел и дальнейшего участия в происходящем не принимал.

Остальные двое атаковали Псмита разом с обеих сторон. В процессе левый споткнулся на Майке с Биллом, которые все еще выпутывались друг из друга, и упал, предоставив Псмиту свободу сосредоточиться на втором, долговязом хлипком отроке. Отличительными его чертами был длинный нос и светло-желтый жилет. Псмит левой ударил его по первому, а правой — по второму. Долговязый отрок забулькал и столкнулся с Биллом, который вырвался от Майка и, пошатываясь, поднялся на ноги. Билл, получивший во время своего интервью с Майком на дороге второй удар по глазу, пребывал в некоторой растерянности. Ошибочно приняв долговязого за врага, он незамедлительно врезал ему в область подбородка, и только-только уложил его, когда официальный голос произнес: