Вячеслав Солдатенко - Маленькая опера [litres]

– Моя крёстная мать!

– Значит он – твой брат во Христе?

– Да. И он какое-то время поживёт с нами! – заявила Паола.

– Но у нас всего одна кровать!

– Где твоё гостеприимство?

Дон Пепе нахмурился.

– Бено, помолчи. Тони поздравляет Паолу с премьерой.

– Вообще-то я приехал к вам, дон Пепе – признался Тони.

– Ко мне?

– Тётушка велела записаться в мафию.

– Но мы в Голландии! Тут в лучшем случае сопротивление!

– Тогда я запишусь в сопротивление. Название не важно.

– Кем ты был в Палермо?

– Садовником. Потом началась мобилизация. Тётушка сказала лучше быть бандитом, чем трупом!

Последние слова Тони сказал голосом тётушки, для убедительности.

– Чудесно! – обрадовался Бено. – Раз ты мафиозо, то будешь жить у дона Пепе! А теперь позвольте сделать важное заявление!

– Здесь я решаю кто мафиозо, а кто нет! – отрезал Джузеппе.

Самого Бено приняли в семью потому что Паола хотела петь. Брак с директором филармонии увеличивал шансы. В обмен на руку, сердце и обязательства Бено получил красавицу жену со страшным характером, кредитную линию и доступ к кухарке.

– Молодец, Тони, хорошо сказал! – подытожил Джузеппе.

Юноша сел на место. Все выпили, потому что семья не должна ссориться.

– Вот теперь, говори!

– Дело в том, что… Оперы не будет, – буднично признался Бено.

Перед концом света, наверное, повиснет такая же пауза. Людям захочется остановиться и подумать, что они не так сделали, почему мир летит в тартарары. Паола велела повторить сказанное. Она не успела рассвирепеть с первого раза.

С лицом бесстрастным, будто каждый день перечёркивает год жизни и обнуляет семейный капитал, Бено повторил:

– Оперу запретили. Дорогая, хочешь кьянти?

Он сам наполнил свой бокал, выпил мгновенно, снова налил и снова выпил, как чистую воду.

Скандал – важная часть итальянского застолья. В нём есть ряд обязательных правил.

1. Жест важнее слова. Слова врут, жесты – никогда.

2. Обещания покалечить означают привязанность и уважение. Если кровь и прольётся, то немного.

3. Яркость аргумента важнее содержащегося в нём смысла. Например, «лучше бы я застрелилась, когда тебя повстречала» – бессмысленно, но ярко. Очень хороший аргумент.

4. Между признанием в любви и обещанием убить пауза не обязательна.

5. Грозить разводом можно бессчётное число раз, чем чаще, тем лучше.

Дон Пепе переспросил у Тони, тыча при этом пальцем в зятя.

– Что он сказал?

– Он сказал, что оперы не будет.

– Повтори! – снова потребовала Паола.

– Не волнуйся, – улыбнулся Бено, – мы поставим что-нибудь другое!

– Негодяй! – зашипела Паола. Её голос, горящий взгляд, формулировки – всё обещало интересный вечер.

Дон Пепе тоже захотел уточнить.

– Послушай, Бено. Я дал тебе десять тысяч. Ты обещал отдать двадцать. Ты же знаешь правила нашей организации?

Дон Пепе сделал жест, означавший муки и долгожданную смерть.

– Я не виноват! Кто-то сказал коменданту, что Кармен цыганка.

– И что?

– Правительство запретило цыган.

– И ты согласился? – взвизгнула Паола.

– А что я мог сделать?

– Застрелить коменданта!

– Я не убийца! Я дирижёр!

– Тогда подкупить!

– Ты знаешь, сколько стоит подкуп коменданта?

– Я знаю только, что ты – нищий! Мне это надоело. Я от тебя ухожу!

Бено вскочил и какое-то время носился по гостиной, размахивал руками, шипел и булькал.

– Тебе деньги дороже любви! И кто ты после этого?

– Бедняжка! Золушка! Белоснежка и красавица! – отвечала Паола искренне.

– Я бы назвал тебя иначе!

Женщина повернулась к брату.

– Ты слышал? Он назвал меня проституткой! Меня, примадонну парижской оперы!

Дон Пепе с радостью вступил в беседу.

– Послушай, Бено! Я отдал тебе самое дорогое – сестру и деньги! И теперь ты называешь её проституткой?

– Могу называть «примадонной»! – съязвил Бено.

Паола ткнула в мужа острым пальцем.

– У него всё звучит как «проститутка»! Пепеньелло, ты мой брат и должен защищать меня от мужа. Застрели его немедленно!

Дон Пепе развёл руками.

– Сначала пусть вернёт долг!

– Или завтра у меня будет опера, или вы все горько пожалеете! – твёрдо сказала Паола. И добавила такое слово, что мужчины вздрогнули. Потом проследовала в свою спальню и грохнула дверью.

– Послушай, Джузеппе. Давай поставим другую оперу! Травиату!

– Травиата тоже проститутка!

– Согласен. Но в современной музыке профессия вторична, куда важней национальность! Дай мне десять тысяч!

– Новый кредит? Сначала мне придётся переломать тебе руки.

– Зачем?

– Таковы правила организации.

– Ты будешь ломать родного зятя?

– Почему я? Тони сломает. Эй, малыш, ты хотел работу?

– Но я дирижёр! Я работаю руками! – Бено помахал для наглядности.

– Хорошо, тогда ноги.

– Ах, так? Я донесу на тебя коменданту!

– Доноси. Комендант мой друг!

– Это старый комендант твой друг! Новый тебя расстреляет! И вон из моего дома!

Джузеппе ухмыльнулся. Он подошёл и похлопал дирижёра по лысине.

– Теперь это мой дом! Здесь живут моя сестра и мой работник!

– Но здесь мои кровать и вещи!

– Верни долг и возвращайся в семью!

Дирижёр пыхтел и трясся, но сделать ничего не мог.

– Вот значит, как? Паола, мы уходим!

– Без оперы ты холостяк! – крикнула Паола из-за двери.

– Вы ещё пожалеете! Я вам покажу! – пригрозил Бено. Он забрал со стола бутылку и понёсся к дверям, опрокидывая по пути мебель.

После его ухода Джузеппе налил себе ещё борща и сказал, обращаясь к Тони:

– Типичный ужин в итальянской семье. Тихо, по-семейному. Не обращай внимания.

Штабные офицеры красивее фронтовых. Кители подогнаны, фуражки выгнуты. Снаружи они чисты, отглажены, всё в них блестит и поскрипывает, никаких признаков внутреннего скотства. Избыток одеколона можно объяснить высокой готовностью к химическим атакам.

Каждое утро работники штаба собираются у больших карт и побеждают противника силой мысли. Синие прямоугольники на карте хорошие, красные плохие. Синие движутся куда нарисовано, красные в ужасе отползают. Не война, а удовольствие. В свободное время адъютанты, секретари и начальники служб пишут стихи о любви к Родине. За красивую форму и общий романтизм их обожают женщины. Неудивительно, что штаб всегда голосует за продолжение войны.

Теперешняя бойня длится шестой год. Личный состав синих прямоугольников целиком состоит из стариков и инвалидов. Они хорошо выглядят только на картах.

(Был, например, в Голландии отдельный батальон бойцов с болезнями уха. Командовал ими единственный в мире майор, владеющий языком глухонемых. А дивизию № 70 целиком сформировали из людей с проблемами пищеварения. Дивизия дралась с яростью, необычной для здоровых людей, но вполне нормальной для язвенников.)