Л. Романовская - Тсс…кажется, я беременна

Папа точил большой разделочный нож и тихо напевал себе под нос.

– С ума сошла? – Юнона потащила мать в комнату и взмолилась, – Только бабушке не говори – она не переживет.

– Это точно…

Наталья Степановна в полной растерянности и раздрае опустилась на кровать и, обхватив лицо руками, покачала головой.

– Это ж надо такому случиться… моя дочка и мать-одиночка. Ой-ой-ой, и о чем ты только думала…

– Ма-а-а-ам… – начала было Юна, но мать вдруг всплеснула руками, совершенно по-бабьи так, и грозно глянула на дочь.

– Ты же не собираешься того?.. – она многозначительно указала на живот и Юна закатила глаза.

– Мам!

– Не мамкай! Только попробуй мне избавиться…

– Я и не собиралась, – надула губы дочь и сложив руки на груди, запыхтела словно чайник.

– Вот то то же! Ничего, тебя вырастили и её вырастим.

– Его! – поправила Юнона.

– Да хоть их. А Максима мы тебе вернем.

– Правда?

– Ну… даже если нет, не велика потеря. Что это за мужик такой, что бросает беременную подругу накануне свадьбы?

– Ну…

– Что ну? Юнона Степановна, не темни!

– Я даже не знаю, как сказать… – залепетала Юна, но быстро сдалась под материнским напором, – Он не в курсе. Как бы. Вот.

И предательски улыбнулась одним краешком губ. Скукожилась вся и будто бы даже меньше ростом стала под материнским взглядом.

Наталья Степановна набрала полную грудь воздуха, хрустнула шейными позвонками и размяла кисти рук.

«Ну все, сейчас бить будет», – в панике подумала Юнона, глазами пытаясь найти место, куда бы можно было спрятаться. Как назло, в родительской спальне таких мест отродясь не водилось.

– Видит Вселенная, если б ты не была в положении, я бы тебя отшлёпала, словно дрянную девчонку. Но раз пошла такая пьянка, то…

Тут она выглянула из спальни и крикнула:

– Отец, неси бокалы, у нас скоро родится внучка!

Топот отцовских ног возвестил о скором приближении хозяина семейства и уже спустя секунду отце ворвался в комнату.

– Это у вас внучка родится. А у меня будет внук.

– Еще чего! Девочка будет и точка!

– Ну вот у тебя и будет девочка. А мне доча пацана родит, чтобы было значит с кем на рыбалку ходить. Да, Юнона?

Юна закатила глаза и ждала, когда родители успокоятся. По опыту она знала, что споры продлятся минут пятнадцать. Потом мама расплачется и папа будет ее утешать, а потом…

А что потом она так и не успела додумать, потому что в коридоре раздался звук открываемой двери и жалобное мяуканье кота.

– Тсс… – прошептал папа и даже ростом будто бы меньше стал, – кажется Клавдия Семеновна пришла.

Клавдию Семенову, маму Натальи Степановны в доме Синицыных боялись и уважали. Статная и абсолютно седая дама неопределённого возраста, настолько неопределенного, что даже родная дочь не знала сколько ей лет. Клавдии всегда было что-то около сорока пяти, плюс-минус, и плевать ей было, что дочери уже год как перевалило за сорок шесть…

Бабуля всегда приходила невовремя, хотя она так конечно же не считала, и чаще всего доводила всю семью до белого каления. Ну а потом обычно с чувством выполненного долга, довольная жизнью и собой, в частности, она гордо уходила домой.

– Ну что, голуби, кто что натворил? Признавайтесь, пока я вам допрос с пристрастием не учинила!

Откуда-то Клавдия всегда была в курсе семейных проблем и тут же появляясь как черт из табакерки, чтобы их усугубить.

– Бабулечка, не волнуйся, все в порядке, – тут же подорвалась Юна, чем только больше укрепила Клавдию в подозрениях.

– А, все ясно. Случилось что-то экстраординарное. Степан, принеси даме виски, я должна крепко подумать. Все равно вы так просто не сдадитесь.

– Мама! Тебе врач запретил пить по утрам. Ну в самом деле…

– Учить свою дочь будешь. Степан, виски!

– Наташа?

– Степан, не надо…

– Неси!

– Да хватит вам! – вдруг закричала Юна и неожиданно для всех расплакалась.

Клавдия недоуменно покосилась на дочь, потом на зятя и наконец на внучку.

– Это же не то, о чем я думаю?! – грозно начала она, но Наталья лишь отмахнулась и вдохнула.

– И кто этот подонок? Кто моего ребеночка обидел?

Наталья вновь вздохнула, а Степан сжал кулаки.

– Да вы что… так они ж того, женихались вроде. Неужто сбёг ейный хахаль? Как там его…

– Максим, мама.

– Да хоть хрен моржовый. Куда говорю убёг? Почему не догнали?

– Так она сама вроде как…

– Да ладно… внуча, я конечно все понимаю, но растить дитя в одиночку то еще удовольствие. Вот я твою маму замучилась одна тащить…

– Ну и бросила бы! – с обидой воскликнула Наталья.

– А вот надо было. Ишь ты какую стерву вырастила, еще обижается.

– Прекратите! – подал голос Степан Петрович, – Нашли время собачиться.

– Это мы-то собачимся? Наталья! Угомони своего питекантропа, пока я его не отходила своим протезом!

– Ма, ну в самом деле, не до того сейчас. Бросил ее Добровольский. Что делать-то теперь? А?

Бабушка пожала плечами и спокойно ответила:

– Что делать, что делать… Да сжечь к чертям собачьим!

– К-к-о-го сжечь?..

– Кого-кого, хату. Но вначале обнести. А потом сжечь. Обнести и сжечь, по-моему, прекрасно! Ну, как вам план?

ЮНОНА

– Не, ну вполне рабочий план… – пожал плечами папа, искоса глядя на жену. – Хотя я бы, конечно, тупо морду набил и силком в загс затащил.

– Не надо силком, – всхлипнула Юна, – Я по любви-и-и замуж хочу. Ну чего вы как с ума посходили, а?

– Милый, ну в самом деле! Ну не хочет этот ее Добровольский жениться, да и чёрт с ним. Сами родим, сами вырастим и сами воспитаем.

– Так как вы говорите фамилия этого подлеца? Добровольский? Помедленнее только, я записываю…

– Бабушка!

– Ну ладно, ладно…

– Клавдия Семеновна, мы с вами потом это обсудим, – шепнул Степан теще на ушко.

Бабуля «незаметно» подмигнула ему и погладила внучку по глупой головушке.

– Ты вот что, душа моя. Слухай сюда и наматывай на усы – бабуля плохому не научит. Если только грабить, но это потом. Как родишь.

– Мама!

– Ну а что? Долго мы еще скрывать будем?

– Клавдия Семенова!

– Ой все, все. Вырастили цветочек нежный, правды жизни не знающий. Эх…

– Бабуля, расскажи, – попросила Юнона.

– В другой раз, деточка. А сейчас ты иди-ка отдыхай, в твоем положении волноваться нельзя. А мы пока обсудим с твоими непутевыми родителями, что с твоим хахалем делать.

– Да не будем мы ничего с ним делать! – возмущенно воскликнула Наталья.

– По крайней мере не сегодня… – тихо добавил Степан.

– Ну уж точно не сейчас, – улыбнулась бабуля.

Юнона уже хотела вновь возмутиться, но тут почувствовала тошноту и, схватившись за горло, побежала в туалет под сочувствующими взглядами дражайших родительниц. И не слышала Юна слова отца: