Иоанна Хмелевская - Проза жизни [Обыкновенная жизнь]

Шпулька запустила в сетку обе пятерни, пытаясь прикрепиться к ней навечно.

— Давай позже! Не в обеденное же время… сейчас тут никого нет. И вообще я так, сходу, не могу! Тут даже калитки нет!

— Найдём. Пошли, никто нас не укусит! Обойдём вокруг и отыщем какой-нибудь вход.

Шпулька вообще была по натуре застенчивой, а в сложившейся ситуации так и вовсе оробела.

Тереску подбивала на решительные действия мысль о Богусе, о гом, что ближе к вечеру надо поджидать его дома. Чем быстрее они управятся, тем меньше риска. Она неслась на полной скорости вдоль сетки, таща за собой упиравшуюся подругу.

Калитки нигде не было видно. За следующим углом обнаружились, правда, ворота, но они были наглухо закрыты. Вокруг было тихо, пустынно, никаких признаков жизни.

— Бесполезно, — решительно сказала Тереска, останавливаясь у ворот. — Так мы будем кружить до конца света. У меня нет времени. Придётся перелезть.

— Ты с ума сошла! — переполошилась Шпулька. — Нас поймают! Примут за грабителей!

— Нас не поймают, потому что убегать мы не будем. И какие грабители среди бела дня? Если нас засекут, объясним, что нам нужно. На грабителей мы не похожи, а участковый меня знает. Тебя, кстати, тоже. А вообще даже лучше, если нас заметят, ведь надо же с кем-то поговорить! Смотри, ворота очень удобные. Лезем!

Шпулька уже устала сопротивляться и исчерпала все аргументы. Тереска залезла на столбик у ворот и перекинула на другую сторону портфели, сначала свой, а потом и Шпулькин.

— Теперь отступать поздно, нам надо туда попасть, — сурово возвестила она, и Шпульке ничего не оставалось, как покориться.

— Самое время кому-то нас застукать, — нервно сказала Шпулька. — Мы здесь, а портфели — там.

Но через пару минут они уже были там, где портфели. Перелезть через ворота, снабжённые всякими приступочками в виде засовов, замков и навесных петель, не составило никакого труда.

Сентябрьское солнце освещало живописный, красочный пейзаж, дышащий безмятежным, тишайшим спокойствием. Подруги постояли, озираясь по сторонам, а потом двинулись вперёд — бесшумно, на цыпочках.

— Ни единой живой души, — недовольно шепнула Шпулька.

— Тише, — осадила её Тереска. — Там кто-то есть.

Двумя участками дальше между кустами происходило неясное шевеление и слышались отзвуки голосов.

Разлитые вокруг тишина и безмятежность так зачаровали их, что пробудить это дремлющее под осенними лучами царство показалось им чуть ли не кощунством. Тем более что приглушённые отголоски производили впечатление чего-то скрытного, таинственного и взывали к осторожности. Воображение Те-рески тут же нарисовало картину секретничающей банды, и она затаила дыхание. Шпульке воображение ничего не подсказывало, но по спине у неё почему-то пробежал озноб. Обе замедлили шаг и стали на цыпочках продвигаться вперёд по травянистому краю тропинки.

Через несколько десятков метров, пробираясь все медленней и осторожней, они добрались до единственного участка, выдающего признаки человеческого присутствия, и обнаружили трех субъектов. Один из них, в шортах и без рубахи, копал грядку. Другой сидел спиной к ним на низенькой табуретке, одет был в ничем не примечательные брюки и рубаху поло, перехваченную чем-то вроде фартука, куда он лущил стручки. Третий, голый по пояс, зато в галстуке, восседал под деревом на лавке, а на столе перед ним лежали какие-то бумаги, в которые он что-то вписывал. Все вокруг них было заставлено бутылками с пивом.

Голоса уже долетали отчётливо.

— … — Ну, двинешь его бампером, ладно, переедешь, а вдруг недобьешь? — с явным недовольством говорил тот, что лущил стручки. — И что, выскочишь и станешь добивать?

— Дам задний ход и перееду ещё раз, — сказал сидевший за столом. — Не хватит — повторю.

— Ага. Будешь, значит, грохотать мотором, устроишь шум на всю деревню? Вокруг фонари, люди увидят, услышат… Рискованно.

— Можно позже. Когда все будут спать.

— Всегда найдётся кто-нибудь, страдающий бессонницей.

— Так что, пусть живёт? — раздражённо спросил тот, за столом. — Задавить, и все тут. Волков бояться…

— Ты неправ. Надо просчитать все до мелочей, найти самый безопасный способ. На тебя ведь никто не подумает, ты вообще вне подозрений!

— Говорил я вам, — сказал тот, что копал грядку и до сих пор помалкивал. — Плохое это место…

Он перестал копать, разогнулся, повернул голову — и осёкся. Взгляд его упал прямо на Тереску и Шпульку, затаившихся с другой стороны низкой сетки.

Все трое стояли, замерев от неожиданности. Два других типа тоже обернулись и тоже оцепенели, уста-вясь на внезапно обнаружившуюся аудиторию.

Подруги вросли в тропинку соляными столбами. Смысл услышанного докатывался до их сознания постепенно, но оглушительно, как гром с ясного неба. Скованная ужасом Шпулька потеряла всякую способность двигаться, говорить и соображать. Тереска же с большим трудом, но все-таки сообразила, во что они влипли. Стали случайными свидетелями планирования убийства, и эти трое знают, что они все слышали! Что делать: бежать, может, не догонят? А толку-то! Они их запомнили, вон как вылупились, рано или поздно разыщут, а там… Нет, надо как-то выкручиваться.

— Кого-то ищете? — с добродушием — напускным, конечно, — спросил тот, с лопатой.

Тереска лихорадочно соображала. Шутка ли — речь идёт о спасении жизни! Единственный выход — прикинуться, что они ничего не слышали, ничего не поняли, что они глухие и недоразвитые, головы у них забиты своими проблемами. Кстати, зачем их в это страшное место занесло? Ах да, саженцы…

— Саженцы… — с отчаянной решимостью пискнула Тереска. — Простите, пожалуйста, может, у вас найдутся… Может, вы скажете… Мы хотели спросить, а тут никого нет, а нам надо узнать о саженцах…

Субъект с лопатой всматривался в неё с пристальным интересом.

— Какие саженцы? — с подозрением спросил он.

Вступительная речь исчерпала всю Терескину решимость. На большее её уже не хватило, и она только немо разевала рот.

— Фруктовые, — слабым голосом сказала Шпулька.

— Фруктовые саженцы? А зачем они вам?

Тереска снова собралась с силами.

— Понимаете, мы с этими саженцами попали в переплёт…

Субъект со стручками внезапно повернулся к ней спиной, явно утратив интерес.

— Хорошо, согласен, — недовольно сказал он. — Пусть будет позже. В полвторого.

— В два, уточнил субъект за столом и что-то записал в бумаги. — Кроме того, он прав. Лучше поближе к скверу.

— Не знаем, что и делать… — С усилием тянула дальше Тереска. Может, в питомнике… Может, вы посоветуете… В школе…

Субъект с лопатой смотрел на неё в задумчивости.

— Так о чем речь? О школе или о питомнике? — подбодрил он Тереску с подозрительной ласковостью. — Насчёт чего требуется совет?