Ярослав Демшин - Факультет любви

Этот миг перед овацией был настолько тихий, что перестали стучать колёса. А затем вагон вздрогнул, все захлопали, девчонки в улыбке сквозь слёзы кинулись к ней на шею. Парни качали головами и посмеивались, восхищаясь. Наверное, это всё-таки было высокое искусство, и для некоторых впервые. Когда немного все успокоились, кто-то крикнул, всхлипывая:

– Ещё!

Люда полистала книгу и начала читать про голодного боксера, проигравшего бой и оставившего свою семью без денег. Дочитав рассказ до середины, она опять закрыла книгу и глаза, из под которых начали капать слёзы. Она негромко рассказывала неудачный боксерский бой и трагические мысли боксера. В этот раз хлопали и громче и дольше, девчонки размазывали сопли и слёзы по лицу и громко сморкались, кто-то кинул шоколадку.

– Ещё!

– Неееее, всё! – сказала Люда.– Пожалейте мои нервы!

К Люде враскачку подошел наш ловелас Гена, и, тряхнув кудрями начал что-то шептать ей на ушко. У Гены была куча отработанных схем по съёму девчонок, и половина из них работала безотказно. Гена этим всегда кичился и нарочито ходил по институту с новой подругой чуть ли не каждый месяц. За это мы никогда не брали его с собой в компанию, а его подружек считали дурами и курицами. Он перестал говорить и посмотрел на Люду, взяв её за руку. На что Люда тоже что-то прошептала ему на ухо, причем сделала это достаточно громко, ну, и, понятно, все услышали, как она его послала. Генка вскинул брови – он редко проигрывал в таких битвах, ещё немного постоял, прикидывая, чем можно парировать, или можно нарваться. Тем временем Люда встала на стол и забралась ко мне на полку.

– Подвинься, – по свойски сказала она, и мне ничего не оставалось, как прижаться к стенке.

Вопрос с Генкой был закрыт окончательно, и по вагону прошел вздох удивления и хохота.

– Тааэээк, надо брать пример с бригадира, пора обзаводиться парой!

– Командиру самая лучшая досталась, ишь как читает! До мурашек!

– В каком месте у тебя мурашки бегают? Давно проверялся?

–Да, сейчас начнёт ему в уши дуть!

– А ты с Машкой задружи, она считает как калькулятор!

– Да уней и сиськи как кнопки!

– Я сейчас кому-то в глаз дам за кнопки!

– Ну а ты покажи вначале!

Ехали мы весело, шутили беззлобно и сверх меры, пили много.

Около Люды было тепло и приятно, она вкусно пахла молодой женщиной. Я вдыхал этот запах с закрытыми глазами и представлял черте-что.

– Ты спишь? – спросила она.

– Нет.

– А о чем ты думаешь?

– Ох! Тебе лучше не знать.

– А у меня есть сыворотка правды, – и из какого-то кармана брюк он достала гнутую плоскую фляжку.

– У папы стащила, – гордо призналась она. – Коньяк!

– Где коньяк?

– Коньяк?

– У кого коньяк? – послышалось моментально со всех сторон, и люди завертели головами.

Она прыснула в кулак, аккуратно отвинтив крышку, отхлебнула и скривилась в гримасе.

– У тебя нет закусить?– не своим голосом спросила она с полным ртом коньяка.

– Первый раз что ли? – спросил я, шаря по карманам. – Вот. Когезийно-дисперсионно-структурированный хлеб.

Она наконец проглотила и уставилась на меня удивленно

–Козеиновый?

– Короче, хлебные крошки, – я высыпал ей в ладошку крошки с изюмом, она отправила в рот и зажмурилась.

– Ммммм. Какое вкусное название, сам придумал ?

– Всё придумано уже до нас, нужно только взять, что лежит на поверхности, – расплывчато сказал я.

– Не знала, что на физмате любят философию, – и она протянула мне фляжку.

– На физмате любят комплексный подход, – сказал я и отхлебнул, коньяк был классный, я даже не пил такой ни когда, отхлебнул ещё.

– Я бы не переставал пить такой коньяк по утрам!

– Ты читал «Карлсона»? –удивленна спросила она.

– И почему каждый факультет считает себя самым умным? – я передал ей флягу.

– Разрушим миф?

Я кивнул.

– А как ты пьешь и не морщишься?

– Нууу… я же мальчик, а нам нельзя делать козью морду.

– У меня козья морда?

– Ещё какая! Ты бы себя видела!

Она опять отхлебнула и скривилась.

– Лёха, – сказал я громко своему товарищу снизу.– Там нам шоколадку кидали, не можешь нам передать?

Над полкой медленно всплыло половина виноватого лица Лёхи.

– Нет, – сказал негромко пьяным голосом и показал мне обертку от неё.

Я только вздохнул.

– Ну… мы тоже тут сидим…обнимаемся…

– Всё, Лёха, поставлю тебя в ночную смену. Навечно!

Лёхино лицо также медленно опустилось вниз. Снизу послышался шепот:

– Говорил вам – давайте поделимся! А вы – забудут! Забудут!

– Да чо ты врёшь, кто с тобой обнимается?

Мы с Людой расхохотались от души. Через час я рассказал половину историй, которых знал, после каждой истории мы отхлёбывали по глотку. Люда так хохотала, что чуть два раза не свалилась с полки и один раз приложилась макушкой о третью. Когда я сказал, что истории уже кончились, она отхлебнула большой глоток коньяка и неожиданно приложилась к моим губам. Я почувствовал, как теплый обжигающий напиток течет вместе с её долгим поцелуем. Она оторвалась, сплюнула и сказала:

– Ну и гадость! Ну и гадость! Этот ваш коньяк! Не провожай.

Все опять заголосили про коньяк.

Осторожно спустившись, она, шатаясь, ушла к себе в конец вагона. В купе стояла тишина. Да… без тормозов девчонка. Всплыла опять половина лица Лёхи.

– Бригадир… если вы из-за шоколадки обиделись, то я …

– Лёха, будь человеком, уйди! – мне надо было подумать и осмыслить всё произошедшее.

Пришел Серый из другого купе, лицо у него было помятое и заспанное. Я протянул ему фляжку, он сделал гримасу типа: «ого-го», и отхлебнул, потом, раскрыв и без того свои большие глаза, за которые нравился девчонкам, отхлебнул ещё раз. И со знанием дела побултыхал около уха.

– Немного осталось, где достал такую прелесть?

– Купил за поцелуй.

– Надеюсь, у проводницы. А бутылку мог бы купить за ….? Коньяк больно хороший.

Мы рассмеялись.

– Так только ты бутылку сторговать сможешь, Серый…

Поезд приехал рано, в шесть утра, нестройной помятой толпой, пахнущей перегаром, мы высыпали из вагона. Я построил свою бригаду, провел перекличку, все на месте, живы, не сказать, что здоровы. Приехали автобусы и сопровождающий, увидев нас – ужаснулся, ругаясь, пошел куда-то звонить. Наконец, позвали бригадиров, вернувшись, мы разъяснили ситуацию:

– Ждали вахтовиков, а не нас. Будем жить в женском общежитии, – парни возбужденно загудели. – Теперь плохая новость – оно пустое.

Гул возмущения носился над стройотрядом.

– Хорошая новость, через неделю приедут штукатурки- молдаванки, – толпа загудела одобрительно. – Просили отнестись к ним по- братски.

Толпа студентов загудела.

– И ещё, филфак будет с нами жить.