Светлана Федотова - Сатори, или Как я выбралась из раковины

Я пооткрывала сайты с социальными сетями, нашла этого Потапова. Нигде, нигде не указано его отчества! Что делать? Что?

Время поджимало. Как мне к нему обратиться? «Потапова, будьте добры?» Фамильярно. «Господина Потапова?» – пафосно и претенциозно? Ну, не товарища же!

Я снова набрала его мобильный. Потапов через паузу ответил: «Да».

– Добрый день! – проблеяла я. – Прошу прощения, связь прервалась. Телефон, видимо, пора менять…

Я прикусила себя за язык. Что я несу?

– Да-да! – сказал Потапов.

– Я вас не отвлекаю?

О боже! Какое длинное вступление!

– Здравствуйте! Нет! А кто это?

– Меня зовут Маша, я из журнала «В добрый путь».

– Слушаю вас, Маша.

Я впала в ступор. Как обозначить намерение взять у него интервью. Наверняка есть определенный этикет? Какая-то общепринятая форма?

– У вас Катя Немова должна была интервью взять. На две тысячи знаков…

К чему эти подробности? Зачем их знать Потапову? Потапов терпеливо внимал.

– Но она уехала в Торжок, – смущенно сказала я и, окончательно расстроившись, добавила: – С каким-то хахалем.

У меня все упало. Потапов нисколько не смутился.

– Так чем я могу вам помочь?

Я поняла, что надо приступать к делу. Иначе Потапов просто пошлет меня куда подальше, и совсем не в сторону Словении.

– Расскажите о новом направлении, которое открывает ваше агентство.

– Так вы от Луизы? По поводу рекламного материала? Наш пиар-отдел уже выслал вам заметку!

– Но Луиза сказала, что нужно интервью с вами.

– Интервью? Ну, если вы настаиваете, я не против.

Я быстро повторила вопрос и включила телефонный диктофон.

Потапов оказался словоохотливым. Наболтал на пять минут. Я усиленно вслушивалась – а вдруг я что-то упущу или мне понадобится задать уточняющий вопрос. Пока я об этом думала, Потапов закончил говорить. Надо было как-то продолжать беседу. Уточняющих вопросов у меня не возникло, поэтому я обратилась к «внушительному» Катиному списку. Потапов разразился тирадой еще на пять минут… Я так устала его слушать, что, как только он закончил, я распрощалась и поспешно нажала на отбой.

Уф! Я сделала это! Все оказалось не так страшно, как я себе представляла! Могу ведь, когда захочу!

Воображение нарисовало благостную картину. Самолет приземляется в аэропорту Вроцлава. Я спускаюсь с трапа и вижу счастливую Милу с Ромкой на руках, мы обнимаемся.

– Ну наконец-то ты нашла время навестить сестру! – говорит Мила.

– Ах, если бы, Мила! Разрываюсь! Еле вытранжирила себе командировку в ваши края!

Я открыла диктофон и увидела страшную надпись. «При совершении звонка запись невозможна». Мир сузился до размеров телефона. У меня сначала все похолодело внутри, а потом я расплакалась.

Успокоившись, я попыталась собраться и вспомнить все, о чем говорил Потапов. Там было что-то про Словению, озера… Я открыла новый документ, долго думала, а потом набрала: «Словения – это рай земной. А какие там озера!» От отчаяния я заплакала снова. Раздался звонок. Я не глядя взяла трубку.

– Маша? – раздался голос Потапова. – Я бы хотел завизировать материал? Это возможно?

Хлюпая носом, я спросила, что значит «завизировать». Потапов попросил выслать текст на почту для ознакомления. У меня потекли сопли. Не слезы, нет, а именно сопли.

– Что с вами? – спросил Потапов. – Вы плачете?

– У меня не записался текст, – прогундосила я. – Я корректором работаю. С вами Катя должна была разговаривать, но она уехала в Торжок.

– Не расстраивайтесь! – сказал Потапов. – Давайте попробуем еще раз!

– Но как? Мой диктофон не записывает телефонные разговоры.

Потапов рассказал про опцию записи телефонных разговоров, которая есть в настройках. Я быстро ее нашла, и мы начали снова.

На этот раз Потапов был лаконичнее и даже пару раз пошутил. Я живо представила свою уже сверстанную заметку под заголовком «Словения – рай земной!», а в конце раздухарилась настолько, что спросила его, как он поддерживает форму. Потапов удивился вопросу, однако рассказал о том, что является поклонником здорового питания, ест пищу, приготовленную на пару, и не позволяет себе есть перед сном. Разве что нежирный творог.

– Вы знаете, а я тоже перед сном ем нежирный творог! – радостно воскликнула я.

– Да-да! – напряженно подтвердил Потапов. – Мне пора! Жду текст!

И положил трубку.

Черт меня дернул сказать о том, что я ем нежирный творог перед сном! С какого перепуга я решила, что Потапову интересно, что я ем перед сном? Что он обо мне подумал? Что?

Ругая себя за скомканный конец интервью, я села расшифровать текст. Мне так хотелось, чтобы Потапов в этом тексте выглядел привлекательно. Чтобы, прочитав его, он сказал – отличный текст! Супер! Вы прирожденный интервьюер!

Текст получился в пять раз длиннее заявленного объема. Потапов говорил банальности, повторялся и плоско шутил. Концовка интервью особенно вдохновляла. Про пищу на пару и творог. Заголовок «Словения – рай земной» отменялся.

От безысходности я запустила «Веселую ферму». Мне категорически надо было расслабиться и уйти от треволнений этого мира.

В этот момент мне позвонила Катя.

– При-веет! – жизнерадостно пропела она в трубку. – Как дела?

– Плохо. Только что брала интервью у Потапова. Расшифровала – получилось на разворот. Сдавать через час. Кать! Посоветуй, что делать?

– Сократи и перескажи текст своими словами, делов-то!

– Как? – удивилась я. – Так можно? Но тогда я переиначу его слова!

– Ну это же не министр финансов! Релакс. Переписывай и не парься!

Катя рассказала, что ее эмче сделал ей предложение и через неделю она вряд ли появится. А скорее всего, не появится вообще. Я расстроилась. Мне не нравилось быть журналистом. Не нравилось настолько, что хотелось залезть под одеяло. С ноутом, «Веселой фермой» и тарелкой нежирного творога. Катя сильно удивилась.

– Хорошо, я скажу кому-нибудь из внештатниц. Ирка Гаршина вон рвется в штат. У нас, кстати, в следующем месяце три тура намечается. В Вену, Мюнхен и Прагу. Ты точно решила, что не будешь пытаться?

– Ты думаешь, стоит попробовать? – неуверенно спросила я.

– Ну конечно!

– Я подумаю, – сказала я.

Катя пожелала мне успехов и распрощалась. Я открыла текст. Теперь слова Потапова мне показались не такими уж банальными. Одна метафора есть и пара причастных оборотов. У него определенно есть стиль! Чехов? Хемингуэй?

Надо расслабиться. Я взобралась на кресло с ногами. Вернее, села в позе лотоса и попыталась сконцентрироваться. Для верности даже вслух «Ом» произнесла. Но тут я вспомнила о Далай-ламе, о том, что я наглым образом приписала ему свою жалкую цитату, и меня накрыло снова.

– Привет! Сдала текст?