Евгения Теплова - Костя в школе. Началка

Не знаю уж, куда и чего она мне записала, но я ужасно боялся волненья из-за оценок. Но вот прошёл первый месяц в школе, а ни одной оценки нам так и не поставили. Всё какие-то галочки и плюсики. Как-то раз я решил поинтересоваться у Никитки, соседа по парте, почему Наталья Сергеевна нарисовала ему в тетради плюсик, а мне галочку.

– Так ты домашнее задание неправильно сделал, вот она тебе двойку и влепила, – обрадовал Никитка.

У меня холодок пробежал по спине.

– Какую ещё двойку?

– Обыкновенную. Галочки – это, считай, двойки, а плюсики – пятёрки.

Вот те на! Мама круглая отличница, а у сына уже куча двоек. Но я тут же вспомнил, что это совершенно не важно.

Встретив маму на школьном дворе, я гордо объявил:

– Двойка!

– Как двойка? – ужаснулась мама, но тут же взяла себя в руки. – Ты расстроился?

– Да вроде не очень.

– Это хорошо.

И я выдохнул с облегчением. Мама была в тот день очень весёлая.

– Можешь поздравить своего сына с первой двойкой! – торжественно объявила она папе.

– И что ж тут такого героического?

– То, что он не расстроился!

– А когда он в институт балл не наберёт, фейерверк устроим? – усмехнулся папа.

– Да причём тут институт? – разозлилась мама. – У ребёнка должно быть детство!

– Несомненно, – согласился папа.

Хоть папа меня и не поздравил, про оценки я и думать забыл. Сосредоточился на том, чтоб не терять интерес к познанию. А это было не просто. На математике, к примеру, я его терял регулярно. Мне даже кажется, я видел, как он убегает за окно. А ещё чаще – за первую парту, где сидела, растопырив светлые косички, Маруся Скворцова. Её рука опускалась и поднималась, как шлагбаум. Она мне кого-то ужасно напоминала, но кого – хоть тресни, сообразить не мог.

– Костя, задержись, пожалуйста, – услышал я однажды вместе со звонком голос Натальи Сергеевны.

Ребята разбежались, а я уселся за Марусину парту. Место шлагбаума было ещё тёпленьким.

– Послушай, – начала Наталья Сергеевна, – у нас пока нет оценок, но это не значит, что их совсем нет.

– Конечно. Есть галочки и плюсики, – со знанием дела подтвердил я.

– Правильно. И по математике у тебя одни галочки.

– Да, – согласился я.

– Так дело не пойдёт.

– Почему?

– Потому что у тебя будет двойка в четверти.

– Оценки не главное, – вырвалось у меня. Видимо, из-под той самой подкорки.

– Кто тебе сказал? – прищурилась Наталья Сергеевна.

– Мама, – немного смутился я.

– А что же главное?

– Главное – это интерес к познанию.

– Ну и где ж твой интерес?

– Потерялся, – честно признался я.

– Тебя мама встречает? Попроси её заглянуть ко мне.

От Натальи Сергеевны мама вышла красная и тихая, но, как выяснилось, не сломленная. Оценки не стали важнее, зато она взялась пробуждать во мне интерес к математике. «Математика, Кость, это музыка», – сказала она весьма напевно. А потом как начнёт музицировать! Задачка за задачкой, одна интересней другой. У меня чуть голова не взорвалась – так я старался вникнуть в одну, пока мама не сочинит следующую.

– Мам, а давай ты мне лучше на подкорку запишешь, – нашёлся я.

Мама, кажется, расстроилась.

– Кость, неужели совсем неинтересно?

– Ну, не совсем.

– Как же быть?..

В дверях появился папа.

– Могу поделиться опытом.

Мама вздохнула, а папа подошёл ко мне.

– Слушай меня, сынок. Интереса не будет, не жди напрасно. Будет война, десять лет войны с математикой. Либо ты её, либо она тебя. Чем раньше примешь бой, тем больше шансов на победу.

И, похлопав меня по плечу, папа вышел. С видом предводителя борцов с математикой. Его речь произвела впечатление: воевать казалось проще, чем музицировать.

– Мам, а ведь папа не был круглым отличником, – вдруг вспомнил я.

– Не был, – подтвердила мама.

– Но вы всё равно поженились.

– К счастью, мы не учились в одном классе, – рассмеялась мама.

– Но вы из одного института.

– Да, но папа старше, так что мы учились на разных курсах, – объяснила мама, а мне почему-то стало грустно.

С тех пор, как я принял бой от математики, дела пошли в гору, и к концу четверти я стал скорее плюсочником, чем галочником. Мне даже показалось, что Наталья Сергеевна заняла мою сторону в этой борьбе. Мама тоже успокоилась и лишь иногда, не сдержавшись, напоминала о грядущих контрольных. Но вот устраниться от подготовки к новогоднему конкурсу оказалось выше её сил.

– Мама, представляешь, – рассказал я ей в начале декабря, – у нас будет концерт, и на концерте будет поэтический конкурс – мы расскажем стихи собственного сочинения, а жюри выставит нам оценки.

– Ох, даже на концерте не могут обойтись без оценок! – возмутилась мама.

– Да это не важно, – отмахнулся я. – Представляешь, я, как услышал про конкурс, тут же и сочинил.

– Ну-ка, ну-ка, послушаю с удовольствием.

Зима-красна пришла сюда

И накрыла всё белым одеялом,

Но одеяло холодное,

Потому что снежное.

– Это всё? – спросила мама после паузы.

– Нас просили коротенькое. Ну как, красиво?

– Красиво, – согласилась мама, – только это называется «белый стих».

– Вот и замечательно, – обрадовался я, – в самый раз.

– И правда, – снова согласилась мама.

Потом в течение недели она регулярно подсаживалась ко мне за стол, интересовалась домашним заданием и тут же переводила разговор на новогодний праздник.

– Сегодня выбирали членов жюри, – поведал я. – Марусю Скворцову выбрали.

– Это та отличница с косичками, которая тебе нравится?

Я покраснел и кивнул.

– Правда? – оживилась мама. – А на неё-то ты хотел бы произвести впечатление?

Я снова кивнул, хотя ни о чём таком не думал.

– Тогда послушай, как тебе такой вариант:

Чу, зима пришла в наш край,

Всё белым-бело.

Речка дремлет подо льдом,

А над ней буран…

– Это ты сочинила? – догадался я.

– Да.

– Зачем?

– Ну, – смутилась мама, – про запас, вдруг ты захочешь рассказать не белый, а обычный стих.

– Нет, не хочу.

– Ну ладно.

На следующий день история повторилась.

– Костенька, ты был абсолютно прав, – согласилась мама не понятно с чем, – то, что я вчера тебе предложила, не интересно. У всех будут такие. Чтобы занять первое… то есть чтобы достойно выступить, надо что-нибудь особенное, ни на кого не похожее. Например, шутливое, это всегда выигрышно.

Я молчал, и мама, не дождавшись моей реакции, продолжила:

– Я написала частушку.

– Что?

И она, подбоченясь, вышла на середину комнаты и не своим, а прабабушкиным голосом завела:

По стишку присочинить

Дали всем нам указанье.

Поэтом можешь ты не быть,

Но твой родитель быть обязан, у-ух.

– Ну как? – спросила мама. – Вот увидишь, такого стиха ни у кого не будет!