Сергей Н. Айк - Как Иван Дурак в столицу ходил

Тут следует добавить, был у тех сомнений весьма серьезный резон. Было дело, когда он учился грамоте, да разным другим премудростям, наткнулась на него, таким же вот образом, барская французская болонка…, барыня тогда сильно гневалась. У Ивана даже спина зачесалась, припомнил он, как барыня собственной рукой отмерила ему десяток ударов кнутом.

– И где же она?

– Да вон лежит, – не поднимая глаз, указал Иван рукой.

– Сама стукнулась, – неожиданно рассмеялась барыня.

– Поглупела, видно со страха, ну и того, стукнулась, в общем…

– Врет шельма, но как складно, – барыня была в настроении положительном, поэтому дала команду дворовым подобрать лису, а Ивану дать рубль на водку.

Едва барыня с дворней скрылась из виду, Иван перекрестился торопливо и выдохнул.

– Пронесло, значит, в этот раз, – пробормотал он задумчиво, разглядывая новехонький, блестящий рубль, – мало, что при своем, так еще и с наваром…

Хмыкнул Иван, повеселел, начисто забыл про дрын и дела хозяйственные, и прямиком направился трактир. Хотел, как и приказала барыня, пропить награду. И вошел, и зубом цыкнул, подзывая хозяина, да не тут-то было…. Трактирщик посмотрел внимательно на Ивана, зыркнул цыганским, пронзительным глазом и нежно так спросил:

– Ты, любезный, чего приперся-то?

– Да вот, уважаемый, пожаловала барыня рубль и велела напиться, – в подтверждении этого, Иван достал деньгу и показал ее трактирщику.

– И за что же это барыня так к тебе благосклонна?

– Так я для нее лису поймал, вот она меня и отблагодарила.

– А что же ты, – трактирщик взглянул поверх Ивана, а потом подступил к нему вплотную и зашипел страшным шепотом, – потрох вонючий, хочешь благодетельницу свою, барыню нашу, подвести под царский суд?

– Да господь с тобой, не хочу, да и зачем, да я и не думал, – забормотал в страхе Иван.

– А что же ты делаешь-то?

– А что я делаю, – понизил голос Иван.

– Ты что, дурак?

– Ну да, фамилия у меня такая, а ты откуда знаешь?

– Грамотой что ли владеешь?

– Ну да.

– А что же ты, зараза, Указ царский не читал.

– Какой Указ?

– А такой, что если нет тебе двадцати одного года от роду, то никто тебе в трактире, ни в каком другом торговом месте, водки не нальет.

Вон оно как бывает…

– Ты погоди собачиться, – Иван смахнул пыль со скамейки и пригласил присесть трактирщика, – ты, уважаемый, сядь рядом и скажи мне бестолковому, что это за Указ такой. Я о нем ничего не слышал.

– Ладно, – согласился трактирщик, предварительно осмотревшись и убедившись, что в помещении пусто, присел рядом и заговорил, – неделю назад, подписал царь Указ, что лицам моложе двадцати одного года, водку не продавать, и в трактире не наливать. А кроме того, отправил по городам российским, наблюдателей тайных, для проверки, как его Указ исполняется.

– Вот тебе и раз, – огорчился Иван, – пропала деньга.

– Дурак ты, Иван и правильная твоя фамилия. На эту деньгу, кроме водки можно много чего купить…

– А что мне надо-то, у меня все есть…

– Есть у тебя все, – расхохотался трактирщик, – да ты хоть на рубаху свою посмотри, дырка на дырке! А про штаны даже и говорить не буду, грязные, драные, да вонючие…

Иван оглядел наряд, и огорченно покачал головой, трактирщик был прав, дыр на рубахе было больше чем целой ткани. Да и лапти, если говорить правду, только числились лаптями, а на деле, были так – выбросить за пригорок, да забыть.

– Добрый человек, спасибо тебе, – поклонился Иван Дурак трактирщику.

– Да не за что, иди с Господом, – отмахнулся торгаш, но присоветовал, – а ты потом, обновки напяль, да сходи на барский двор, скажи спасибо барыне, а потом тихонько предупреди ее об Указе. Ответь добром на добро. Соображаешь, дурья твоя башка?

Поклонился Иван Дурак еще раз трактирщику за науку, пожелал удачи в коммерции и пошел, следуя умному совету, в скобяную лавку. Вышел навстречу купец, толстый, бородатый, а глаз темный, хитрый – настоящий торговец.

– Что хочешь, голодранец?

– А ты не торопись меня крестить-то, ты ж не знаешь, с чем я пришел, – огрызнулся Иван.

– И с чем же?

– Да вот надоело голодранцем ходить, кличут обидно, всякие бородатые.

– Да ну, – рассмеялся купец.

– Не запряг. Рубаху хочу, красную что б, с воротом, а вот здесь, с вышивкой. Подберешь, торговая рожа?

– От чего же не подобрать, подберу…

– Так неси, показывай, чего глаза пялишь, я еще без обновы.

Купец вытянул первую рубаху, Иван посмотрел на нее, между пальцев потер, и нос в сторону своротил:

– Ты мне что предлагаешь, толстое брюхо, шелку давай.

– Понял, – тут уж купец и сам сообразил, что при деньгах человек, и очень ему захотелось деньгу эту в своем кармане носить, – прости, не сообразил, добрый человек.

Легла перед Иваном рубаха гладкая, переливчатая.

– И штаны к ней, чтобы подходили.

Легли рядом и штаны светлые.

– Скажи-ка купец, а может, у тебя и сапоги имеются, чтобы по мне.

– Так, сей момент, посмотрим, вроде как были подходящие…

Появились и сапоги, черные, смазанные, с гармошкой на голенищах, да еще и со скрипом. Солнце от них так прыснуло по бревенчатым стенам лавки.

– Хороши, – похвалил Иван, – и сколько возьмешь, душегубец.

– Ну почему сразу душегубец, – вроде как обиделся купец, – глянь какой товар, а я и рубля не прошу за все.

– Рубль – ладно, – согласился Иван, – а что б гроши тебе не искать, довесь-ка оставшееся, мне, вон теми пряниками…

А вот вы когда-нибудь честного купца встречали? Понятное дело, нет, потому что в природе такого не бывает, тут либо купец, либо честный. Вот и этот, на рубахе обжулил Ивана, не меньше чем на копейку, и на штанах грош себе урвал, а на сапогах, зараза, никак не меньше трех копеек прикарманил. Зато пряников отвесил от души, на весь остаток. Хотел Иван сразу переодеться, да передумал, решил, что для такой рубахи, следует сначала в бане попариться, поэтому свернул все в узелок, сапоги на бечевке через плечо повесил и пошел до дому.

А дома уж как положено, сходил в баньку, а потом уж и обновки примерил. Выходил красавец, с какой стороны не глянь…. Обглядел себя Иван, руками обхлопал и остался вполне собой доволен. Потом снял обновки, выложил их на лавку и еще полюбовался, а затем собрал все, сложил в сундук и сам устроился сверху. Остались у него пряники, целый кулек…

– Эй, гулящая, – окликнул шалавистую бабенку Иван.

– Чего тебе, Ваня.

– Хочешь пряник.

– Понятное дело.

– Вот и ладно, приходи, как свечереет.

– Приду, только ты уж оставь мне пряник-то.

– Не боись, у меня их много, только ты уж приходи обязательно…

Вот так славно все у Ванюши и сладилось. Днем помылся, вечером Варьку-шалаву повалял, предварительно накормив ее пряниками, за что был любим еще раз, да еще и обстиран, и починен, от щедрой Варькиной души. Рассказал ей всю историю, посмеялся, сказал, что собирается во всем новом пойти прямо на барский двор, предупредить барыню…, но Варька отговорила…