Татьяна Любимая - Подарок для дочери

Поднимаюсь на свой этаж. Роюсь в сумочке, ищу ключи с улыбкой до ушей, потому что пальцы вместо связки металла без конца натыкаются на тесты. Я больше не сомневаюсь. Уверенна, что все они покажут две полоски, от того в груди словно розы распускаются. Огромные, алые, белые, розовые -невероятно нежные и красивые. Это же счастье, подарок небес – во мне зародилась жизнь! Маленькое зернышко – символ любви двух человек, созданных друг для друга.

Ключи наконец находятся, а вот в замочную скважину почему-то нужный не вставляется.

– Что за черт? – бормочу, разглядывая связку. – Да нет, ключ тот.

Просто изнутри кто-то закрылся, не вытащив ключ.

Кроме мужа некому.

Почему Игорь дома? Обычно он приходит ближе к семи, а сейчас только четыре. Приболел? Стараясь не нервничать, давлю на кнопку звонка. Прислоняюсь ухом к дверному полотну, прислушиваюсь. Ничего не слышу. Давлю снова и снова.

Достаю телефон, набираю мужа. По ту сторону двери слышу его рингтон. Начинаю паниковать.

– Игорь! Игорь, открой! – долблю со всей силы по металлу, представляя одну картину страшнее другой.

Упал, ударился, лежит без сознания – самое вероятное. Только не это! Не переживу!

Судорожно вспоминаю номер МЧС. Пальцы дрожат, набирают не те цифры, в глазах пелена из слез. Только бы любимый был жив!

Игорь жив!

В этом я убеждаюсь, когда с той стороны проворачивается ключ и дверь открывается. Мой любимый муж цел и невредим, только в глазах недоумение и непонятная растерянность. Из одежды наспех натянутые спортивные брюки и тапки, волосы взъерошены.

– Господи, Игорь, как ты меня напугал! Я чуть МЧС не вызвала!

С невероятным облегчением кидаюсь ему на чуть влажную грудь. Обнимаю за талию, глажу ладонями мокрую спину, прижимаюсь залитым слезами лицом к его груди. Живой!

– Ты в душе был? Поэтому не слышал, да? А я дура, напридумывала себе бог весть что.

Меня все еще телепает от пережитой эмоциональной встряски. Наверное, это первые признаки перестройки гормонов. Сквозь слезы прорывается смех – накатывает отходняк. Вот это я нафантазировала!

– Котенок, ты почему так рано?

Мне кажется, в голосе мужа я слышу нервные нотки. Игорь гладит меня по спине поверх пуховика. Мы так и стоим на лестничной площадке с распахнутой настежь дверью.

– Неважно себя почувствовала, отпустили пораньше. Идем домой?

Хочу выпутаться из мужеских объятий, чтобы зайти в квартиру.

– Кать… – Игорь держит меня. – Сгоняй в магазин, а? Я хлеб съел, на ужин нет больше.

– Позже, милый. Устала очень.

– Ну Катя, – настойчиво повторяет муж.

Не понимаю, почему он не пускает меня внутрь. Всматриваюсь ему в глаза. Они у него серо-голубые, напоминают замерзший лед на озере.

Не может быть!

– Ты не один? – вдруг доходит до меня.

В голове генерируется неприятная картинка. Упорно отмахиваюсь от нее, не веря, даже в ее возможность.

– Не надо, Котенок, ну зачем? – морщится Игорь под моим не верящим в предательство взглядом, что только подтверждает мою догадку.

Отодвинув мужа в сторону, иду внутрь прямо в обуви.

В нашу спальню.

Наша кровать расправлена, наше постельное белье скомканное, на полу чужие капроновые чулки.

За дверью девушка с огненно-рыжими волосами тянет вниз по бедрам узкое красное платье. Щеки алые, глаза зеленые перепуганные. От белизны ее ляжек наступает временная слепота, словно я на галогеновый фонарь посмотрела.

Вот и все.

А Игорь говорил, что любит меня.

– Игорь, – оборачиваюсь к мужу. Голос срывается, – как ты мог?

– Ой, не начинай, а? Че такого-то? – морщась как от зубной боли, муж холодно цедит сквозь зубы.

Рыжая тенью проскальзывает позади меня, несется к входной двери, словно боится, что я выдергаю ее патлы. А мне даже смотреть на нее противно, не то что касаться. И воздухом дышать одним, и в одной квартире находиться.

Провожаем ее взглядами. Она, схватив с вешалки черную короткую шубку и сапоги (и как я сразу не заметила чужие вещи), босиком скрывается за дверью, оставив нас один на один.

– Че такого? – возвращаю Игорю его вопрос. – Че такого?! Ты мой муж! – с геометрической прогрессией на меня накатывает истерика. – Ты говорил что любишь! Детей хотел!

– И хочу. Только это, – поразительно равнодушно кивает на закрытую дверь, – ничего не значит.

– Супер, Игорь! Ты даже не пытаешься оправдаться! Для тебя это так естественно? С ней, – взмахиваю рукой в сторону закрытой двери, – со мной, наверняка еще с кем-то? Я права?

Боже! Смотрю на человека перед собой, словно прозрев. Я не узнаю в нем того, кого любила со школьного возраста. Он же чужой!

Только на миг представив, как Игорь совал свое "достоинство" в меня после какой-то… прошмандовки, как снова накатила тошнота. Зажав рот, сдерживая позывы, смотрю на мужа. Не хочу ему говорить о ребенке. Не хочу! Не могу!

Разворачиваюсь и бросаюсь вон из дома.

Слезы застилают глаза, душат, давят. Ноги помнят количество ступенек, повороты на пролетах. Сами несут из дома, где я считала себя самой счастливой и любимой целых два года.

Мороз обжигает щеки. Хватаю ртом холодный воздух, заполняю им легкие. Как вместе с выдохом выпустить из груди разрывающую боль? Как отключить показ увиденных картинок и крик внутреннего голоса, который вопит о том, что я слепая дура?

Сколько раз Игорь мне изменял? Как мог после в глаза смотреть, любимой называть? Наверняка смеялся над моей глупостью и наивностью.

Больно! Как же больно!

Выбегаю со двора на дорогу, машу рукой встречной машине. Оглядываюсь проверить, не бежит ли за мной Игорь. С одной стороны, хорошо, что не бежит, не хочу его больше видеть. С другой, обидно, что он виноват, но в вины не чувствует, не пытается как-то реабилитироваться в моих глазах. Он ведь даже не извинился!

Одна машина проезжает мимо, вторая, третья. И только затем останавливается черная жига. Запрыгиваю на заднее сиденье. Только сейчас замечаю, что пуховик расстегнут, а я здорово замерзла.

– Куда едем, дочка? – спрашивает седой старичок-водитель.

Называю ему Ксюхин адрес. Больше ехать некуда.

Наши дни

На утро я просыпаюсь полная решимости не отступать от задуманного и уже к вечеру поставить точку, вернее крест, на подарке в виде папы.

И надо не забыть о подарке от меня лично, а то с этим "папой" Яна еще и без собаки останется.

Блин, собака! О чем я думала, когда предлагала ее? Это же еще один ребенок! Надо было настаивать на попугайчике или хомячке.

Собираемся с Яной в сад и на работу.

Сегодня я тщательнее выбираю что надеть, убеждая себя, что просто так хочется что-то наряднее, а не потому, что встречусь с кое с кем из журнала. Останавливаю выбор на приталенном платье-футляре цвета бордо и черных лакированных туфлях. Несмотря на высокий каблук, они удобные, а ремешки вокруг щиколотки придают пикантную изюминку образу. Ну и волосы. Волосы я оставлю распущенными, только кончики подкручу. Все равно на работе их придётся спрятать под косынку, но пока можно покрасоваться так.