Глеб Соколов - Кроссворд игральных автоматов

Управляя педалью газа удалось перевести передачи на автоматический режим.

Тогда же сзади нарисовалась милицейская погоня.

«Водитель, уйдите вправо и прижмитесь к обочине!» – орал в мегафон депеэсник. Он уже сорвал себе глотку, теперь при оре налегал на неизвестные медицине возможности гландов.

Вспомнив, что где-то здесь нужно поворачивать, Даша крутанула руль.

С пронзительным визгом сдирая резину с новеньких покрышек, «рено», не снижая скорости, ушло вправо. Приказ милиции, хоть и невольно, хоть и частично, был выполнен. Таким образом Дай не ушла из правового поля.

Ревя двигателем пролетела под «кирпич» – движение в короткой и узкой улочке было односторонним.

Бело-синяя «десятка», сверкая мигалками и воя сиреной, не решилось пройти поворот с той же лихостью, – милиционеры по-пенсионерски аккуратно въехали в улицу. Только завершив маневр стали уверенно, но очень медленно разгоняться.

Вдруг, к радости аккуратных милиционеров, перегораживая проезд, из высокой арки выпятился задом длинный мебельный фургон.

Недавно он привез в квартиру в одном из домов маленькую тумбочку.

Дай надеялась, что фургон успеет исчезнуть с дороги. Скорости не снижала.

Вой сирены так напугал мебельщика: мышцы ног конвульсивно сократились. Усилие отразилось на педали тормоза. Фургон качнулся массивным корпусом и замер.

Любуясь маникюром, Даша невольно повернула руль ровно на необходимый градус – «рено», послушное воле хозяйки, ринулось на тротуар. Проскочило в узкий промежуток между задней стенкой фургона и стеной дома.

Столкновение не состоялось! Изящный автомобильчик был спасен.

Преодолев усилием воли непроизвольную судорогу, водитель отпустил тормоз, фургон прокатился задним ходом еще немного. Подъехавшие депеэсники чуть не уперлись в его большое лысое колесо.

Погоня их утомила. Два немолодых человека, обремененных большими семьями, были рады вынужденной остановке.

Депеэсники с чистым сердцем сконцентрировались на фургоне. Громкоговоритель «десятки» заревел гландами:

– Освободи дорогу! Права отберем!

…Даша тяжело дышала, грудь ее вздымалась.

Почти не зная города она вела машину по узким улочкам и коротким переулкам автоматически: на трехсторонних перекрестках всегда поворачивала направо, на четырехсторонних проезжала прямо. Голова была пуста, руки и ноги почти не заняты.

В отличие от водителей, которые пользуются картой и подсказками пешеходов, вскоре оказалась у цели… Бросив машину посреди дороги и даже не потрудившись закрыть дверь, влетела в офисное здание.

В руках – завтрашний выпуск газеты.

– Я здесь за официанта! – пробормотал распорядитель и поставил на стол кувшин вина. В него что-то капнуло.

– О-па! Что это такое?… – могильщик поднял глаза.

– Что… Конденсат!…

В следующую секунду огромная капля влаги, прилетев откуда-то сверху, с бульканьем упала в кувшин.

– Здешний микроклимат оптимален для дегустации вина. Особая влажность способствует раскрытию букета… То, что конденсат скапливается на балках под потолком – это даже хорошо, – распорядитель повернулся, чтобы уйти. – Балки дубовые. Настоянный на них конденсат приобретает уникальный вкус…

Могильщик задрал огромную башку к верху. Под дощатым потолком действительно были массивные перекрещенные балки темного дерева. С них на цепях свисали медные светильники.

На одной из балок набухали капли.

Распорядитель отодвинул кувшин.

– Чего двигаешь?… Не экономь влагу!… – Кошелев подвинул кувшин обратно.

Тут же несколько капель ударило ему в голову, потекло по щеке.

– Я ничего не знаю… Вы слишком привередничаете. Не нравится – идите в другой бар. Мы экспериментируем с микроклиматом. Возможно, вышел перебор с конденсатом.

Несколько тяжелых капель упало рядом с кувшином. На грубых досках бочонка, служившего столом, расползлась заметная лужица.

Распорядитель занервничал.

– Только не надо истерик. Пейте, да отваливайте. Заказанное вино возврату не подлежит. Над нами – общественный сортир. За них мы не отвечаем.

Дэн глянул на потолок: балки на глазах становились темней, на дереве собиралась вода. В разных местах во множестве набухали тяжелые, готовые сорваться капли.

Вдруг под потолком что-то вспыхнуло, в разные стороны разлетелся сноп искр.

– А-а, сука! Спасайся!… – закричал распорядитель. Свалив на бок стул ринулся к выходу.

Тут же в баре началось нечто невообразимое.

Хлопок. Сноп искр полетел с потолка вниз. Струя воды ударила по барной стойке. Дверь отдельной кабинки распахнулась, пьяные мужики пихая друг-друга ринулись к выходу. Полетел на бок бочонок, опрокинулось кресло. Один из мужиков треснув Дэна башкой в подбородок с разбегу навалился брюхом на столик.

– Тикай! Наводнение! Москва-река вышла из берегов! – орал он истошно.

Кувшин с грохотом упал на пол и разлетелся на мелкие куски. Свет погас.

Хватаясь в темноте друг за друга, истошно вопя и опрокидывая, что попадалось на пути, посетители и обслуживавший персонал выскакивали из погребка…

Сильнейший толчок: дверь распахнулась, с грохотом ударилась о стену.

От неожиданности Прыгунов, сидевший перед раскрытым ноутбуком и мирно ковырявший в носу, вздрогнул. Так, что едва не вырвал пальцем себе ноздрю.

На пороге стояла Дай. Глаза ее сверкали.

– И этот человек клялся в вечной любви!…

Она подлетела к столу, несколько раз ударила директора «Прыг Ко Ко» газетой по лицу. В этот момент Константин Константинович и помимо ударов газетой испытывал чудовищную боль, – пальцем нанес себе травму, почти несовместимую с жизнью.

Дарья еще несколько раз помочалила номерок о макушку. Как финальный аккорд, швырнула его в лицо.

– Скот! Ублюдок! Предатель!… Как я была права!…

Острая боль отпустила, Прыгунов смог выдавить «Что случилось?» Ошарашено смотрел на девушку.

– Смотри на первую страницу!

– Что такое?!…

– Твоя задница в окнах «Хаум Раум»!

Константин Константинович взял упавший на ноги номер. Развернул. Руки дрожали. Фотоснимки напечатанные в заглавном материале прыгали перед глазами.

Прыгунов пытался уловить детали, – не вышло: болел нос, руки и нервы дрожали. Голые задницы в окнах «Баранаум» издевательски вибрировали.

– Чей джип?!… Твои номера?! А родимое пятно?!… Утром ты вилял, ты убеждал, что это сообщение в телефоне – ошибка, что на тебя наговаривают!… – Дарья вдруг села на краешек стола, горько заплакала. – А я еще терзалась!… Мне было стыдно!… Думала, погорячилась!… Зачем, думаю, я так?! Зачем поскандалила, зачем уволилась?…

– Ну что ты… Не плачь… – превозмогая боль в носу, Прыгунов попытался ее утешить, поглаживая по плечу. – Не стыдись. Что за новшества? Когда прежде тебе было стыдно?…