Юрий Романов - Тайна великого Комбинатора и зигзаги любви

– Эврика! – он вытащил её и стал быстро перебирать, лежащие там гирлянды и ёлочные украшения, и всякую всячину, но желанных «безделушек» там не было. – Ладно, подожду мою заботливую, видимо переложила! Да и куда они денутся, но ещё раз внимательно посмотрел на фото и положил её обратно в семейный альбом. Время стало резиновым…

Зося Михайловна вернулась поздно вечером уставшая и чем-то сильно расстроенная. Её встретил Оскар и кратко поведал о неожиданном посещении посланца. Она обрадовалась, но после прочтения «тайного послания» очень сильно помрачнела. Затем выпила какие-то лекарства, видимо от сердца, которое у неё давно пошаливало. Долго сидела, молча опустив голову. Через некоторое время Оскар спросил:

– А этот… Бендер Остап Ибрагимович действительно мой отец?

– Да.

– А почему у меня твоя фамилия Иванов, а не Бендер?

– Понимаешь, – произнесла она очень тихо, – время было очень сложное. Фамилия Иванов была в почете, особенно, если этот человек был из рабочих. Тогда было можно в твоём паспорте оставить одну фамилию отца или матери, хотя по метрике у тебя двойная фамилия Иванов – Бендер Оскар Остапович.

Зося подошла к шкафу и откуда-то из белья достала женскую белую сумочку, из которой извлекла «метрику» и протянула её Оскару.

– Возьми её и храни – это исходный твой документ от рождения. Позднее, когда придёт время, выправим тебе паспорт, иначе ты не сможешь воспользоваться подарком отца. Да, … жизнь у нас с ним получилась какая-то мудрёная, минимум тройная. – Помолчав, она тихо продолжала, – перед тем, как снова «испариться» на длительное время, он приехал ко мне в этот дом в дорогой шубе. Был очень радостным и возбужденным. Я поняла, что он куда-то собрался уехать. Оставил тринадцать пасхальных яиц на подставочках, назвав их безделушками, и общую их фотографию и попросил вставить её в наш семейный альбом. Да, кстати, положи её к себе в карман, судя по посланию, фотография тебе необходима. А при таком повороте дела, она должна быть всегда с тобой…

– Потом, когда были вместе, мы подолгу любовались этими игрушками – уж больно хороши и радуют глаз. Однажды он попросил всё это спрятать и беречь до его возвращения. На следующий день я ушла на работу, а он ещё спал. Когда я вернулась с работы, то нашла записку. В этой записке он сообщал, что уезжает и, что недели через три-четыре пришлёт весточку. Но весточки не было, а я всё ждала…

Началась война… И вдруг получаю от него письмо: «Жив, здоров, воюю. Приеду – всё объясню». Стала получать от него довольно регулярно письма.

В конце Германской их воинскую часть направили на войну с самураями, и он был проездом. А потом после японской, приехал в отпуск на целых десять дней. Как раз ты родился. Он даже имя тебе это необычное придумал, говорил, что оно означает что-то очень дорогое. Это были самые счастливые дни в нашей жизни. Перед отъездом мы снова любовались этими, как он их называл, «безделушками» и просил, чтобы я сберегла их. Отпуск кончился, и он уехал на новое место назначения, куда-то в Германию… Но через месяц пришла бумага, что он погиб… Но я не верила и на что-то ещё надеялась. Я продолжала ждать его по привычке. И вот видишь, через столько лет снова объявился. Но, слава богу, жив, остался и даже преуспевает в своём деле. Но ты только об этом никому не рассказывай, а то плохо может быть…

А недавно у меня на работе случилось несчастье – всё тебе боялась сказать. Думала, что как-то всё обойдётся… Директора нашего Гостинничного Комплекса Михеича, где я работаю, арестовали. Ты ведь его знаешь. Случилось это, когда ты был на картошке. А у меня вдруг обнаружили большую недостачу. До сих пор не пойму, откуда она могла появиться… Если бы я её быстро не покрыла, то меня могли бы через несколько дней арестовать, и я сильно испугалась. И мне пришлось…, – сильно волнуясь, тихо проговорила она, – пришлось… заложить эту красоту в ломбард на два месяца… Если б я знала, что в них спрятаны монеты!.. Сейчас осталось до выкупа около месяца, – заговорила она скороговоркой, но я ума не приложу, где занять такие большие деньги, – но потом медленно произнесла:

– Ведь это вся моя и твоя зарплата за год!.. И продать нечего… – проговорила она со слезами на глазах, и оглядываясь по сторонам. – Вот и квитанция на все тринадцать штук, – добавила она, кладя на стол сложенную вдвое бумажку вместе с рецептами для лекарств.

– Да ты не волнуйся. «Что-нибудь придумаем!» – произнёс Оскар, сам ещё не зная, где можно одолжить такие деньги на длительное время.

Утром Зося потеряла сознание. Оскар вызвал врача и попросил пенсионера Сикикакова Педрилло Педросовича, что из соседнего дома, побыть с больной, пока он съездит на работу и отпросится…

Предки Сикикакова Пидрилло Пидросовича, – выходцы из племён островов «Радужного мыса», начали пробиваться в эти места через Пиренейский полуостров, а посему языковые звучания различных народов и наложили свои отпечатки (в данном случае применительно к России), в их сокращенных фамилиях, именах и отчествах.

Эта тяга к перемещению в другие страны возникла у племён через несколько лет после появления в их среде «голубой» болезни, в результате которой население островов начало резко сокращаться, и кормить пожилых стало некому. Тогда и рванули эти «голубые» в другие страны за чужим кормом.

Пидрилло, прослышав про революцию, рванул в Россию и даже умудрился повоевать в конных бригадах «Белых» и «Красных».

Его предки проповедовали «Мандаизм». Название этого учения происходит от слова «знание» и сочетает в себе смесь египетских, персидских, христианских и иудейских верований. Это гностическая религия признаёт существование одного Бога и дуалестическое строение мира, где ведётся вечная борьба тёмного и светлого. В основном почитатели этого вероисповедания обосновались на Ближнем Востоке.

Сикикакова Пидрилло Пидросовича больше тянуло к тёмной стороне и к замочной скважине, так как он не почитал иконы, считая их греховодными, да и не молился на их. А посему, после завершения военных действий, он поселился, на «птичих правах» в одном из посёлков в средней части великой реки Волги, где в те времена компактно проживали «Дырники», пристрас- тясь там к «замочной скважине» и к «голубым дырникам», хотя и немного повоевал за «Красных», не «за веру, а «авторита для».

Осознав, что авторитета у него достаточно для посещения Столицы, он, прихватив с собой несколько мешков картошки у хозяйки, где проживал, переместился в Помосквье. А затем в это голодное время, прикупив там же дом за три мешка картошки, и поменяв своё имя Педрилло на Фёдора, осел с мечтой найти себе на старости лет «голубенького» мужичка и вырастить на своём участке банановую рощу, назвав её «Голубая мечта». Голубой «Дырочник» Федор, не стал в дом кошку запускать первой, как это далали местные жители, а первым делом сделал дырку в стене и произнёс молитву, стоя на коленях перед этим отверствием…